— Пусть повозбухают против властей, — сказал грубый викинг, — если не зассут. Документы на вас тоже есть, поддельные, правда. Времени не было выправлять что-то через хм, структуры.

— Жаль, газ внутри не применить. И леди-зверь отравится, и на упырей не подействует. — Аренк уже просчитывал варианты, пернатый змей. — Но сначала надо взять пленного.

— Языка? — Данил представил допрос в ацтекско-скандинавском стиле, «кровавый орел» с вырезанием сердца.

— Ну да, кто-то там ездит со снабжением, эту толпу кормить надо. Вот его и… — индеец сделал кошачий жест, словно ягуар схватил пташку лапой. — Да ты не журись, государство все равно инструмент насилия, ну, наденем его маску ненадолго.

— А сажает оно за такое надолго, — сказал Данил. — Хотя, оно конечно, нас поди поймай. А потом удержи.

— Вот именно, — ответил Аренк, — да тут и не расстреляют, кишка тонка.

Всю дорогу они подпевали «Сабатону», особенно удачно выходило у Ольгера. Ну так родственные души. К свороту на «базу отдыха «Лазурный бриз» (дурацкое все же название) подкатили часам к шести, засветло.

Название узнали из интернета, на повороте ни указателей, ни модной при СССР бетонной или стальной стелы не нашлось. Ну да, ну да, пошли вы на фиг, отдыхающие, не для вас полянка росла, подумал Данил.

Переоделись в черные костюмы, удобные, просторные, с разными карманами-застежками, и, подозревал Данил по качеству ткани, немного не те что у настоящих собровцев. Броню и шлемы пока доставать не стали, Аренк дал ему черную флисовую балаклаву, себе сунул в карман такую — мол, не светись зря.

Пикап отогнали с дороги в кусты, викинг приказал сидеть тихо, натянул балаклаву на лицо и пропал.

— Пусть сам бегает. Ему же надо, — сказал индеец, щелкнул затвором курц «Хеклер-Коха», сел на теплую еще землю, примостил оружие на колени и привалился к колесу.

— Нам не надо спать, забыл? — сказал Данил.

— А я пред боем взываю к духу предка-ягуара, древнее вашей бестолковой цивилизации. Отзынь, малолетка, растерзаю.

Викинг вернулся в сумерках. На поясе у него Данил заметил кожаный чехол очень уж характерного вида — не иначе — топорик прихватил?

— В общем, как я и думал, — сказал Оле, — не профессионально, но не дураки сидят. Там кто-то готовился уезжать, грузил вещи, не фургончик, легковушка, значит, человек свой, не наемный возница. Подъем!

Северянин подхватил оружие и закинул на плечо.

— Будем брать? — Данил сначала спросил, потом понял глупость вопроса.

— Брать, колоть и потрошить. Надевай намордник, пошли. Ты просто постоишь на стреме, новик.

— Обрати внимание на его терминологию, — Аренк, уже на ногах, подпрыгнул, проверяя, не брякает ли, — клянусь удесами Тескатлипоки, я с уголовниками не дружил, где он нахватался только!

— Шилка и Нерчинск, — буркнул викинг, когда они уже бежали вдоль растрескавшейся асфальтовой ленты, — мои университеты. Сам-то с малышами Че не болтался по Боливии?

— То были идейные бандиты! Вива политико!

— В джунглях тебя не тронул прожорливый зверь, пуля не догнала… а как жаль!

Данил предпочел промолчать. Маленький «Хеклер-Кох» неудобно подпрыгивал на плече, но перевесить не было времени.

Они увидели фары за поворотом.

Ольгер обернулся, ткнул рукой на обочину — сиди тут. Они с индейцем не сговаривались, не махали пальцами, показывая загадочные военные знаки. А ведь в кузове были рации, вспомнил Данил.

Взвыл изношенный слабосильный мотор, защелкали передачи — Данил все разбирал отчетливо, и дорогу высветили фары обычной «Шеви-Нивы», серой в полумраке «Шнивы».

Машиненка притормозила на повороте, две черные тени метнулись справа и слева к передним дверям. Машина стала. Данил успел увидеть, как распахнулась водительская дверь, кто-то темный, похожий на огромного паука выдернул оттуда человечью фигуру и вскинул на плечи. Второй запрыгнул за руль и врубил передачу, свернул примерно туда, где стоял их пикап. Данил побежал за первым, едва поспевая, хоть Оле (по ширине плеч судя) волок на них довольно крупного пленного. Да уж, девицу бы он утащил через окно на три счета.

