Черт-те что и бантик. Вроде топорика… как там называют стальную его часть, лезвие? Ну нет, тупой, ни следа заточки, и без дырки для рукояти. Лешка вспомнил, как старичок-трудовичок в восьмом классе поучал "в технике нету дырок, есть отверстия, кто скажет "дырка", сразу кол! Это в пи… пупе у вас — дырка!" Ладно, ладно. Отверстий тоже не было. И старинным предмет не выглядел, как и сумка, хотя и потемнел. Лешка пригляделся, различил выбитый узор на сторонах… вроде буковки или шифр… ну пусть будет пока топорик. Хотя ни хрена не топорик. Грузило? Заготовка? Сначала узоры выбивали, потом только вспомнили, что дыр… короче, просверлить и наточить забыли? Надо будет показать потом ученым. Хотя они уехали уже, наверное, вроде бы собирались с вечера в град Петра. Да в после можно, успеется.

Он сунул предмет в сумочку и все же вспомнил про джинсы. Звонят колокола? А и ладно, простирнет за минуту, на теле высохнут. Уж не простудишься сейчас. И жрать уже охота, как из пушки.

Наверное, все сложилось бы иначе. Гораздо лучше или гораздо хуже. Если бы их бравую компанию гробокопателей не разместили именно в школе. Именно в классе. Именно на первом этаже под кабинетом биологии.

Леша задержался на улице, попинали полуспущенный мячик немного, кто-то озаботился принести из спортзала. Потому и уснул почти сразу.

Во сне он видел огромную черную тень в темной реке, и блестящие острые зубы, он уплывал, отбрасывая тяжелую стылую воду, и не мог уплыть, дергаясь как в меду. Неприятный выпал сон.

И проснулся как от толчка. Луна просто лезла в незашторенные окна, нахально и непристойно, и все же дело не в ней, он удачно лежал в тени. Что-то разбилось наверху, на втором этаже. Звон повторился, и послышался топоток вроде бы ножек. Или лапок. Что за чертовщина. Собаке или кошке там взяться неоткуда. Крысы? Тогда — целый крысиный оркестр. Ага, "епископа Гаттона" репетируют, хотя там поработали мыши. Еще их "всех по суставам раздернут", не хватало.

Все вокруг дрыхли без задних ног, наработались. Леша перевернулся в спальнике… и зажмурился от неожиданности. На его лицо упал голубой отсвет. Свет выбивался из-под приоткрытого клапана найденной сумочки, Лешка брисил ее у постели, хотел показать ребятам, да так и забыл. Отсвет погас. Потом снова возник.

Кто-то снова загремел наверху. Да что ж такое! Ночь чудес, черти б ее взяли. Он вспомнил про радий и радиоактивное свечение, еще не хватало, но разве радиевый состав может мигать как фонарик?

Он все же поднялся и достал из сумочки предмет. Узора на "топоре", будем пока звать тебя так, прерывисто светились, теперь было видно какие-то письмена, о ли руны, то ли клинопись, раньше такого не встречал. Предмет показался ощутимо холоднее воздуха даже для металла. Ночь-то теплая.

Брям! Топ-топ-топ.

Лешка покрутил головой, отложил артефакт неведомых народов и натянул высохшие джинсы. Надо посмотреть, кто там хулиганит. И пресечь.

Он поднялся по темной, странно пустой лестнице, подсвечивая мобильником. Не так уж давно сам носился по почти такой стандартной школе. Но светлым днем, в компании таких же сопляков. "Кто последний, тот и голит!" И пыль столбом из-под копыт. Но ночью болтаться по темным коридорам и классам дело почти противоестественное. Да еще концерт неупокоенных школьных душ.

Что там прямо над нами?

Кабинет биологии? Черная табличка советских времен, заляпанная краской недавнего ремонта. Не могли отвинтить, криворуки. Под футболку пополз холодный влажный сквозняк.

Он постоял минуту, прислушиваясь. Ну, раз уже поднялся… Двери в противопожарных целях не запирали, да и что можно ценного спереть в кабинете биологии, скажите на милость? Заспиртованную крысу с пронумерованными потрохами?

Открыл. Луна успела скрыться за облаком, и в темноте он пощупал крашеную холодную стену. Что-то покатилось по полу, зашебуршало, стукнуло. Нет, не на уровне пояса, все забыл, раньше выключатели делали высоко, да вот он.

