Дарси судорожно вздыхает, только сейчас осознав, что навигатор в машине отслеживает перемещения. Новички уже сообщили об этом, так что просить Ежика сказать, что он ошибся и арестовывал не нас, не получится, а значит... нам нужно бежать.

— Хреново быть тобой. Ты думал, что мы — счастливый билет на повышение, но, похоже, ты будешь подтирать говно и ссанье из камер окружной тюрьмы за то, что позволил нам уйти.

Прежде чем он успевает заговорить, опускаюсь на одно колено и впечатываю кулак ему в лицо. Он теряет сознание.

Нет времени на радость. Хватаю пушку, а затем руку Дарси.

Однако, похоже, этот пиздец не хочет заканчиваться, когда я слышу безошибочный звук взведенного пистолета. Не задумываясь, отпихиваю Дарси с дороги, и она падает в грязь, а затем поворачиваюсь лицом к Тиллерману, который стреляет из пистолета, который он, должно быть, припрятал.

Мой косяк. Нужно было проверить ранее.

Стрелок из него никудышный, но если бы я не оттолкнул Дарси, то пуля попала бы в нее. Это достаточный стимул для меня, чтобы отвести курок назад и без колебаний выстрелить Тиллерману в коленную чашечку.

Он роняет пистолет, и его вопль эхом отдается в темноте.

— Тебе повезло, что я не целился выше, говносборник.

Протянув руку Дарси, поднимаю ее, и мы бежим к лесу, который на некоторое время станет нашим убежищем.

Наше дыханье сбивается, но мы продолжаем идти, ведь скоро здесь будет полно легавых. Когда Дарси устает, поднимаю ее на руки и бегу, прижимая к своей обнаженной груди, ее слабые руки обвиваются вокруг моего затылка. Я не останавливаюсь и продолжаю бежать, так как знаю, что впереди расположена заброшенная хибарка.

Когда я вижу ее, то надеюсь, что она пуста, ибо, если нет, то мне придется воспользоваться оружием.

Обветшавшая дверь болтается на одной петле, и когда я поднимаюсь по расшатанным ступенькам, они жалобно скрипят. Заглядываю внутрь, замечая, что это место все еще является прибежищем для отбросов.

Пол завален пустыми банками из-под пива и окурками, воняет кошачьим ссаньем. Похоже, здесь пусто. Осторожно опускаю Дарси на ноги и делаю несколько вдохов.

— Блядь, нас чуть было не поймали. Я…

Не успеваю я договорить, как девушка упирается мне в грудь и обхватывает меня руками.

— Ты чуть не словил пулю ради меня, — бормочет она с благоговением.

— Естественно, малышка, — отвечаю я так, будто это не имеет никакого значения. — Люблю тебя.

Она молчит, и когда кажется, что я сболтнул лишнего, она прижимается губами к ранам на моей груди, а затем нежно целует область, где бьется мое сердце.

— Я тоже тебя люблю.

Этими словами она вдыхает жизнь в моей душе.

— Благодаря тому, что Тиллерман проболтался, мы знаем, где будет Карсон.

— И что мы будем делать?

Целуя ее макушку, вдыхаю в себя ее неповторимый аромат, к которому пристрастился.

— Сделаем, что у меня получается лучше всего, — проникнем в его дом и откопаем то, что обнародует, какими настоящими чудовищами на самом деле являются Беккеты.

— А потом? — шепчет Дарси.

— А потом… прикончим их всех.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

КИСА, НУ И ДУРИЛА ЖЕ Я

Такое ощущение, будто бы пребываю в домике трех медведей. Я — Златовласка, которая могла бы прямо сейчас, даже и глазом не моргнув, навернуть холодную кашу. Желудок урчит, как плаксивая сука. Здесь расположена старая кровать, в которой наверняка скопились пылевые клещи и сперма. Я вымоталась и хочу просто прилечь. Наверное, это капец как глупо — оставаться тут, в лесу, когда за нами гонятся копы, но я устала до глубины души.

Рэв сидит на полу у кровати и возится с пушкой.

— Что же мы творим? — спрашиваю я, хотя вопрос риторический.

— Поди сюда, — зовет он, похлопывая себя по коленям.