«Шнива» уже стояла в кустарнике, «ДжиЭмСи» отсюда не увидеть, хорошо.

Ольгер, на снимая балаклаву, сбросил ношу, заломил руку пленного и аккуратно, даже как-то нежно врезал ему ладонью по лицу. Привел в чувство. Заворочался, заморгал. Индеец уселся на капот внедорожника, и теперь казался лесным демоном.

Вряд ли зрелище троих безликих бандитов успокоило бедолагу. Обычный парень лет двадцати пяти с виду, белобрысый, очень коротко стриженый, в клетчатой рубашке и камуфляжных штанах с берцами. Не атлет, совершенно. Но и не задохлик.

— Вы кхто? За что?!

— Он еще нас допрашивает! — сказал Оле, нажал парню на локоть, тот почти взвизгнул. — Павианчик, колись до пятки. Кто, что там делал, кто ваш начальник…

— Звание, воинская часть и пароль! — Аренк издевался.

— Леша, Коников я! Я не военный!

— Все вы под пытками мирные голуби, Леша, — сказал викинг, достал фонарик и включил на секунду, подсветив свои багровые глаза, — ты такого как я уже видел, верно? Он у вас главный. Давай остальное, пока я твою кровь не высосал.

— Н-не надо! — вякнул парень. — Не-не знаю я ничего!

— Ну если правда не знает. — Данил развел руками, — На что он нам? Вот разве что…

— Голову долой, кровь выпьем, мясо поделим, — сказал индеец совершенно спокойно. — Машина хлам, но на запчасти продам, есть кому. Пять минут запирается, кончаем

— Э, печень моя! Печень врага святое! — вмешался берсерк, достал из поясного чехла ладный, отточенный топорик и смерил взглядом конечности парня, — делить буду я, ты неровно кости рубишь.

— Тогда сам печень и доставай, — сказал Данил, — я умываю руки, раз бестолковый попался. Прости, камрад, зря мы тебя ловили. Судьба. Ну хоть добыли свежинки.

— Пожааал…ста… пожж… — парня проняло, да и викинг с индейцем, подумал Данил, шутили ладно если наполовину. — Меня уб… убьют!

— Нет так нет, убьем мы, здесь и сейчас, — индеец щелкнул пальцами, — надоело покупное мясо, длинный ты наш поросеночек.

Он раскололся, конечно.

Рассказал сколько их (десяток), кто, откуда, как вооружены (охотничьи сайги стволов пять, пара пистолетов у охраны), когда обходят периметр, все с самого начала, опустив разве историю знакомства с упырем, только помянул «вытащил из поганого положения».

Антон Иваныч, может, имя и настоящее. Собирал молодежь под крыло аккуратно и неспешно. Свою истинную суть показал, когда «гаврики» зависели от него полностью.

— На кладбище нас созвал. Заставил могилу раскопать, какой-то девчонки.

Они собрались в полночь, как и полагалось. Антон прибыл с шофером и телохранителем в черном джипе. Остальные кто как, главное не привлекая внимания. Леша приехал последним автобусом, долго болтался по окраинам, ждал, пока стемнеет, и боялся. Но пошел. Долги и надежда, вечные аргументы.

Горели факелы, потрескивая и распространяя дизельную вонь. Человек десять, от семнадцати до тридцати, одетых просто, хоть и не бродяжьего вида. И он — существо высшего порядка, в расстегнутом черном кожаном плаще поверх серого дорогого костюма.

— Сила от него идет… не знаю как сказать. Не из нашего времени. Мастер и есть.

Повелитель приветствовал паству кивком и словами «Все собрались, пора и мне силу показать», указал затянутой в замшу рукой на невзрачный памятник, по датам — девица лет пятнадцати, умерла больше года назад.

— Копайте. дети!

В четыре лопаты самые дюжие врубились в твердую землю.

Гроб сохранился довольно хорошо, обитый дешевой буровато-серой материей, когда-то, неверное, красной.

— Поднимите, да чтоб не рассыпался!

Принесли веревки, подняли невеликий граненый гробик. Антон Иваныч подошел, склонился и положил изящно ладонь в перчатке на грязную крышку. Именно этот момент Леша запомнил лучше всего, а потом покатилось такое, ладно вовсе память не отшибло.