В том месте у будущей крепости, тогда хорошо если земляного укрепления, волоком тащили торговые лодьи, напрягали жилы низкорослые лошадки, орали и торговались на разных языках путешественники из варяг в греки и обратно.

Теперь тишина и только ковыль да полынь качает по краям прямоугольной немалой уже ямы. От монастырей, женского и мужского, от Старой Ладоги иногда донесет колокольный звон. Над вечным покоем, право слово.

На дне раскопа бревна, дорожки из жердей, остатки стен, все отлично сохранила болотная, кислая северная почва. Даже навоз, щедро наваленный у стен домашним зверьем. Тысячелетнее говно вовсе не окаменело, горлан-классик ошибся, и видом и запахом в прекрасной сохранности. И его тоже надо перекапывать и снимать слой за слоем. Навоз тогда на удобрения не шел, весь туточки, то ли не додумались еще, то ли плюнули предки, мороки, мол, и так с пахотой немеряно.

Нет, Лешка не жаловался. Сам истфак выбирал, хоть и не больно денежное дело. Сам подшил старые джинсы на коленях чем-то вроде "чертовой кожи", как такую полудерюгу когда-то называли. И пригодилось, да еще как. У других, наивных, вон уже дырки светятся. Не сачковал, не отмазывался. надо ведра таскать — потаскаем, надо древний навоз копать копаем… и бодро, с чувством высокого энтузизма, чтоб ему. Тем более в экспедиции девушки смотрят. Особенно Даша.

Вообще-то не очень понятно, что такая девушка делала в таком месте. Нет, народ приехжает всякий, есть и просто любители раскопной романтики, есть и всякие чудики, один вон про инопланетян, строителей Аркаима, рассказывал. Телепортили камни в стены силой кундалини, рептилоиды. Лешка уж не стал ввязываться с критикой, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.

Но голубоглазая блондинка с волосами ниже, хм, талии, с модельной фигурой, которую скрыть или испортить не мог даже чистенький джинсовый комбинезон. Снимает квартиру в пяти шагах от Невского. Только что позади журфак питерского Госа, сама признавалась, что платница, ну так там и у платников мест с гулькин хрен, и конкуренция бешеная. Уже где-то устроена в жизни, работа есть. А тут в отпуске. Странно, что без парня приехала. Лешка бы такую подругу чер-те куда на раскопки одну не отпустил.

Конечно, экспедиционные гуси-лебеди перед ней выхаживали и били крылами. Даже пожилой, лет сорока, и глубоко женатый замначальника экспедиции по кадрам говорил комплименты и стрелял глазками. Впрочем, помимо удачной комбинации генов и здоровой жизни требуется еще и обаяние. Тут все в порядке, и хотя часто Даша выглядела измученной, никто ее не осуждал, работа тяжелая, девицы и те приняли под крыло и оберегали. Не зря она в журналисты пошла, умела очаровать. С Лешкой вот, черт возьми, получилось. Даже без ее усилий. Нет, врать себе будто она с ним как-то особо кокетничала не выходило.

Может, и даже наверное, признавался он себе, потому что он не лез с признаниями и тем паче с лапами. Не тот типаж эта девочка. Куда ему в посконным рылом. Худой, пегий какой-то, и нос неровен, и рот велик… не урод и то ладно. С таким она могла просто поболтать и развеяться. Он не напрягал. Вряд ли не чуяла его истинного отношения. Но не старалась ни поощрять, ни отталкивать. Здравствуй, френдзона, давно не виделись.

Погода стояла жаркая, так-то ничего, в грязи не возиться, но пыль в раскопе поднималась, просто самум какой-то. Разместили из в классах школы, на первом этаже, из пары вытащили парты и стулья, вот вам и спальни, корематы и спальники были у всех, об этом заранее предупредили. Душ в школе был, хилый и нечистый, но работал не всегда, да и тащиться в отдельное крыло со спортзалом приходилось далеко. Так что купались прямо в Волхове, возле раскопа, в виду старой ладожской крепости. Последнюю войну она видела в смутные времена.

