Эйден

9 лет назад

— Босс, ты должен вернуться сюда, — выпаливает Саша. Он говорит так быстро, что я едва могу разобрать его слова.

— Что происходит? — Я прижимаю телефон к уху и ускоряю шаг.

— Ваш дом горит.

Блядь! Блядь, блять. Я прыгаю в машину, врубаю двигатель и вырываюсь с парковки так быстро, как только могу.

— Габриэлла и ребенок в безопасности?

— Я не знаю. Винсент и Калеб пошли проверить их, но я услышал выстрелы. Я в домике у бассейна.

— Что, черт возьми, произошло? — кричу я, словно не знаю, что произошло.

Я знаю, и это моя вина.

— Пришли мужчины и начали стрелять.

— Иисус…

Никто не может просто так забраться в мою собственность и начать стрелять. Это хорошо охраняемая крепость с вооруженными охранниками спереди, сзади и по бокам. Любой, кто попытается это сделать, жаждет смерти.

Или имеет больше власти, чем я.

Черт. Так вот… это они.

Орден.

Это, черт возьми, должны быть они.

Это значит, что они знают правду. Они знают, что я сделал, и это мое наказание.

Вот что нужно делать, чтобы заполучить такого человека, как я.

Я, Эйден Романов, печально известный Советник из Войрикской Братвы, одной из самых влиятельных группировок в Лос-Анджелесе.

Ты достаешь меня, играя на моих слабостях.

Моя женщина и мой ребенок.

Очевидно, за мной следили, и эти ублюдки просто ждали подходящего момента, чтобы нанести удар.

Я думал, что оставить Габриэллу и Алексея дома будет безопаснее. Но, как и во всем остальном в последнее время, я ошибаюсь.

Я чертовски неправ.

Саша морщится от боли.

— Босс, меня ранили. Я не выживу. Я не…

Он не успевает договорить. Эхо пули пронзает мои уши вместе с его криками.

Затем линия обрывается.

Я проезжаю каждый светофор и добираюсь до дома за десять минут. Пламя пожара было видно издалека. Теперь, когда я здесь, оно выглядит как миниатюрная версия солнца.

Бог на Небесах.

Весь дом в огне. И не похоже, что у меня будет шанс выбраться оттуда живым или вернуться обратно.

Я выбегаю из машины, и вид моих охранников, разбросанных по лужайке с кровью и пулевыми отверстиями по всему телу, заставляет меня остановиться. В смешении лунного света и дикого оранжевого пламени огня изображение передо мной выглядит как сцена из фильма ужасов.

Пока я смотрю, меня охватывает тошнотворная мысль, что нет ни одного лица, которое я не узнал бы.

Все мои мужчины. Все мужчины, которых я знаю много лет. С некоторыми я вырос и относился к ним как к семье.

Треск пламени возвращает мое внимание к настоящему кошмару, который может твориться внутри дома.

Мои Габриэлла и Алексей.

Моя душа рыдает, когда я представляю себе жену и ребенка в адском пламени.

Должно быть, они выбрались.

Это не может быть их судьбой.

Не из-за меня.

Алексею всего месяц. Малыш.

Я его отец. Моя работа — защищать его от опасности.

Как я мог стать причиной этого?

Сирены воют где-то вдалеке и приближаются, но я уже знаю, что они прибудут слишком поздно и не смогут ничего сделать.

Паника пронзает мою душу, и я бегу за угол дома, пытаясь найти способ войти. Я должен убедиться, что моя семья выбралась.

Движение на террасе привлекает мое внимание, и человек в маске бросает камень в кухонное окно, разбивая его. Однако, увидев меня, он бежит в противоположном направлении.

С диким рычанием я бросаюсь вперед, перепрыгивая через балкон, пока он бежит вниз по лестнице.

Я сбиваю ублюдка с ног и бью его кулаком в лицо, сбивая маску, но она не снимается.

Но он сильный. Ему удается увернуться от моего следующего удара и вырваться из моей хватки.

Как раз когда он собирался бежать как гребаный трус, я хватаю его за руку и дергаю обратно к себе, отрывая рукав от его рубашки. Когда он отрывается и мой взгляд падает на татуировку на его предплечье кинжала со змеей, обвивающей рукоятку, я понимаю, что я прав.

