— Ладно.

— Ладно, — повторяю я, желая надрать себе задницу за то, что звучу как болван. — Даже и не знаю, что мы должны делать. Я посмотрю «Кэрри», чтобы войти в курс дела.

Она поджимает губы, прежде чем из нее вырывается волшебный смех.

— Хорошо… и мне нужна бутоньерка. Белая.

— Есть, мэм.

Не знаю, как мы перешли от разговора о ее мертвых родителях к выпускному, но, похоже, это обычный день в офисе и для Дарси, и для меня.

Это может привести только к неприятностям… и я, блядь, жду не дождусь.

ПЯТЬ

КОГДА ЛУНА СВЕТИТ ПРЯМО В ГЛАЗА

Принятие душа с кучкой качков — далеко не мой идеальный день четверга, хотя то же самое нельзя сказать о тренере Андерсоне. Он в членовом раю.

— Не показывайте слабость, мальчики! Мы должны господствовать на поле и вне его!

Не совсем понятно, почему эта ободряющая речь не могла подождать, пока мы не будем, блядь, раздеты догола, но чем бы дитя не тешилось.

Футбольная команда стоит под душами, непринужденно переговариваясь друг с другом, а тренер Андерсон незаметно поглядывает на их причиндалы из-за своего клипборда. Всем известно, что он херов извращенец, но все смотрят сквозь пальцы из-за его успеха, который он имел на футбольном поле.

Я не состою в футбольной команде, так как предпочел бы отрезать себе руку и забить ею себя до смерти, но мне нужно было принять душ, прежде чем нанести визит миссис Кингстон. У нее есть монета ограниченного тиража, я видел, как она забирала её у ювелира, когда на выходных в торговом центре выслеживал свой очередной счастливый билет.

Я одарил ее улыбкой, и уже через две минуты она рассказала мне, где живет и в какое время ее муж будет на еженедельной игре в покер. Это будет этим вечером, поэтому я воспользовался душевой в школе, так как сразу после уроков слиняю.

Парни болтают гадости друг другу, отчего я быстро смываю с себя пену, потому что чувствую, как мои извилины погибают, чем дольше я здесь нахожусь. У меня нет никакого интереса к их разговорам о футболе, кисках и пьянках.

Я не могу удержаться от смешка, когда слышу, как Черпак рассказывает о том, как долбил свое последнее завоевание. С лицом, которое только мать может любить, я не удивлюсь, если он действительно говорит о своей матери, потому что только так он может получить перепих.

Потянувшись за полотенцем, я оборачиваю его вокруг талии и направляюсь к раздевалке, чтобы вытереться и одеться. Повернув за угол, я стону, потому что вижу Карсона, быстро натягивающего джинсы.

Пиздец как ненавижу этого парня. «Ненавижу» — это, пожалуй, слабо сказано. Он никогда ничего не делал в своей жизни, благодаря своему папаше — очень влиятельному и могущественному человеку в нашем городе. Вся семейка Бекетт выглядит так, будто их вырезали из журнала «Форбс».

Он был занозой в моей заднице с тех пор, как я себя помню, всегда хвастаясь тем, что у него есть, потому что у меня никогда не было счастливой шаблонной семьи и никогда не будет, о чем ему частенько нравится мне напоминать. Не знаю, почему мы не переносим друг друга, — мы бы и глазом не моргнули, если бы одного из нас отдубасили до смерти снежным шаром.

— Как поживает твоя мамка? — острит Карсон, когда я прохожу мимо него. — Все еще жалкая наркоманка?

Я останавливаюсь как вкопанный и невозмутимо смотрю на него, поскольку если он пытается унизить меня, то ему лучше постараться.

— Как поживает твоя мамка? — вызывающе спрашиваю я, самодовольно вскидывая бровь. — Все еще горячая задница?

Карсон стискивает зубы: его сильно бесит то, что его мать — образ для утех каждого его приятеля. Просто для того, чтобы насолить ему и его мудачьему отцу, я трахнул ее несколько месяцев назад.

Это было проще простого.

Прибывает свита Карсона, готовая защитить своего вожака на случай, если он вот-вот разрыдается. Они расхаживают вокруг с покачивающимися членами, в отличие от Карсона, который, если подумать, всегда кажется довольно сдержанным, когда находится в раздевалке.

