Меня он узнал. Остановился на миг, взглянув на повисшую на моей руке Марьяну, удовлетворённо кивнул.

— Надеюсь, вы удовлетворены компанией и мероприятием. И благодарю, что поработали над безопасностью, я получил ваши бумаги и внимательно изучил.

— О да. А я вам благодарен, Кирилл Кириллович, что не стали раздувать скандала, — добавил я, имея в виду казнь Замойского.

— Да-да. Постарайтесь заниматься своими делами в следующий раз чуть менее… торжественно и заметно, — сказал он и подмигнул.

Ну, тут я ему, конечно, ничего обещать не стал. Своими делами я буду заниматься так, как посчитаю нужным, да и помощь княжеская в таких делах мне весьма приятна, хоть и не обязательна.

В перерыве между отделениями, пока Марьяна отошла ненадолго, я снова прошёлся мимо своих. Штирца продолжала сжимать в объятиях и топить в своих телесах молодая, но чересчур пышная дама. Его отвлекать я не стал. Стёпка тоже сидел на беседовал о чём-то с совсем юной девушкой, которая держала его за руку. Парень явно смущался, но держался вполне уверенно, молодец. А на Ваке Два Пера висело аж две девицы, тех самых, в коротких юбках, которых оставили графья.

Ангелина же успешно выполняла поручение — стояла, окружённая толпой немолодых господ, преимущественно, флотских и армейских, и вещала что-то вроде:

— … И вы прикиньте, я ей под капот заглядываю… а там движок шестицилиндровый стоит! Реально!

— Погодите… вы точно уверены, у «Жип-Калифорник-Сомбреро»⁈ — воскликнул один из вожделенно глядевших на неё слушателей. — У него же…

— Ага! Я про чё и говорю. Походу, движок от «Эльбруса-256» с перебитыми номерами туда впендюрили! Грязные извращуги! Карбюратор грязный, масло не заменено, малышка так и течёт…

Ну и дальше — заливистый смех собравшихся.

Я не стал ей мешать. Пусть развлекается, развивает взаимоотношения. Я пошёл дальше и тоже время не терял. Вручил ещё пару пузырьков двум состоятельным гражданам — из «старых родов», насколько мог судить, перекинулся парой слов.

В целом, маскарад явно удался. Народ на этом великосветском междусобойчике на всякое запрещенное и не налегал, но многие явно были навеселе, пользуясь нашей колониальной, относительной свободой действий. Пустые бутылочки знакомых форм из моих погребов попадались взгляду то тут, то там на столах и подоконниках.

Ну, чем бы публика не тешилась, лишь бы на сапоги мне не блевала.

Мы с Марьяной танцевали, один круг за другим. Голые плечи моей княжны покрылись капельками пота, сверкающими в лучах диско-шара, как драгоценности.

И никто не смел претендовать на мою даму, а я и не отпускал её одну. И, похоже, её все устраивало.

Устраивало меня? Да, более чем. Даже если не брать в уравнение отъезд Наденьки в Нововаршавск и то, что я фактически стал свободен сейчас — пока всё продолжалось как вполне безобидный флирт.

— Как вы думаете, зачем были придуманы танцы? — спросила Марьяна во время одного из «медляков».

— О, у танца глубокий ритуальный смысл, — высказался я.

— Какой же?

— В родоплеменных сообществах так выясняли, кто из мужской части племени наиболее вынослив. Вака может много рассказать на этот счёт.

Княжна изобразила недоумение.

— И для чего же проверяли? Чтобы он был вынослив для чего?

— Разумеется, для плотской любви и продолжения рода.

— О-о, вы выглядете достаточно выносливым, Александр…

Я, собственно ещё долго мог кружить Марьяну в хороводе мазурки, обмениваясь двусмысленными намеками сквозь маски, оркестр играл неистово, выбиваясь из сил, все вокруг танцевали, и не было причин прерывать это упоительное кружение.

Но нас грубо прервали.

В зал продолжали постоянно заходить какие-то запоздавшие гости, и в этом не было чего-то необычного. Но я заметил слаженную группу из десятка крепких молодых людей в одинаковых красноносых масках алкоголиков (приколисты, блин), вошедших в зал, отодвинув прислугу у дверей. И я понял, что — всё. Вот и окончен приятный вечер.

Начались неприятности.

