Восхищение Даши перед драккаром ему понравилось, старый кормщик даже рассказал, как ходили на абордажи. Кое в чем подробно. Только зря форсил, Даша, сама не из тепличных розанов, слушала охотно.
— И тут, на корме, тебя в последний раз усадили?
— Ага. Рассказал? — Данил пожал плечами, прихлебывая. Не контрабандное ли пиво, очень уж хорошо сварено.
— Ясно растрепал… — Оле не обиделся, допил и поднялся. — Тогда тем более кое-что покажу.
Он открыл герметичную дверь за стойкой.
— Добро пожаловать, вход через кухню.
Даша подумала, что правильно в джинсы влезла, не хватало еще подолом цепляться.
На кухне, современной и дорогой, Оле нажал несколько разноцветных кнопок у плиты, часть стены сдвинулась в глубину. Лестница вниз. Обычная, никаких сырых каменных ступеней, резиновые накладки и мягко светящий плафон на потолке коридорчика. Еще дверь, тоже стальная, герметичная, с кодовым замком.
— Однако катакомбы, — сказал Данил, — ты там бывших жен складируешь?
— Если бы, — Оле открыл, и они вступили в просторную… лабораторию. Бежевые стены, панели дневного сета и система пожаротушения в потолке. Шкафы и какие-то аппараты у стен, бестеневые дампы на гибких подвесах, Даша узнала явно недешевый электронный микроскоп, с надписью «Левенгук», и, пожалуй, все. Ее научных познаний на большее не хватало.
Викинг щелкнул выключателем — у дальней стены отъехала шторка и открыла большой, метр на полтора, аквариум на невысоких ножках, на лабораторном столе.
Что-то там творилось, внутри, под лунно-белой подсветкой, и Даша не уверена была, хочет ли узнать. Но подошла, конечно.
И ощутила тошноту.
В аквариуме исполняли данс-макабр. Среди песочка, камней и веток крутилась карусель смерти.
Почти голые, покрытые ранами и язвами твари, похожие на крыс и голых землекопов одновременно, грызли и рвали друг друга. Длинные желтые резцы оставляли ужасающие раны, но крови не было. Раны обращались в шрамы, за секунды закрывались, чтобы снова стать ранами. Одной из тварей почти перегрызли шею — но она продолжала дергаться и пучить темно-красные глаза, разевая пасть со сломанными… обломки выпали, на их место из верхней челюсти полезли новые резцы. Хорошо еще, запечатанный аквариум не пускал наружу отвратительные звуки битвы.
Даша поняла.
— Это тот? Плохой амулет? Вот в это они превратились?
— Бедные морские свинки. Он самый. Видишь, как стараются держаться ближе к середине самые сильные. Он там, под дном.
— И они так… навечно?
— Ага, прямо как люди, да? Я снова не смог его исправить. Не впервые. Боли они, общем, не чувствуют, не думай. Ампутированные лапы отрастут. Голова… оторванная отращивает новое тело, а тело — голову. Правда, долго и уродливо.
— Оле, прошу, прекрати! Пожалуйста!
Ольгер подошел и сунул руку под аквариум. Достал кусочек непонятного металла и бросил куда-то в угол, попав точно в белую кювету.
В аквариуме словно взорвалась грязевая бомба. Стенки забрызгало бурой жижей, и не осталось никого.
— Все без толку, зря только мучал эту мелочь, самому противно, — сказал бывший берсерк.
— А если бы смог исправить? Или если найдешь хороший? — Даша постаралась не смотреть на знакомые пятна на стеклах. — Будешь искать ее? То есть…
— Я понимаю. Буду. Наш бабник-плясун думает, я ненормальный. Наверное так. — Ольгер пожал плечами. Хорек устроился у него на шее как дорогой воротник, с виду дремал… охраняет, подумал Данил.
— Да кто из вас вообще нормальный?! — ответила Даша, — ты побольше его слушай, у него вместо сердца железяка!
Задумалась — Данил знал это ее выражение лица.
— Почтенный Бьернссон, — сказала она вкрадчиво, — ты ведь погиб не доходя до ад… адел…
— Альдейгьюборг. Ваша Старая Ладога.
— Ага. И данькину игрушку рядом нашли. А если там что-то вроде склада?
— Летающая тарелка навернулась с амулетами, сбили из луков при Рюрике. — сказал Данил. — Нет, я чисто теоретически. И что, перекопать все окрестности? Незаметно так?
— Погоди, — Дашу сбить было не так легко, — погодите. Ох, давайте пойдем наверх, подальше. Выпить найдется?
