— Я собираюсь взять все, чего пожелаю, — заявляю я, глядя на Джастину сверху вниз. — И я имею в виду все, что угодно.

Я ясно выражаю свои намерения, когда обхватываю ее горло и слегка сжимаю. Я чувствую, как ее шея опускается, когда она сглатывает под моей хваткой. Не отпуская ее горло, я протягиваю другую руку и провожу ею по ее лону. Не удивительно, она мокрая и горячая.

Ей не нужен разогрев. Я ввожу в нее два пальца. Из нее вырывается приглушенный стон.

Она не может пошевелиться, поскольку я все еще придавливаю ее своим весом. Я использую это в своих интересах, увеличивая темп движения пальцев. Я неумолим и не отпускаю ее, пока она не начинает дико извиваться, умоляя сквозь свой кляп во рту.

— Сейчас я трахну тебя, — заявляю я, вынимая пальцы из киски Джастины.

Она, затаивая дыхание, смотрит, как я встаю у изножья кровати, сбрасываю с себя ботинки и снимаю брюки. Рубашка остается на мне.

Я не двигаюсь. Просто неподвижно стою, смотря на Джастину, которая нетерпеливо раздвигает свои ноги.

Мне нравится ее нетерпеливость. Но я не могу не думать о Дарси и о том, как она заставила бы меня попотеть. Она предпочла бы молча помучиться, чем дать мне понять, как сильно она этого хочет. И эта мысль пиздецки возбуждающая.

Меня заводит то, что быть с ней нелегко. Половину времени я не знаю, о чем она думает. И мне это нравится. Нравится, что она бросает мне вызов с первой минуты нашего знакомства. Я могу с легкостью читать многих людей. Я знаю, что пройдет пара минут, прежде чем Джастина кончит. И кончит сильно.

Но если бы это была Дарси, я не знаю, поблагодарила бы она меня или спалила¹³ — в буквальном смысле — за то, что заставил ее кончить.

Она заставляет меня теряться в догадках, и я не могу остановиться. Я в полной заднице.

Схватившись за член, я начинаю дрочить. Мой взгляд прикован к Джастине, и она жадно следит за моей рукой. Мне по душе, что она не в состоянии говорить. Мне по душе, что я все контролирую.

— Пожалуйста, — умоляет она через галстук во рту.

— Разве я давал тебе разрешение говорить? — я продолжаю работать над своим членом, желая, чтобы это была рука Дарси, а не моя. От одной мысли об этом я горблюсь и почти кончаю.

Джастина сгибает шею, чтобы лучше видеть. Мне нравится, что она наблюдает за мной.

Все, о чем я могу думать, это Дарси. О том, как ее тело прижималось к моему, когда мы танцевали под какую-то дурацкую песню, от которой я обычно бы съежился. Но с ней все кажется будоражащим и новым. В смысле, я поперся на выпускной, ради всего херового.

У меня не было никаких колебаний, потому что это было с Дарси, и у меня есть ощущение, что именно так я буду действовать в большинстве ситуаций, связанных с ней. Что бы она ни попросила… не думаю, что смогу ей отказать.

Я бы убил ради нее.

Без понятия, как и когда я так втюрился, но я не сомневаюсь в этом, поскольку в этой жизни встречаешь лишь нескольких людей, с которыми сразу возникает такое влечение. И за этих людей хватаешься обеими руками и никогда их не отпускаешь.

Мысль о том, что она одна на выпускном, заставляет меня обхватить Джастину за лодыжки и грубо развести ее ноги. Я никогда не трахаюсь без резинки, поэтому ищу в брюках бумажник и достаю упаковку презерватива. Надев его, я встаю коленями на край кровати, и мне вдруг кажется, что трахать Джастину в миссионерской позе — неправильно.

Не хочу смотреть на нее: ни в глаза, ни на лицо.

Запястья у нее достаточно ослаблены, так как я не связывал ее крепко, поэтому, перевернув ее на живот, я шлепаю ее по заднице. Ее руки заломлены, но она, кажется, не возражает, выгибая спину и намекая на то, чего она желает.

Пристраиваясь, я погружаюсь в ее киску одним сильным движением; ее всхлипы не помогают смягчить жжение, потому что она это не Дарси. Я никогда не хотел ничего и никого так сильно, как ее.