Когда из-за угла появляется тренер Андерсон, кажется, что Карсон сдержан и рядом с ним.

Кулаки Карсона слегка сжимаются у боков, когда тренер похлопывает его по спине.

— Хорошая игра, Бекетт. Вы, мальчики, могли бы поучиться кое-чему у нашего квотербека.

Обычно я не проявляю никакого интереса к этому буйству, но Карсон действительно дергается, и мне интересно, почему. Его кулаки все крепче сжимаются.

Карсон замечает, что я наблюдаю за ним, и его неловкость переходит в ярость.

— Берегитесь, парни, — язвит он, скрещивая руки на широкой груди. — Думаю, Рэв заценивает ваши члены.

Эти безмозглые неудачники смеются и борются за получение доминирования над звуком струящейся воды в душе, бьющей по кафельным стенам. Эта помойка тестостерона, потных шаров и надменности, но в основе всего — увиливание Карсона. Он хочет переключить с себя внимание, что только усиливает мое любопытство.

Впрочем, я его не потешаю.

— Думаю, ты здесь единственный, у кого членовая зависть, учитывая то, что ты всегда одеваешься первым, — заявляю я, не прерывая зрительного контакта с Карсоном. — Не хочешь, чтобы твои клоны увидели, что у их большого и храброго лидера карликовый член?

У Фосса отвисает челюсть, а Черпак заглушает смех своей большой ладонью.

Я знаю, что сейчас произойдет, и я приветствую это, так как если этот уебок нанесет первый удар, то ему лучше убедиться, что он на хрен вырубит меня, потому что я не остановлюсь, пока не выбью ему все зубы.

Он набрасывается на меня, швыряя меня спиной к шкафчикам. Тупицы кричат, прыгая вверх-вниз, как дикие обезьяны в джунглях, пока подбадривают Карсона. Он бьет меня в рот, пока я громко смеюсь. Кровь стекает по губе и скатывается на пол.

— Это все, на что ты способен, ты, ублюдок с вялым членом? — насмехаюсь я, вытирая выступившую кровь с губ тыльной стороной ладони. — Неудивительно, что Дарси смеялась над тобой. Ты, блин, чмошник.

Я хотел добавить это, чтобы посыпать соль на раны, а также напомнить ему, что она никогда не будет его.

Он снова поднимает кулак, но на этот раз я хватаю его на лету и заламываю ему руку.

Начинается.

От толчка в грудь, что я использую в свою пользу, он отшатывается назад, затем набрасываюсь на него и наношу удар в голову. Один из парней толкает его обратно в схватку, когда Карсон вновь спотыкается.

Я бью его в челюсть и нос, который трескается — музыка для моих ушей.

Запрокидывая голову, я глубоко вдыхаю. Люблю запах победы.

Карсон надвигается на меня, но я низко прогибаюсь и бью его по ребрам. Как раз в ту минуту, когда собираюсь нанести апперкот, руки обхватывают меня за талию и оттаскивают в сторону.

— Достаточно! — это тренер Андерсон. — Вы двое, в мой кабинет. Живо!

Удивительно, что он не вмешался раньше.

Тренер Андерсон утаскивает меня, пока я скалю зубы в кровавой ухмылке, показывая средний палец Карсону, который привалился к шкафчикам, пытаясь перевести дыхание. Уебок умеет наносить удары, но я бы отрезал себе язык и сожрал бы его, прежде чем когда-либо признался ему в этом.

— Повеселись там, — говорит Карсон, выплевывая полный рот крови. Что бы это могло значить?

Тренер затаскивает меня в свой кабинет, захлопывая за нами дверь. Похоже, он принимает нас по очереди.

Во время драки с меня слетело полотенце, так что я стою в кабинете тренера с голым задом, и стою я горделиво.

— Я должен заключить тебя под стражу за тот трюк, который ты выкинул! — произносит он, обходя свой стол и садясь в свое потертое кожаное кресло. — Ты мог сломать Карсону руку.

— Так и было задумано, — самодовольно парирую я.

Кресло тренера Андерсона скрипит, когда он раскачивается вперед и назад… вперед и назад, его глаза осматривают мое обнаженное тело с головы до ног. Если это какая-то форма запугивания, то ему лучше постараться, так как он не первый чувак, который смотрит на меня таким образом.