Воспоминания, которые до сих пор ломают, ничуть не меньше, чем ломала та самая ночь в доме Молчанова, добивают основательно. Дрожь разбивает мышцы, по легким спазмы идут, а я упрямо дышу. Обещала. Шум в ушах стоит, словно звон тишины в пустом помещении. Моя мама при смерти, сейчас толпа специалистов борются за ее жизнь, я же, хочу уйти. Вслед за ним, чудовищных усилий стоит удержать себя на месте. Вцепляюсь в сумку до побеления пальцев, последовать за тем, кто наградил меня жуткими воспоминаниями. Болью живущей внутри, вытравить, не факт время поможет. И я все равно, сейчас готова встать, наплевав на все и идти за ним, потому, что он мне необходим, как воздух. В прямом смысле слова. Осознание меня твари крушит, да, я такая, жалкая, убогая, разбитая, неблагодарная...
Прикрываю глаза, перевожу дыхание осторожно.
Вдох. Выдох.
Теряю свободу выбора, зависимость подчиняет, в очередной раз ломая.
Вдох. Медленный выдох.
Мутить начинает, слабость окончательно разморила, еще мгновение и я отъеду в невесомость.
Нет... Нет. Нет.
Черные точки скачут перед глазами, тянусь рукой к Тиму. Он разговаривает с отцом. Позвать голоса нет, далеко стоит, не заметит моего порыва ухватиться за него и не вырубиться. Привалившись к стене, откидываю голову, смотрю в потолок, немного двигается, значит безумная карусель продолжается. Сглатываю часто, вдохи неглубокие делаю. По непонятному веянию поворачиваюсь в сторону, куда ушел, и не сразу понимаю, что вижу.
- Арис... - срывается на выдохе.
У него на лице такое написано, во век не расшифровать. Настоящий демон во плоти, в размерах, будто увеличился, глаза поблескивают, я знаю, желтые всполохи создают такой эффект, смешиваясь со сталью зрачков. Быстро приближается, подхватывает на руки и жестким тоном бросает брату.
- Я попросил присмотреть.
Тим разинув рот, смотрит на него, как на приведение. Может мне чудится, на самом деле в безсознанке валяюсь на полу. Утыкаюсь носом ему в шею, вдыхаю жадно, нет, настоящий, горячий, свирепый. Только я не боюсь, Арис за мной вернулся. Полный бред наверное несу, пусть и мысленно - он почувствовал, как я тянусь за ним, как необходим сейчас мне, и вернулся с целью забрать.
Опускаю тяжелые веки, потратив остатки сил на то, чтобы цепляться за него. По открытым участкам кожи мурашки, стремительно покидает больницу, холодный воздух касается, забирается под одежду. Потерплю, согреюсь, наберусь тепла, как только останемся наедине.
Усаживает в машину, принудительно отцепив мои пальцы задеревеневшие от себя.
- Что ты ела сегодня?
Смотрю во все глаза, леденею от мороза. На улице основательный минус.
- Юля? - с укором зовет. - Ты вообще ела сегодня?
Отрицательно мотаю головой.
Тяжело вздыхает, брови хмурит недовольно, хотя куда уж дальше, итак свирепее медведя выглядит.Садится рядом, ругается сквозь зубы.
- Не было печали... А теперь у меня есть Юля, - окидывает быстрым взглядом и срывается с места.
Тошнота усиливается от движения, быстро задышав, хватаюсь за желудок. Кажется мы сейчас вынуждены будем съехать на обочину. Одно радует, в обморок не грохнулась, карусель остановилась.
Приказываю себе осторожно дышать, расслабиться. Выходит плохо.
- Остановиться? - спрашивает резко.
Вздрагиваю как от удара. Жутко колючий сейчас.
- Нет, - выдавливаю с трудом.
Пристальный взгляд полосует, ледяной и горячий одновременно. По щекам жар ползет, расходится дальше, по груди, плечам, охватывает все внутренности. Отпускает, вернув глаза на дорогу, я даже выдыхаю облегченно, тошнота и та почти ушла, притихла, видимо со страху. Тяжелое молчание в салоне теплом висит, до жути хочу заговорить, прикусываю язык опасливо. Наверное не стоит сейчас хоть звук издавать, да и на дорогу смотреть тоже. Несемся кометой, совершая опасные маневры, распугивая неторопливых водителей.
Изучая каменное лицо Ариса, задерживаю дыхание, когда неожиданно свернув, тормозит. Позволяю сделать себе выдох после полной остановки. Дурацкая привычка, знаю же ни черта не помогает и все равно из раза в раз. Он знает что смотрю, намеренно не позволяет поймать взгляд и прочесть, что в нем. Значит открыт сейчас, уязвим, будь иначе...