Под потолком засветились несколько неоновых трубок, и первое что пришло в Лешину растрепанную сонную голову, фраза "мельница вприсядку пляшет, и крыльями кому-то машет". Потом он, атеист, вслух сказал:

— Божечка мой.

Школу явно не обделили наглядными пособиями. В застекленных шкафах били крыльями разноцветные птицы, драла подставку облезлая кошка, в банках на стеллажах подпрыгивало разнообразное мелкое зверье. В плоской витрине на стене трепыхались десятки бабочек и иных насекомых. К ногам Лешки подкатилась банка с чем-то прозрачным, наверное, формалином. Там вертелась здоровенная белая крыса, вполне живая с виду.

С облегчением он понял, что среди оживших наглядных пособий, а кем еще мог быть этот виварий, не было человеческого скелета, ужаса малолетних школьников.

К нему спланировала серая ворона, едва не задев крылом голову. Лешка покачнулся и выскочил прочь.

— Можешь понюхать. Чистый спирт! Нет, понюхай. — Лешка приоткрыл притертую пробку медицинского вида скляночки. Даша сморщила носик, да, спирт. И все же зеленоватый лягушонок в скляночке болтал лапками и разевал широкую пасть.

— Ты его не сам засунул туда? Зверство какое.

— Да говорю же, это наглядное пособие. Из кабинета. Я когда понял, унес его с собой. Там черт знает что творилось, серьезно. Боюсь только, теперь остались они без экспонатов. Не знаю, что и подумают.

— То есть ты всерьез думаешь, эта твоя штука их оживила?

— Ты много видел лягушек, живущих в медицинском спирте? Я дак только в анекдоте. А ему ничего. Похоже, он не совсем живой. Ну, как бы понарошку. Зомби-лягушка. Возьми банку, подержи. Сейчас я отойду, а ты смотри что будет. Несколько метров и…

Они шагали к раскопкам, отстав от группы, товарищи оставили их в покое, только парни поглядели не без ревности. Чего она в таком раздолбае нашла?

Сперва Даша решила, Лешка поехал как говорится, "с глузду". Но теперь, от запаха спирта, его рассказ не казался безумием. Животные не могут жить заспиртованными, это она из школьного курса биологии, хвала святым, помнила. Пятерка итоговая. И амфибии не могут.

Он отошел в сторону, широко шагая длинными ногами. Раз-два-три…

Лягушонок в склянке словно взорвался, мгновенно растекся бурым облачком, ни кожи, ни косточек, только взвесь в спиртовой могилке.

— Видишь? Видишь? Отнести от этого… не знаю, амулета на небольшое расстояние, и все, они превращаются в такую вот жижу. И больше не оживают. Всечто осталось — наверное, типа первоэлементов… как их, аминокислоты. Я не биолог. Тогда я ночью отнес амулет подальше, вернулся поглядеть. А там вот такая слизь вместо учебных, чтоб их, пособий. Весь кабинет угадили. Хорошо, эту баночку с собой взял и возле амулета держал. Все ж научный склад ума.

— Точно, — согласилась ошарашенная, чего уж там, Даша, — это ты верно придумал. Проверить надо было.

Леша улыбнулся удовлетворенно. Произвел на девушку впечатление, спору нет.

— Так что не бойся, нашествия лягушек-зомби не будет. И просто зомби не будет, если не найдется идиот потащить амулет на кладбище. Тогда, знаешь, может быть неприятно. Тем кто там лежит в первую очередь.

— Слушай, Леш, я просто не и знаю что сказать. Думаешь, откуда это?

— Вот не ведаю. Инопланетяне потеряли, кто-то подобрал? Или друиды местные выковали? Дьявольская штука, если подумать. Оживить, например, Гоголя, поговорить, а? Пусть второй том "Мертвых душ" заново напишет?

— У него голову из могилы украли, — рассеянно ответила Даша, — ну, так писали по крайней мере. Вряд ли без головы напишет… да что мы несем?

— Главное, никому пока ни слова. Ладно? Я понимаю, тебе…

— Женщина так обязательно растреплет? А уж блондинка тем более?

— Даш, ну я не в том смысле, ты не обижайся.

На самом деле она не обиделась. Про блондинок нелестное она и правда слышала нередко. Но теперь думала совсем о другом. Совершенно. И выдавать лешкину страшную тайну — и вправду страшную, не собиралась ни при каких обстоятельствах.