От распадка, подобия каменных ворот на горе, вниз по дороге текла темная масса. Пока еще далеко. Пока еще безопасно.

Медведей или львов они не заметили, наверное, тех не нашлось под городом так уже много. Но ящеры с человека и поболе, двуногие и четверолапые, какие-то волкоподобные в желтоватой шерсти, зверье разных времен, в невозможном братстве. Даше показалось, она видит и несколько человечьих фигур, даже с предметами вроде палок, но из какого прошлого мрака, не различить. А потом из ложбины выдвинулся рыжеватый холм, стал выше и выше, показались белые изогнутые бивни полукольцами. Царь царей во славе когда-то, мамонт, топал ножищами над обрывами, и твари помельче расступались, даже мертвые.

— Никак? — шепотом спросила Даша.

— Сама видишь. Их все больше.

Позади взвыл автомобильный сигнал.

Они не успели оглянуться, мимо, обдав горячим ветром, проскочил белый автомобиль. Спорт-купе «Ниссан-зет», Даша прекрасно его помнила.

Низкий и широкий, звероподобный сам, он вцепился в асфальт широкими колесами и несся, повторяя все изгибы пути, с низким турбинным воем, плюясь голубым пламенем из сдвоенных выхлопных труб.

Дробно затарахтело, твари падали, катились в стороны, напрасно пытались бежать, распадались на куски: шестиствольный пулемет из-под капота потрошил их пятью тысячами лезвий в минуту.

«Ниссан» добрался до первых темных фигурок, раскидал тела, и оранжево-желтое пламя бешено завертелось, затопило все вокруг него, дымные хвосты потянулись в голубизну небес: берсерк сдержал слово и добыл для подруги огнемет.

Но тот, кто шел позади дикого отряда, больше не умел ни бояться ни уступать.

В огне и дыме мамонт рванулся вперед, лоб в лоб сошелся с врагом, поднял машину на бивни, уже горящий, уже размолотый внутри крупнокалиберной смертью. Хоботом обхватил нос машины, встал на дыбы и упал вправо, с обрыва. На желтые острые камни.

Он падал, казалось, медленно, в полете переворачиваясь. Даша видела, как тушу ринуло о каменные зубы по пути вниз, как расплескало бурые внутренности. Белое купе было легче, бросок мамонта отправил его далеко за границу берега.

«Ниссан» врезался острым носом в зеленую воду, вспененные волны сомкнулись над ним.

Они проскочили без единого выстрела. Сайха никогда не делала дело наполовину. Остались обгорелые клочки по обочинам, пара некрупных теней метнулись с дороги, похоже, последние.

Даша постаралась о ней сейчас не думать. Не очень получалось.

Их героический экипаж встретил высокий, метра четыре, забор из колючей проволоки с табличками «Не подходить! Военная зона. По нарушителям ОГОНЬ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ!»

Предупреждать и стрелять было некому, пара вышек в поле зрения стояли пустыми. Что не означало доброго пути. Они увидели и всем известный купол над древней антенной, великанский мячик для гольфа, рядом торчала зеленая ячеистая антенна локатора ЗРК, похожая на раскрытую книжку, кажется, «Панциря», но — не вращалась, как должна бы. Еще на пилонах возвышалась пара небольших оливковых антенн-шаров, по виду почти новых.

«Зеро» очень тихо покатил вдоль ограды, а вот и вход. Ворота, закрытые, красно-белый шлагбаум и грязная бетонная будочка блокпоста с амбразурой. Серьезный подход. «Стоп. Только по пропускам». Никого.

Даша сняла осточертевший шлем, нащупала пальцами глубокий рубец на пластике и ей захотелось треснуть упыря по спине. Ничего ведь не скажет, великий немой. На шлем села оранжево-черная крапивница, вот кому все трын-трава. Пока птичка не увидит. И даже тогда бяк-бяк и все, финис. Без горя и печали. Бабочкой быть хорошо, тупо и весело, подумала Даша.

— Дань, мне кажется… ну, может и глючу, но она там. Где та здоровенная круглая хреновина над антенной. Оттуда неладным тянет, я так не объясню.

— Да в общем не спорю я. На нашу ведьму похоже, все самое большое, самое заметное.