Речь идет об Ордене. Татуировка отмечает его как члена группировки.

Я смотрю на эту чертову татуировку на несколько секунд дольше, чем нужно, и крепче сжимаю его руку.

Над татуировкой глубокий ножевой шрам. Я собираюсь сделать еще один.

Я достаю нож из заднего кармана и всаживаю его ему в живот.

Он вскрикивает, сгибается пополам и издает булькающий звук.

Я не даю ему возможности почувствовать боль. У меня есть еще кое-что, что я могу ему дать.

Схватив его за шею, я поднял его в воздух.

— Где моя жена и ребенок? — кричу я ему в лицо.

— Внутри. Внутри дома, — бормочет он, и что-то внутри меня умирает.

То же самое, что предупреждало меня, что я сам себе погибель. Такой парень, как я, никогда не должен был связываться с такой женщиной, как Габриэлла. Все, что у меня было с ней, было слишком хорошо для меня. Все, включая нашего ребенка.

Я сделал это с ними.

Стук привлекает мое внимание, и я поднимаю взгляд на второй этаж, чтобы увидеть Габриэллу, стучащую в окно. Я бросаю парня и бегу по траве, приближаясь к пламени.

Пламя такое высокое, оно повсюду вокруг и передо мной, предостерегая меня об опасности.

Но я ее не оставлю.

Я проталкиваюсь вперед, не сводя глаз с жены. На фоне пламени ее обсидиановые волосы развеваются позади нее, словно плащ, а глаза цвета шампанского расширяются от ужаса.

Я мысленно вспоминаю тот день, когда мы встретились, тот день, когда мы были вместе, и тех, кто пытался нас разлучить.

Я почти у цели. Почти у входа в Ад.

Окно открывается, и она начинает звать меня на помощь.

— Я иду, — кричу я.

— Эйден, помоги мне. Спаси меня!

Я готовлюсь бежать сквозь огонь, но как только я делаю следующий шаг, меня снова швыряет в жестокую, зловещую тьму, когда все вокруг меня взрывается, и мир рушится.

Мой мир рушится.

Моя жена.

Мой ребенок.

Я не смог их спасти.

Оливия

Сегодняшний день…

По моей спине пробегает дрожь, когда я встречаюсь с холодным, бессердечным взглядом Джуда Кузмина.

Сидя в кресле моего дедушки, находящемся на расстоянии вытянутой руки, Джуд высоко держит голову.

Власть, контроль и зловоние, исходящее от него.

Только что унаследовав империю от своего покойного отца, российского олигарха Михаила Кузьмина, Джуд столь же могущественен и богат в России, как и здесь, в Сан-Франциско.

Он словно бог, ходящий среди простых смертных на Земле.

Таким людям, как он, нравится наживаться на слабых.

Слабые, такие как я и моя мать, оказались беспомощными, потому что все, кого мы знали и кто мог нас защитить, либо мертвы, либо пропали без вести.

Для таких людей, как Джуд, я — вещь. Собственность. Средство для достижения большой финансовой выгоды, если я не сделаю ничего, чтобы остановить его.

Контракт, который я только что подписала, лежащий на журнальном столике перед нами, является свидетельством этого факта. Это контракт на владение мной и моим наследством, компанией моей семьи.

Markov Tech.

Я самая бедная мультимиллиардерша в мире, потому что мое состояние только на словах. Этот дьявол передо мной умудрился забрать все, что смог заполучить, и последнее, что осталось, — это его имя в документах компании.

Все будет окончательно урегулировано юристами через семь месяцев в день нашей свадьбы, когда мне исполнится двадцать шесть.

Интересно, перевернулся ли мой дедушка в гробу? Произошло несколько событий, которые его растрогали.

Каждый раз, когда я думаю об этом, волна тошноты охватывает мое тело, скручивая мои внутренности от болезни и горя.

Могу с уверенностью сказать, что это будет еще один плохой день рождения.

— Я не хочу никаких проблем с вашей стороны, — предупреждает Джуд, говоря с сильным русским акцентом.