Я начинаю трахать Джастину без всяких предисловий. Эта та фантазия, которую она желает — быть изнасилованной незнакомцем, пришедшим сюда, чтобы осквернить и надругаться над ней против ее воли. И я исполняю ее причуду, пока размышляю о том, как далеко я зайду, чтобы исполнить свою фантазию — смотать нахрен из этого города.

Схватив ее за бедра, я жестко трахаю ее, наслаждаясь тем, как ее задница трясется от каждого грубого толчка. Ее приглушенные крики и шлепки плоти усиливаются в спальне, и мне приятно, что хотя Джастина и является средством достижения цели, она получает удовольствие. Я ж не полный засранец.

Она выгибает спину, предлагая мне свою попку, и я просовываю руку под ее живот и побуждаю ее встать на колени. Поскольку ее запястья все еще связаны, я могу делать с ней все, что пожелаю, и я снова жестко вхожу в нее. Она падает вперед от силы, но я не даю ей времени оправиться.

Придерживая ее за талию, я врезаюсь в нее, прежде чем медленно выйти, отчего Джастина стонет от удовольствия и боли, потому что хочет кончить. И когда женщина кончит, я хочу, чтобы она настолько затерялась в экстазе, что не поймет, как я обкрадываю ее.

Зрелище великолепное, но неважно, насколько Джастина чувствуется восхитительно. Только от мыслей о Дарси я кончу.

— Ты боишься? — спрашиваю я, сжимая бедра Джастины так крепко, что останутся синяки.

Ее голова покачивается, пока я с силой трахаю ее. Она раскачивается взад и вперед, взад и вперед на моем члене, и я поднимаю ее тело.

Намотав ее волосы на кулак, я откидываю ее шею назад и поворачиваю ее щеку так, чтобы она видела, как я полностью доминирую над ней.

— Хорошо. Никогда не забывай, что это я отнял у тебя все, потому что ты пригласила меня в свой дом.

Она стонет, сжимая мышцы вокруг меня, не осознавая, что мои слова обретают совершенно иной смысл.

Впрочем, она осознает…

Отпустив Джастину, я одной рукой обхватываю ее шею, а другую фиксирую на талии и трахаю ее до тех пор, пока она не взрывается с приглушенным криком. Она содрогается вокруг моего твердого члена, и, хотя ощущается она охренительно, я не могу кончить.

Как только в голове мелькает мысль о Дарси, о ней, стоящей в этом кроличьем комбинезоне, о ней, отстаивающей свою позицию с огоньком в этих охренительных зеленых глазах, я трахаю ее сильнее и быстрее. Я поглощен мыслями о ней и своей потребности. Вожделение внезапно бьет меня по внутренностям, и я кончаю с гортанным, звериным рыком.

Я сгибаюсь, почти накрывая собою спину Джастины от силы своего оргазма.

Блядь…

Я никогда так не кончал.

Переведя дыхание, я выхожу из запыхавшейся Джастины, которая падает на живот.

Она начинает говорить, но у нее все еще заткнутый рот, и я убеждаюсь, чтобы она оставалась таковой, пока я не получу то, ради чего, собственно, и приперся сюда.

— Тише, — приказываю я, прикладывая палец к губам.

Я хватаю свои брюки и ботинки и иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Одевшись, я оставляю Джастину связанной и с кляпом во рту на кровати, а сам обкрадываю ее дом и делаю это с улыбкой.

Походу, выпускной вечер и вправду запомнится…

ДЕВЯТЬ

ТАНЦЫ С ДЬЯВОЛОМ

Забавно, что доверие обычно возникает машинально, пока кто-то его не разрывает.

Либо разрывает тебя.

Нахождение рядом с людьми, привычность их лиц и движений в повседневной жизни порождают доверие. Ежедневно я хожу в школу и ни на секунду не допускаю мысли, что кто-либо из этих людей может сделать что-то гадкое.

Ага, все они в большинстве своем кретины, но кто же подумает, что компания, где ты тусуешься, может оказаться шайкой опасных преступников? Возможно, я наивна. Возможно, каждый способен сорваться и сотворить нечто безумное только ради развлечения.

Правда в том, что мы либо охотники, либо кролики.