Из травы за блок-постом поднялась громадная серо-зеленая змеиная башка в мелкой чешуе, повела плоской мордой, глаза темные, знакомые с виду. Змеи же глухи, вспомнила Даша, они чуют вибрации, вряд ли мы так уже потрясли землю, расстояние все же приличное.

Данил поднял палец: прислушайся.

Где-то там, по дороге из города, ударили выстрелы, кажется, пулемет. Потом пара хлопков: ахх, ахх. И даже Даша теперь услышала рев мотора.

Данил обернулся с улыбкой, злой и радостной.

— Я этот мотор узнаю из тысячи. Ждем, пять, четыре, три…

На «один» на шлагбаум налетел громадный черный пикап Джи Эм Си, полосатая труба отлетела с веселым звоном, угловатым бампером вездеход высадил ворота, сделал пируэт, вздымая пыль, и налетел на змею.

Тварь, привыкшая в своем жарком гнилом прошлом охотиться на неспешных мастодонтов, не успела вывернуться, внедорожное гребнистое колесо раздавило ее за головой, хвост забил в агонии. Пикап расплющил ее окончательно задними колесами и рванул туда, в глубину, к куполу.

— Дашка, шлем!

Она послушалась, грязно ругаясь шепотом, и они покатили следом.

Пикап встал, взрыв землю всеми четырьмя шинами, метрах в двадцати от большого шара. Дизель утробно ворчал, и Данил невольно вспомнил медведя. Покойного дважды медведя.

Вблизи стали видны на куполе потеки ржавчины, побитые градом, а может, и метеоритами ячейки обшивки, никто не знает сколько лет защищавшей антенну дальнего обнаружения, со времен Брежнева и Рейгана, наверное. Немного поодаль стоял восьмиколесный серо-зеленый Камаз с огромной башней «Панциря С-1», ракетные трубы и пушечные стволы задраны, но антенна неподвижна, а дверь водительской кабины распахнута. Ни души.

С подножки пикапа спрыгнул Ольгер, белокурый вечно молодой бог, в джинсе, высоких берцах и кожаной куртке с улыбающимся черепом на спине. На поясе верная короткая секира с полукруглым лезвием.

Он вскинул метровую зеленую трубу на плечо. Свист, шипение, оттуда рванул снаряд, похожий на дротик, его отчетливо разглядел Данил, Даше показалось, из трубы ударило дымное копье, ушло к куполу, взорвалось пламенным грибом.

Берсерк бросил использованный гранатомет и побежал туда.

Они со скрежетом затормозили возле пикапа. Даша спрыгнула, наконец-то сорвала и отфутболила чертов шлем: вся голова сопрела.

— Даш, солнце, лезь в кабину и закройся. Я за ним. Быстрее, там ты ничем не поможешь.

Она запрыгнула за руль, ключ в замке, ну да. Данил захлопнул дверцу, отдал честь, балбес, пустоголовый, и, перехватив дробовик, помчался за другом.

— Дебилы несчастные, — прошептала Даша и вытерла слезы.

Ракета проделала в боку купола рваную, неаккуратную дыру в рост человека, против такой артилерии ее не рассчитывали. Данил перешел на шаг, оглянулся в последний раз на пикап и мотоцикл, успел увидеть светлые волосы за лобовым стеклом. Сжал зубы и шагнул в полумрак.

Внутри никакой антенны не оказалось. Только стальной круговой рельс на бетонном полу, да ржавые шестерни посередине. Кое-где в куполе образовались маленькие треугольные дырки, теперь солнечные лучи словно прокалывали внутренность полушария. И пентаграмма была там. Размером, пожалуй, с циферблат башенных часов. Огнем горела на дальней стороне, огнем неестественно алым, словно смотришь сквозь красную бленду.

Ольгер уже стоял там, расставив ноги. Шагнул ближе. Данилу показалось, линии вспыхнули ярче, а от чертежа прошла волна жара, какой он никогда не ощущал и при жизни. Ольгер протянул левую руку и коснулся нижнего луча. Громко сказал:

— Эй,Grendles mōðor[108], выходи, сука. Нравится жених?

И заговорил, произнося знакомое наизусть заклинание. Данил не успел ни сказать ничего, ни вмешаться. Его словно окатило тугой волной ненависти и придавило к полу. По линиям побежали алые огоньки, вся быстрее, купол наполнил откуда-то из подземных глубин низкий, навязчивый гул.