Слово «ПЛАКСА» принимается распухать, хотя, думаю, оно останется. Все презирают плакс, за исключением, может быть, тюремных заключенных, когда они засирают эту сучку в прачечной. Видение будоражит мои чувства, и я не в состоянии сдержать злобную улыбку, которая расползается по лицу.

Мать твою распроеби! Я так завелся, что едва могу ясно мыслить. Вид Дарси в ее стихии — это нечто совершенно катарсическое. Полагаю, это делает нас обоих долбанутыми на всю башку, потому что многие бы свинтили, увидь они что я сделал.

От этого я желаю ее еще сильнее.

Девушка улыбается, довольная своей работой, срезает одежду с тела Блейка, стряхивает свои руки и встает.

— Не хочу, чтобы блейковские прихвостни узнали его, — объясняет она причину его обнажения. — Валим.

И вот так она закончила.

Вернее, так я думал.

Я встаю. При роящейся в ящиках комода Дарси, понимаю, что мы отнюдь не закончили. Она достает пистолет, ее глаза округляются от возбуждения. Она достает другой и улыбается.

— Мы еще пошляемся. Рэв, нужен твой плащ.

Похоже, она все продумала. Бросаю ей свой плащ.

Взглянув на жопу Блейка, замечаю, что на ней вырезано одно-единственное слово.

«ПЛАКСА»

Я фыркаю от веселья.

Блейк все еще в отключке, поэтому я поднимаю его за шиворот и помогаю крольчонку облачить его в плащ. Дарси засовывает пистолеты в глубокие карманы, и мы выводим его из комнаты. Для посторонних глаз он просто под мухой, его качает из стороны в сторону, поэтому, когда мы спускаемся по лестнице, никто не удостаивает нас вниманием.

Для нас, друзей, это просто обычный, ничем не примечательный денек.

Дарси направляется к выходу, но я качаю головой. Я знаю обход.

Она следует за мной, не задавая вопросов. Позже она спросит, откуда я знаю об этом месте. Охрана не моргает, открывая дверь. Как только мы оказываемся на улице, холодный воздух наполняет Блейка жизнью, и он резко вдыхает.

Дарси держится молодцом, но я знаю, что у нее нет ни единого шанса, если он полезет драться, поэтому отпускаю его, только чтобы вломить. Я не пытаюсь его подхватить, и он с грохотом валится на бетон.

— Досада-то какая, — стебусь я, хватаясь за обе лодыжки Блейка. Он все еще обут в свои ботинки. — Мне очень шел этот плащ.

Дарси вскидывает бровь. Когда я начинаю волочить вырубившегося Блейка по земле, она убеждается, что после сегодняшней ночи мы все в той или иной степени, форме или виде угроблены.

Достаю пушки из его кармана, а затем забрасываю его тушу на заднее сиденье пикапа, который мы угнали. Мы оба быстро забираемся внутрь, так как не хотим устраивать сцену с копами на нашем хвосте. Пикап с ревом уносится в ночь, а я не оглядываюсь на заваруху, что мы учинили.

Внимание Дарси приковано к лобовому стеклу, и когда она дает указания, куда ехать, складывается мнение, что она уже подготовила декорации для заключительного акта. Мы едем в тишине, которую прорезывает заунывная баллада в кантри стиле.

— Как ты вообще отыскал этот клуб?

Сжав руки на руле, признаюсь:

— Узнал от одного извращуги, увлекающегося малолетними пацанами.

Дарси ждет, пока я продолжу.

— Он был богатеем. Женатый, да и в придачу пятеро отпрысков. Но все это было для показухи. Он владелец клуба. Я захотел картину за пятьдесят тысяч долларов в его доме. И сделал все, чтобы заполучить ее.

Не нужно вдаваться в подробности: она и так все понимает. Именно в этом клубе я многое узнал о людях, наблюдая за ними и учась получать желаемое. И через некоторое время такая жизнь прижилась ко мне. Она стала моей нормой, ведь я понимал, что так будет не всегда.

Я совершал те поступки, чтобы выжить, потому что знал, что это поможет моей маме.

И в какую же ебучую шутку это в итоге вылилось.