Припадаю на него и устраиваюсь между ног, положив голову ему на грудь. Мне просто нужно поспать. Не могу нормально думать. Кажется, что я живу в чужом теле, которое совершило все эти злодеяния.

Кто я?

Это Рэв так повлиял на меня? Я напрягаюсь. Почему он не остановил меня? Начинаю сомневаться в том, кем он является на самом деле.

Почему полиция так долго за ним охотилась? Неужели меня обхаживал и использовал в своих интересах убийца?

Убийца ли я?

Эти тревожные мысли вихрятся в голове, и я знаю, что это потому, что мне нужен сон.

Поэтому заставляю умолкнуть голоса и проникаюсь другим — погружаюсь в кроличью нору, вглубь старых воспоминаний. Туда, где светит солнце и льется смех. Даже вижу качели в парке, но не понимаю, была ли я там когда-нибудь.

Реальность вокруг промозглая, мрачная и грязная, окутанная синими, зелеными и черными цветами. Мой разум, однако, ударился в теплый янтарный свет, подведя к возвращению в лучшие времена. Так вот что подразумевается под выражением «следуйте за светом»?

По моему лицу текут холодные слезы, однако отказываюсь просыпаться. Желаю остаться здесь, в своем теплом сознании.

Доносится звук копания.

Шум лопаты, вонзающейся в землю, и кашель, когда комья земли отбрасываются, повторяется снова и снова, пробуждая ото сна. Я все еще лежу у груди Рэва, легонько толкаю его и поднимаю взгляд.

Глаза Рэва открыты, он прислушивается.

— Снаружи кто-то копает? — шепчу, не понимая: сон ли это или нет.

Он просто медленно кивает и выдыхает.

Мы встаем и выглядываем наружу.

Сзади хижины хрыч роет огромную яму. Рядом с ним лежит плотно закрытый, полный пакет. Он ворчит и с кем-то болтает, но не могу разобрать, что он говорит, так как он едва открывает рот.

Мешок движется, и я вдруг чувствую, как в нутре разгорается огонь. Игра вновь начинается: теплые воспоминания, которые успокаивали во сне, быстро улетучиваются.

Прежде чем успеваю понять, что происходит, Рэв оказывается снаружи, небрежно покуривает сигарету, стоя у почти вырытой могилы, которую копает этот человек. Дым клубится в хрустящем воздухе, а окружающие нас деревья приглушены туманом. Это походит на старую картину: красивую, но утаивающую самые страшные тайны. Сложно представить, сколько тел может разлагаться в этом лесу.

Слышу мяуканье. Словно маленькие пищащие игрушки, и толстый полиэтиленовый пакет шевелится.

— Хер тебе! — шиплю я, вставая за спиной старпёра с пистолетом, направленным ему в башку.

Рэв ухмыляется и, подавляя смех, разглядывает небосвод.

— А вот и она, — обращается он к небесам и отходит поссать у дерева.

В сумке рядом с могильщиком лежат котики. Я, черт возьми, уверена в этом. Все они живы.

Старик поворачивается ко мне и, опираясь рукой на лопату, говорит:

— Говённые грызуны не оставляют меня в покое! — восклицает он и плюет на землю

— Рылом вниз, живо! — приказываю я, в полном ужасе от происходящего.

Он возводит руки вверх в полном шоке, а лопата валится в могилу.

— Девочка, думаю, тебе стоит убрать пистолетик. Я ж никому не причиняю вреда. Просто избавляюсь от этих вредителей.

— Мордой. Вниз. Живо! — И я выстреливаю в воздух, отчего Рэв отбегает назад, быстро застегивая ширинку и пытаясь вырвать пистолет из рук, но моя хватка крепкая.

— У тебя что, шарики за ролики заехали?! Мы залегли на дно, а ты стреляешь из долбанной пушки? — выплевывает он, и я впервые вижу, что он злится на меня. Этот парень, который, возможно, превратил меня в психопатку.

Котики теперь визжат, словно зная, что спасение неминуемо. Открываю пакет и вижу, как из него вылезают самые очаровательные золотистые котята. По моему лицу льются слезы, и я делаю еще один выстрел в воздух.

— Этот мир — сплошное говно! — воплю я, а мужик трясется, уткнувшись мордой в землю, ботинками пиная грязь.

Рэв взбешен. Замечаю, как вена на шее пульсирует с каждым сердитым вздохом.