И уж никаких сомнений у меня не осталось, когда следом за ними, осторожно пригнувшись, чтобы не задеть арку двустворчатых дверей, в зал медленно вступил центральный персонаж этого аттракциона. Размах плеч не позволил ему войти в зал прямо, он проходил в двери боком.

Настоящее чудовище. Ростом, как два человека с кожей цвета темного брезента, в свисающем с плеч данайском балахоне с огромным широченным поясом с металлическими заклепками и браслетами на могучих руках, напоминавших не украшение, а, скорее титанические браслеты от сорванных цепей.

И довольно маленькая клетка из скованных огромными заклепками железных полос на голове, прямо над могучей шеей, толщиной с мое бедро. В полутьме за прутьями мерцало слабое свечение запертых там элементалей. А может, это у него глаза там так гостеприимно светятся, этого я не понял, да мне и пофиг, мне этот клеткоголовый и так уже не нравится, тролль хренов.

Он выглядел здесь настолько странно и чужеродно, что на него никто внимания не обратил! Видимо, приняли за вычурный маскарадный аттракцион.

Но, видимо, я достаточно громко присвистнул от удивления, озирая эти надвигающиеся неприятности, потому что княжна отстранившись, тревожно взглянула на меня. Стёпка оставил свою партнершу прямо посреди танца, чтобы отступить к нам, Вака Два Пера, напрягся, стряхнул с себя руки своих прелестниц и двинулся ближе к нам. Ангелина, нахмурившись, повернулась к нам оставив своего текущего кавалера одного, спросила только недовольно:

— Ну, чего еще?

Клеткоголовый медленно обводил слепым взглядом танцующую толпу, словно подсвечивал невидимым прожектором прямо из клетки и, конечно замер, остановившись прямо на нас.

Да блин.

Парнишки практически в одинаковых почти форменных камзолах, галифе и лаковых сапогах, в красноносых масках алкоголиков, заметили направление взгляда своего чудовища, и развернувшись широкой дугой, двинули в нашем направлении прямо через веселую толпу. И, конечно они это делали не для того, чтобы нам доброго утра пожелать.

Так как княжеской охраны и близко не наблюдалось, делаю вывод, что они с нею уже все порешали, и тут мы с ними будем перетирать наши стремительно надвигающиеся противоречия наедине.

На танцующую вокруг толпу я снисходительно не рассчитывал.

— План отхода? — спросила Ангелина, напряженно наблюдая за приближением этой четкой и слаженной группы.

— План отхода, — подтвердил я.

Ангелина, раздвинула свою роскошную бальную юбку платья с левой стороны, вызвав у княжны истеричный смешок, когда обнажилась загорелая кожа девичьего бедра, перехваченная ремнями кобуры. Выдернув из-под юбки, Ангелина быстро передала мне мой обрез-дробовик, Степану — длинноствольный морской револьвер, а Вака получил пару метательных топориков, с которыми наш бравый маори весьма заметно приободрился.

Скрыв оружие в опущенных руках, мы ждали когда они приблизятся к нам вплотную.

Уже рядом с нами вперед вырвался резкий и дерзкий молодец, по его наглой ухмылке под маской стало ясно, что этот у них главный.

— Ух ты, маска, а я вас знаю! — радостно сообщил этот деятель сыска оскалив пасть в джокерской усмешке во все тридцать два зуба, — Княжна Марьяна?

Верхние клыки у этого позера оказались из золота! Офигеть, какие блатные фиксы. Это в Гвардии Сухого Закона мода такая, что ли, или это у них вместо погон?

— А кто спрашивает? — поинтересовался уже я, отодвигая княжну себе за спину.

— А вас это не касается, сударь, — усмехнулся златозубец, провожая княжну тягучим взглядом.

— Да нет, как раз меня это и касается, — улыбнулся ему уже я.

На меня смотреть, сволочь златозубая, нехрен на моих княжон пялится.

— Я так не думаю, — надменно скривил тонкие губы этот новоявленный джокер.

— А я настаиваю, — ядовито отозвался я.

И так как златозубец не внял моему первому предупреждению, пришлось сунуть ему под нос стволы моего дробовика, по стволу на ноздрю. Мерзавец поморщился, с гулом дурашливо дунул в гладкоствольные глубины моего оружия и отодвинул пальцем от своего лица: