— Мы уезжаем через пять минут, — заявляет он.

— Тебя не будет целый день?

— Я пока не знаю. Нам придется действовать по обстоятельствам. Мы разведаем объект. Конечно, если увидим возможность, мы ею воспользуемся. Целью будет найти Эрика и вытащить его. Если мы сможем сделать это сегодня, мы сделаем это.

Он подходит к чемодану и достает маленькую черную дорожную сумку.

— Иди сюда ко мне, — говорит он в своей привычной манере. Это просто первый раз, когда он звучит авторитетно. Нет ничего даже отдаленно похожего на ту сексуальную, соблазнительную манеру, к которой я привыкла.

Все это намекает на то, что произойдет, когда все закончится. Он едва взглянул на меня вчера вечером, и, за исключением того, что он обнимал меня, пока мы спали, он не прикасался ко мне.

Мне казалось, что, может быть, он спал со мной таким образом, чтобы держать меня рядом. Чтобы защитить меня.

Я подхожу к нему, и он расстегивает молнию на сумке.

Там лежит пачка денег, маленькая коробка для ланча, мобильный телефон, что-то похожее на скрученные в шарик футболки и пистолет — Глок.

Я с трудом сглатываю, когда вижу это, и сжимаю губы, когда он достает ее.

— Эта сумка твоя, — говорит он.

— Моя?

— Да. Теперь убедись, что ты меня слушаешь. Я не знаю эту часть света. У нас есть надежная поддержка, но никогда не полагайся ни на кого, чтобы сохранить себе жизнь. Единственный человек, которому ты доверяешь, это ты сама. Ты меня поняла?

Я никогда не видела его таким серьезным.

— Да.

— Хорошо. Если ты услышишь что-то, что звучит не так, уходи отсюда. Уйди как можно дальше от опасности и спрячься. Позвони Ирине по телефону, и она пришлет помощь, которая вытащит тебя отсюда и воссоединит с матерью. Ее номер уже запрограммирован в телефоне.

— Ирина? Я бы не подумала, что она способна на такое.

— Все мои сотрудники обучены оказывать помощь в чрезвычайных ситуациях. Если бы я мог доверить кому-то вытащить тебя отсюда, то это была бы она. Так что делай, как я говорю.

— Хорошо.

Он поднимает пистолет. — Ты когда-нибудь пользовался таким?

— Нет, но я держала один. — На Джуда. Это было зачинщиком моего месячного наказания. Я, должно быть, держала этот пистолет меньше минуты, и то, что произошло после, нанесло мне вред на всю жизнь.

— Все, что тебе нужно сделать, это прицелиться в голову и нажать на курок.

Мне интересно, что заставило его так разволноваться. Больше, чем вчера.

— Что-то еще происходит, Эйден?

— Я просто хочу убедиться, что ты в безопасности. Это было безумием с моей стороны — привезти тебя сюда, и я не хочу оставлять тебя ни с кем, но мне придется, — вздыхает он. — Мои люди также проинформированы об Эрике.

— Ты не доверяешь своим людям?

— Не с тобой, — признается он, не сводя с меня глаз. — Но это только я. Я не могу позволить своим запретам взять надо мной верх. Поэтому я оставляю Илью здесь, с тобой. Его работа — защищать тебя ценой своей жизни. Теперь он сделает то же самое для тебя. Тем не менее, мне нужно, чтобы ты смогла защитить себя. Я не знаю, что может случиться сегодня. Возмездие может быть плохим.

— Хорошо.

Я только что заметила кое-что. Он никогда не упоминал о возвращении или о том, что увижу его позже.

Он застегивает сумку и оставляет ее там.

— Если ты поймаешь Эрика, что тогда произойдет?

— Синдикат доставит вас обоих домой, — отвечает он. — Сегодня вы отправитесь прямо в Сан-Франциско. Я думаю, они захотят допросить Эрика, прежде чем отпустить его, но вкратце так и будет. Затем я договорился, чтобы они разобрались с Джудом. Тебе не придется делать это самостоятельно. Они будут чтить союз, который они когда-то заключили с вашим дедом от имени вашего отца, и вам больше никогда не придется беспокоиться о том, что кто-то потревожит вас снова.