Стены и широкие массивные башни хорошо отреставрировали, поставили шатровые дощатые крыши, как в старину, внутри сделали симпатичный музей с диорамами и ржавыми мечами. Конечно, археологи, свои люди, сводили туда помощников бесплатно. Кто тут, в Старой Ладоге, на лугах у доброй, рыбной реки, только не жил. Первобытные и те оценили. Потомки вот подгадили, нашел мужичок древнюю лодку-долбленку и давай рубить на дрова. Хорошо, занющие люди вмешались, корму от лодки спасли. Лешка бы таких мужичков-мудачков на раскопки отправлял. Под конвоем. Узнают, варвары, как научные ценности достаются.

Шабаш! Работы на сегодня кончились пораньше, пятница. Руководство что-то обсуждало у поставленного на возвышении в краю раскопа стола, сегодня находок было негусто, несколько бусин, да вот пряжку медную Инка-москвичка откопала на месте, наверное, спальни. В тех строениях навоза не было, там жили люди.

Девчонки пестрой стайкой поспешили "домой", завтра выходной, можно съездить в Питер, по музеям побродить… кому и по ресторанам. Лешка сдал пикировку и решительно направился к берегу. Надо бы и джинсы простирнуть, совсем заскорузли. Одно слово, ковбойские штаны, ни черта не берет. Американская мечта. Еще стетсон бы в Питер съездить купить.

Кузнечики стрекотали утомленно, горизонт затянули уже палево-золотистые облака. Шестой есть? Ужин скоро, не опоздать. Хотя да, в женском монастыре зазвонят, будет слышно. Интересно, у них и звонарка — монашка? Бой-баба должна быть, бить в колокола.

Ветерка бы сейчас. Дождик самый малый, только не ливень, еще раскопки затопит. Так, ночью, освежитель воздуха вместо кондиционера.

Он вышел на берег. Тот над широким Волховом приподнимался невысоким яром, но спуститься к самой воде для молодых ног не забота. Течение казалось ленивым, широкая, зеленовато-черная гладь чуть морщилась. Но Лешка-то купался, знал, дальше в глубину поток станет холоднее и сильнее, и понесет уже всерьез. Да еще и сомы, по слухам, тут водились огроменные.

Нет, в легенду про пятиметрового сома, пойманного рыбаками впятером, Пашка не верил. А тем более в найденный у чудища в брюхе немецкий погон второй мировой и железный крест. Хотя воевали и в здешних местах, без осад и штурмов, проездом, но кости, зеленые гильзы, пробитые ржавые каски, подметки сапог попадались. Сапоги немецкие, подбитые гранеными гвоздями, и наши, попроще. Ладно хоть мин и гранат не поднимали из раскопа.

Ууух! Лешка бултыхнулся в знакомом месте, тут течение намыло как бы ямку в илистом дне. Можно нырнуть, ох и хорошо, ох и благодатно! Нет, после пыльного трудового дня, после ковыряний в мати-сырой земле, куда мы, конечно, отыдем в свой срок, сирые, убогие и хромоногие, не очень и чистая вода — райское блаженство. Небось еще кто-нибудь придет, ладно, реки не жалко, общая.

Он нырнул еще раз, заложило уши, тело пробило темную прохладу… а вытянутая рука коснулась скользкого дна. И что-то нащупала. Что-то вроде тряпки. Труп? Жертва сома-переростка? Тьфу-ты.

Лешка пробил головой водную поверхность, вдохнул и ушел вглубь снова. Есть! Ухватил вроде бы мешочек. Не очень тяжелый, но и не пустой.

Уф! Неуклюжими гребками одной руки погнал себя к берегу. Как. наверное, гнали свою лодку первобытные. Стал на дно и разглядел находку.

Мешочек… скорее сумка. Небольшая, вроде поясной "кенгурушки", из серобурой прорезиненной ткани. Ничем таким не пахнет, может, чуть-чуть каучуком. Клапан застегнут на стальную кнопку. Сзади обрывок кожаного ремешка, вешать на пояс. Немного на охотничью патронную сумку смахивает… или на подсумок приспособ для чистки оружия. Хорошая вещь, надежная.

Он все же вышел на берег, еще выпадет что бы там ни было. А вдруг золото? А? Нет, ну явно сумочка не рюриковых времен, и кнопка вполне обычная. Так что археологией тут не пахнет. Резиноткань подсыхала на глазах, светлела до серого. На тыльной стороне проявились темные буковки КМ. Калашников модернизированный? Тю. Он уселся на песочек рядом с джинсами, забыв про постирушки, подцепил и отщелкнул тугую кнопку. Вытащил предмет.