Я привстаю, закрывая ей рот одной рукой, и трахаю ее пальцем во время оргазма, чтобы продлить ее удовольствие. Она снова кончает на мои пальцы. Все, чего она заслуживает и в чем нуждается.

Под моей ладонью ее ротик то открывается, то закрывается, и девушка впивается зубами в мои пальцы, крича от эйфории. Я отпускаю ее и встаю, обхватив ее затылок. Притягивая ее к себе, я накрываю ее рот своим, чтобы она почувствовала свой вкус на моих губах. Она яростно целует меня в ответ. И хотя эти членососы забрали у нее то, чего я никогда не смогу вернуть, я смогу дать ей это. Я раз за разом смогу ей отдавать себя.

Дарси прижимается к моей груди, тяжело дыша, и когда понимает, что я не кончил, хватает мой член и начинает мне дрочить. Я не могу устоять.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я так сильно кончаю ей на ножки и платье, из-за чего не могу мыслить ясно.

Я наклоняюсь к ней, упираясь лбом в ее плечо, и она нежно поглаживает мой затылок.

Наши тела переплетены липким потом, кровью, истощенностью.

Черпак все еще жив и произошедшее, так или иначе, отчасти происходило на его глазах, будь то он в сознании или в отключке. Воистину кара. Он пытался сломать ее, но не тут-то было.

Дарси закрывает кран и выключает измельчитель, и мы смотрим, как Черпак с грохотом сползает на кухонный пол. У него больше нет руки. Остались лишь изуродованное месиво плоти и тканей организма. В башке зияет рана из-за утраченного глаза.

Его кровь заляпывает белый пол; он лежит на спине, пялясь на пятно от воды на потолке.

Мы не обсуждаем, стоит ли вызывать скорую помощь или нет. Пусть Господь решает, ведь именно он привел нас сюда.

ПЯТНАДЦАТЬ

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КОМНАТУ УВЕСЕЛЕНИЙ

Ночь ходит ходуном — в моей башке, в ногах и в атмосфере. Так ли чувствуют себя серийные убийцы после своей первой жертвы? Что-то вроде помеси окситоцина и адреналина, куда более превосходящей любую другую дурь.

Ветерок легкий и на улице намного теплее, чем в те холодные ночи, которые у нас были. Рэв все время протягивает свою руку к моей шее, поглаживая обнаженную кожу.

Я не выношу парки развлечений, и сейчас создается такое впечатление, будто я вижу его впервые: мои глаза слезятся от всех этих неоновых огоньков и запахов карамельных яблок, попкорна и сахарной ваты. Мне вдруг остро хочется ощутить того прилива сахарозы в организм после розовой пушинки на языке, которая моментально растворяется.

Подростки визжат на аттракционах, мечась туда-сюда с перекошенными рожами, словно смеющиеся кучка жутких масок.

Я хватаю Рэва за руку и тащу его к парню, продающему сладкую вату.

— Хочу ее, — молвлю я, облизывая губы.

— Ты всегда добиваешься своего, да? — спрашивает он возле моего уха, обнимая меня сзади за талию.

— Всегда, — подтверждаю я, хватая сахарную вату, и даю парню денег.

Рэв тут же откусывает кусочек моего розового лакомства, и я игриво шлепаю его по руке. Неужели это и есть любовь? Или это похоть? Его уста нахальные и липкие, поэтому я решаю схватить его за лицо и слизать эту комбинацию с его губ.

— Это мое. — Глядя ему в глаза, я бросаю ему вызов повторить попытку откусить лакомство.

— Что? Я или сахарная вата?

— И то, и другое. — Я смеюсь и отщипываю кусочек, чтобы сунуть его в рот, а потом еще один, пока не доедаю сладость.

Наши ботинки шаркают по загрязненному асфальту, заваленному обертками от фастфуда и корешками игровых билетов. На асфальте также валяется голова слона, отсеченная от мягкой игрушки, и я пинаю ее.

— Бедный Дамбо, — стебётся Рэв.

— В жопу этого Дамбо, — говорю я. — Он не смог удержать мозги на месте.