— И закусить, даже хамон вчера достал, — сказал Ольгер, — Дани, я надеюсь, она не склонна к алкоголизму? Говорят, женский вообще неизлечим. Она-то жива, не забывай. Это нам уже все равно.
Бьернссон запер наружную дверь, пояснив: удобно, когда кабак — твой собственный.
Они уселись снова, с пивом пяти сортов, вином и закуской. Розовая ветчина, зелень, сыры, включая и мюсост. хамонья нога на подставке с вонзенным в дерево острейшим северным ножом, свежайшие круглые хлебцы и круассаны для дамы.
— Не вздумайте только заплатить, озверею, — пригрозил хозяин. Сдул пену и залпом опустошил хрустальную кружку темного.
— Ни-ни, не волнуйся, на халяву уксус сладок, — сказала Даша, наливая настоящего пльзенского, — мальчики, у меня идея. А если там где-то и правда есть хранилище… что ли. Конечно, найти его по запаху или магнитометром на таком просторе вряд ли. А если искать по косвенным признакам?
— О валькирия, изволь пояснее, наши чугунные лбы пощади, — сказал Данил.
— Изволяю. Вокруг маленького амулета оживает всякая живность. Мухи, блохи, мышки-норушки. Причем отличить их от настоящих просто, поймай да отнеси подальше и… бах, — Даша прикончила кружку и перевела дух. — А если амулет не один? Если там целые залежи? Сколько их разведется?
— Вообще-то два амулета действуют сильнее и дальше, — сказал Ольгер.
— Ты пробовал оживить ну, своим присутствием и вот этим, бракованным одновременно?
— Пробовал и давно. Всегда и неизменно порченый срабатывает первым. Может, потому что он хм, снаружи. Но извини, доставать свой не имею желания.
— А ведь гениально, Даш. — Данил поставил кружку, — Погоди, если вместе с живой живностью, да еще оживает дохлая, в таком месте будет всякой мошкары и мышей раза в два или три больше. А то и в десяток. Про более крупную живность не говорим пока.
— Ольгер, — сказала Даша, — зимой ведь оживленные твари не ложатся в спячку? Ты проверял?
— Само собой. Нет, такие же бодрые. Правда, искать мышей и блох под снегом…
— Ну, ждать до снега может и слишком… — Даша задумалась, — таак… тут пожалуй я могу помочь. Обычно между нами, журналюгами, свои связи. А уж питерских я знаю, и они меня.
— Поклонники? — Данил прищурил багровый глаз.
— Не ревнуй, они зануды или фрики. Но узнать, нет ли чего странного в тех местах, я вполне смогу. Интересно, ваши тут помогут?
— Плясуна я спрошу, но он, вроде, в тех местах не бывал, все по заграницам, — сказал Оле. — Выходить на контакт с другими я бы пока не стал, там все сложно. И Майю трогать не надо. Даже тебе.
— А что так? — Даша удивилась.
— Она против любого прироста нашего брата. Нет, с вами все сложилось удачно, но не всегда так бывает. Сами понимаете. Мешать мне не будет, но и помогать тоже. Где-то у нее был нехороший опыт, я думаю.
— Бессердечная хуже Аренка… — Даша стукнула кружкой. — А я-то ей как подруге…
— Просто прагматичная стерва, — сказал Ольгер. — С бритвой Оккама за пазухой. Зачем множить немертвые сущности без необходимости? Да я один поеду. Чего откладывать? Хотя помощь бы пригодилась.
— А если я с тобой? — Данил подумал, сколько лет викинг ждет и надеется, хотя надежды и нет. Кой тролль, как он говорит. — Даш, отпустишь ради такого дела? А я тебе лишний годный амулетик привезу. Он и живым на пользу, так ведь.
— Майя за тобой приглядит, тут не откажет. Ты ей нравишься, — сказал Оле.
— Охти мне, — вздохнула она, — он уже смыться норовит, ай, ну раз сама ввязалась. Береги себя.
— Это ты береги себя, луна моя, — сказал Данил и поднял кружку: — За тебя?
— И за удачу?
— Скол! — сказал Оле, и они выпили.
Данил как-то не ждал, в восьмом часу утра гоня электроконя в Су-Псех, что викинг живет настолько небедно. Хотя один бар сколько стоит. Но — двухэтажный кирпичный особняк с башенкой, под зеленой крышей, за высоким зеленым забором. На шпиле башни крутился флюгер — черный железный драккар с надутым парусом.