Дарси не выпытывает у меня подробностей; она и так знает меня как свои пять пальцем, впрочем, как и я ее.

— Туда, — велит девушка, указывая на свалку.

Так вот какую декорацию она выбрала.

Припарковываю тачку у заднего входа и выключаю фары. Хотя это место не охраняется и здесь нет собак-убийц, войти через главные ворота мы не можем. Открыв бардачок, передаю ей оружие.

Дарси следует за мной, пока я выхожу и проверяю, не очухался ли Блейк. Пока нет.

Я не церемонюсь, хватаю его за лодыжки и вышвыриваю из грузовика, не забыв при этом ударить его башкой о край задней двери.

Пальцы Дарси касаются похожей травмы, полученной благодаря этому говносборнику, вот почему я позаботился о том, чтобы он почувствовал то же, что и она. Палец у него в заднице указывает на то, что он, возможно, с ней делал.

Я стискиваю зубы и для верности тащу его по земле, усеянной битым стеклом и камнями, следя за тем, чтобы его оголенная задница оказалась в грязи. Когда я добираюсь до небольшой дыры в проволочном заборе, жестом предлагаю Дарси идти первой.

Миниатюрная фигурка с легкостью пролезает внутрь.

Носком ботинка приподнимаю Блейка, как потрепанную куклу, и просовываю его в дыру. Колючая проволока царапает его. По окончании ночи, он превратится в гопника со шрамом, ибо, в отличие от остальных, Дарси не хочет его смерти.

Если бы хотела, он уже был бы покойником.

Ботинки Дарси размазываются в грязи, когда она отодвигает блейковскую тушу, чтобы я мог пролезть в дыру. Круто, что она не боится марать руки.

Забравшись внутрь, оглядываю пустынное поле, заваленное отходами, которые когда-то были любимы: теперь же они свалены скрюченными, изломанными кучами. Люди так легко избавляются от вещей, когда на смену приходит что-то покрасивее.

Блейк все еще без сознания, но скоро придет в себя.

Взяв его за руки, тащу его через свалку. Я не расчищаю для него дорогу. Что бы ни попадалось на пути, я использую Блейка в качестве подметальщика. Когда перетаскиваю его через груду ржавого кухонного серебра, десертная вилка впивается ему в бедро.

Не утруждаю себя извлечением столового прибора.

Если он не склеит ласты от того, что задумала Дарси, то ему понадобится прививка от столбняка. А также душ с отбеливателем, потому что, когда я вижу кучу черных мусорных мешков, из которых сочится что-то бурое и мерзопакостное, то немного отхожу в сторону.

Дарси закрывает нос тыльной стороной ладони, а я расталкиваю пакеты блейковским туловищем. Непонятная слизь покрывает Блейка, и хорошо знать, что воняет она так же говняно, как и выглядит.

Покончив с этим, вижу небольшой проход между горами раздавленных машин, нагроможденных практически до небес.

— Туда, — приказываю я, и Дарси, проследив за моим взглядом, кивает.

Прислоняю Блейка к металлическим перилам, а Дарси передает веревку, которую подобрала по дороге. Тупица все еще в отключке, поэтому придерживаю его плечом, пока привязываю к поручням. Когда одна рука оказывается привязанной, дергаю за другую; слышу звук, напоминающий апельсин, раздавленный грузовиком, отчего ухмыляюсь. Уверен, что только что вывихнул ему плечо.

Связав его, отступаю назад и с удовлетворением вижу, что выглядит он как Иисус на кресте — это кажется уместным, потому что этого пидора собираются распять.

Дарси ставит несколько пустых бутылок и пивных банок вокруг головы Блейка.

— Всегда хотела научиться стрельбе, — она выпячивает нижнюю губу. — Сейчас самое подходящее время.

Девушка протягивает пистолет, и мы занимаем позицию, стоя перед Блейком. Она смотрит на меня, и я улыбаюсь.

— Хочешь, покажу как это делается?

Она кивает.

Убрав пистолет на поясницу, встаю позади Дарси и провожу кончиками пальцев по нежным рукам. Девичья кожа покрывается мурашками.

Положив свои руки поверх ее, инструктирую:

— Размести пальцы вне спусковой скобы. Другой рукой будешь удерживать пушку.