Издалека виднеются несколько пацанов, которые меряются письками на аттракционе «Молотобоец», ударяя кувалдой по металлу и наблюдая как метка взлетает вверх, и бьет в колокольчик. Они явно бухие и очень раздражают обслуживающий персонал.

Рэв ведет меня к ним.

— Эй, спорим на эту куртку, что моя девушка Вероника сможет вышибить колокольчик прямо с петель.

Его руки снова в карманах. Он настолько крут, что это просто абсурдно. От него веет смелостью и мужественностью с нотками бесовского сломленного ангела. Я пялюсь на него. Я полностью доверяю ему, что бы он там ни задумал.

— И что же мы получим, если она не вышибет? — сомневается явно нажравшийся блондин.

— Ключи от моей тачки. Она вон там, у киоска с хот-догами, — отвечает Рэв, указывая в то направление.

— Крутя-як! — они все ликуют и толкают друг друга.

Я слышу, как на заднем плане гремит какая-то древняя песня из восьмидесятых.

— Обратный отсчет?

Кувалда у меня в руке, и как бы я ни желала хорошо проявить себя перед Рэвом, я безнадежна.

Я бью со всей дури, и метка сдвигается на середину, а затем вновь опускается. Я смотрю на Рэва. Он все еще пристально наблюдает за ними, словно анализирует их реакцию и прикидывает выгоду для нас.

— Гони ключи сюда, кляча, — с заплетающимся языком кричит парень номер один.

— Давайте еще три раза, — торгуется Рэв, скрещивая руки и притворяясь, что волнуется. Я-то знаю, что он придуривается.

Ебись оно все конем! Я чувствую себя клоунессой, выступающей на потеху зрителям.

Бах!

Скрежет металла о металл, а приза все нет — колокол остается нетронутым. Эта игра бесит. Теперь я теряю терпение и исподлобья смотрю на Рэва. Он одаривает меня очаровательной улыбкой.

— Давай еще раз, Вероника, — измывается выпивоха номер два.

Ого, он может считать до трех. Умничка.

— Вероника?

Отвяньте.

Я отбрасываю молоток назад и ударяю по металлу с разворота, в нескольких дюймах от физиономии пьяного дебила.

— Алё, принцесса! — орет он, заваливаясь к своим друзьям.

Рэв закатывает глаза и смотрит на меня. Он вдруг становится властным и желает, чтобы я делала то, что мне говорят. Это горячо, не буду лукавить. Я даже не прилагаю никаких усилий для последнего взмаха, и метка едва поднимается.

— Ключи гони, жопоёб!

Рэв в считанные секунды бросает ему ключи, и у меня от удивления отвисает челюсть. Блондин держит их перед собой, а его приятели пытаются выхватить их, как стая волков на охоте. Они все смываются, стремясь заполучить приз.

— Ты что вытворяешь? — вопрошаю я, внезапно ощущая, как моему торжественному вечеру пришел конец.

— Нам нужны отпечатки пальцев. Они не смогут завести тачку. Я вывел ее из строя, — спокойно объясняет он. — Давай сходим в комнату смеха.

Он показывает на вход в виде смеющиеся пасти неподалеку от нас, пока я припоминаю себе захлопнуть рот, ибо этот человек не перестает меня удивлять.

Держать Дарси за руку — это адреналиновый выброс.

Знаю-знаю, я напоминаю какого-то простофилю, но она крепкий орешек, за исключением тех случаев, когда она со мной. Когда она ослабляет бдительность, я вижу умную, остроумную женщину, на которую так сильно западаю.

После того, что только что произошло, я подумал, что приезд в это место и занятие чем-то «нормальным» поможет Дарси, ведь она запросто расправилась с Черпаком, после чего мы потрахались в его крови.

Может и звучит жутковато, но по мне, это охренительно сексуально — чувственно, наполнено жаждой крови. Я же втягиваюсь к этому вкусу.

Не знаю, умер ли он от кровопотери или нет. Остается лишь понадеяться.

Дарси вприпрыжку направляется к комнате смеха, ее волосы развеваются на ветру. Она выглядит такой беспечной, что иронично, принимая во внимание то, что мы сделали. Я протягиваю билеты смотрителю, который не удосуживается оторваться от просмотра порнухи на своем телефоне.