Телефон его взрывается мелодией, достает из кармана и покидает автомобиль, приложив к уху. Быстрым шагом скрывается за дверями популярного фастфуда.
Приходится ждать, погрязнув окончательно в мыслях. Грызет совесть, дыру уже в груди проделала, оставшиеся крупицы сил утекают через нее. Жду как собака верная, ловлю каждое движение у дверей в общепит. А как вижу, испытываю щенячий восторг, Арис такой красивый и злой. Добавляет последнее разум уставшим тоном.
Садится, всучает мне пакет объемный, ставит два кофе и резко стартует. Висит гнятущая тишина между нами, но я и ей радуюсь, главное с ним рядом. Особенно сейчас, когда в любой момент сорвусь. Аристарх мое спасение, лекарство, кислород.
Следующая остановка происходит довольно быстро. Бар в полуподвальном помещении, зловещее место сказать так на вскидку. Машина полиции стоит у самого входа, и теперь знакомый черный микроавтобус наглухо тонированный. Видела его, когда увозили меня из дома в одном халате. Ну или банально похожий. От созерцания отвлекает Молчанов.
Ухватив за ладонь, тянет к себе, другой рукой обхватывает затылок, фиксируя в нужном положении, целует мягко губы, смотрит в глаза. Остыл. При чем неожиданно, словно в мгновение. Закрадывается старое подозрение. Арис, неужели правда мои мысли подслушиваешь, с трудом верится и все же...
- Все хорошо, состояние стабильное. Отца Тим забрал к себе, - сообщает новости.
Душу опаляет стыд. Настолько на нем зациклена, что и забыла про все на свете. Должна каждые пять минут узнавать как мама, а я на него любуюсь. В груди с такой силой сдавливает, что слезы набегают.
- Я люблю тебя, - выпаливаю на эмоциях.
Перекрывает все! Выворачивает нутро. Аристарх - ты страшный вирус для меня, захватчик разума и тела.
Арис еле заметно улыбается и еще раз чмокает нежно в губы.
- Ешь, а то совсем свалишься. Ночь сегодня будет долгой.
Отпускает меня, подхватывает один из стаканов и намеревается уйти.
- Арис... - останавливаю.
Окликаю с целью получить ответ, но тут накрывает поток информации полученной за день. Перевожу дыхание спешно. Вытягиваю проблемы из себя, обязана озвучить, на самом деле душу разочарование. Нереально важные слова говорю и в который раз не получаю ответа.
- Оле...
- Юль, давай потом. Оля теперь забота отца.
- С ней может случиться...
- С ней ничего не случится.
- Откуда ты знаешь...
- Будь уверена, - точку ставит тоном.
Хлопает дверью и торопится внутрь заведения.
Что он этим хотел сказать? Оля настолько важна для Эдуарда Петровича, что он все держит на контроле? Подруга до сих пор не перезвонила и не ответила на сообщения. Раз ночь длинная нас ждет, значит и разговору быть. Уверена, Арис знает о визите мамаши.
Ночь и правда оказалась очень длинной. После, как уплела половину купленного для меня в фастфуде, почувствовала себя гораздо лучше. Тошнота отступила окончательно, желудок перестал о себе напоминать, согрелась рядом с ним. Поговорила с папой, блудная дочь соизволила позвонить. Он останется у Тима, пока мама в больнице будет. У бара проторчали несколько часов, потом были в неизвестной организации, заезжали в полицейский участок, и снова к бару. Я мало связывала происходящее в цепочку. Одно ясно. Совершено преступление оборотным.
С рассветом задремавшую Арис на руках принес домой. Я миллион раз настраивала себя поглощать любую информацию связанную с оборотными, а сама же тупо млела от того, что мы рядом и грелась от его касаний, на остальное было глубоко плевать.
Тысячу раз дура!
Поговорили мы позже. Свежая, отдохнувшая, залюбленная, с утра вывалила на него все. Про Олю, его мамашу, Борю. Арис одевался неспешно и внимательно слушал. Иногда уклончиво, но отвечал на вопросы. По итогу. Боря не уволен, со мной пока ему запрещено видеться, почему не объяснил. Мария Валентиновна не моя головная боль - дословно, а Оля под крылом Эдуарда Петровича и сейчас у них выходные наедине, поэтому подруга в не зоны доступа. Моя задача перестать переживать о других и начать заботиться о себе. Не о нем, о себе! Прошу заметить.