Я тронута, услышав это. У меня мурашки по коже, потому что в моей жизни не было никого, кто мог бы сделать это. Он дал мне дверь к счастью, врата к свободе, но мое сердце жаждет узнать, что будет с ним.

— А как насчет тебя? — осторожно спрашиваю я.

— Я останусь здесь, пока не найду своего сына. — Он замолкает на мгновение. — А потом мы вернемся в Лос-Анджелес.

Он вернется в Лос-Анджелес, а я поеду в Сан-Франциско. Нет никаких упоминаний о том, что мы увидимся по пути или после.

Я не глупа. Я знаю, что он имеет в виду, но все же я чувствую, что должна задать вопрос. Хотя бы для того, чтобы услышать ответ в ясных словах, чтобы я могла его принять.

— После этого я тебя больше не увижу, да?

Его взгляд приковывается к моему, и эти ледяные голубые глаза становятся такими же настороженными, как в тот первый вечер, когда я увидела его в клубе.

— Нет.

— Почему? — выдыхаю я.

Он на секунду опускает голову, а когда поднимает ее, в его глазах снова отражается боль, которую я видела уже несколько раз.

— Я не хороший человек, Оливия. Жизнь, которой я живу, — это именно та жизнь, которую твой дедушка не хотел, чтобы ты вела. Дело было не в том, чтобы закрыть дверь Братвы. Дело было в опасности. Постоянная опасность, угрожающая твоей жизни. Я — Пахан Войрика. Это значит, что я — смерть для тебя. Любой, кто действительно любит тебя, никогда не пожелает тебе этого.

Холодный узел сжимает мой живот от его слов. Это эффект утраченной любви.

Любовь ушла, так и не начавшись.

— Эйден, я…

— Нет, — он перебивает меня, прежде чем я успеваю что-то сказать, и одинокая слеза скатывается по моей щеке.

Он поворачивается и уходит, оставляя меня наедине с оставшейся частью предложения.

Я тоже тебя люблю.

Эйден

Мы собрались в лесу в миле от объекта. Мы так близко к тому месту, где нам нужно быть, но так далеко, далеко в плане знаний. Это не очень хорошо для меня, потому что мы делаем все по старинке.

Как я и сказал Оливии. Мы проверяем место и переезжаем, если увидим возможность.

Задержка сегодня утром была вызвана тем, что мы пытались заставить работать устройство Доминика.

Это не сработало, или, скорее, пока не работает. Он спроектировал его так, чтобы он постепенно стирал брандмауэры, ослабляя систему. Пока это не произойдет, и мы не знаем, когда это произойдет, потому что у Эрика есть какая-то сумасшедшая установка, которая превосходит все, что мы делаем.

Мы зашли слишком далеко, чтобы сидеть и ждать.

Черт его знает, я уже достаточно долго сижу и жду.

— Вы должны предположить, что объект и прилегающие территории похожи на смертельную ловушку, — начинает Алехандро акцентированным голосом, который предполагает, что он в основном говорит по-португальски и только по-английски, когда это необходимо. — Были сообщения о том, что это место было оснащено ловушками всех видов, предназначенными для того, чтобы убить вас в мгновение ока.

Он очень напоминает мне моего отца, хотя эти двое мужчин совершенно не похожи.

Алехандро намного моложе, ему сорок шесть лет, но он держится с уверенностью зрелого человека, который слишком часто видел суровые испытания жизни.

Глядя на него перед нами, я понимаю, что он видел слишком много смертей. Немного похож на меня.

Нужно знать одного. Я думаю, это может быть что-то в свете, который человек несет с собой, что узнаваемо.

Те, кто живет во тьме, как я, не несут ничего. Это то, что мы осознаем.

Я вижу это сейчас, глядя на него.

— Дом там. — Он указывает на тропу с самыми высокими деревьями. — Мои люди покажут вам дорогу. Важно придерживаться тропы и следовать за ними в точности. Это их территория, так что мы будем как ягненок на заклание, если кого-то из нас поймают.

Я ему верю, и это меня беспокоит.

— В таком случае, я думаю, нам лучше объединиться, — предлагает Массимо. — И использовать коммуникаторы.

— Согласен, — отвечает Алехандро, коротко кивая. — Как насчет того, чтобы десять человек остались здесь для подкрепления, а мы отправимся с остальными тремя группами по десять человек.