Кровь лилась потоками.

Вскоре площадь превратилась в месиво из ошмётков плоти и растёкшейся по земле зловонной жижи.

Но они всё шли.

Бесконечно.

Я не чувствовал усталости. Только азарт.

Пусть приходят.

Хаос. Кровь. Сталь.

Семён, тяжело дыша, пробился к Сове и Юле. Его лицо было в крови — чужой, не своей. Он опирался на лопату, едва стоя на ногах, но он выжил.

Я продолжал свою бойню, вырезая путь сквозь бесконечные ряды врагов. Каждый взмах бензопилы — новый крик, новый фонтан крови, новый труп на земле.

На площади царил хаос. Огонь жрал деревья и кустарники, пламя освещало всё, даже чёрных теней, что двигались, словно в каком-то безумном танце. Ульянки шли без остановки, с разорванными лицами и мертвыми глазами. Они не чувствовали боли, не пытались избежать смерти. Они просто шли.

Внезапно что-то мелькнуло у меня перед глазами.

Я едва успел вскинуть пилу, рефлекторно занося её перед собой. Глухой удар.

Металл об металл.

Нож отскочил от зубьев пилы, вращающихся с бешеной скоростью.

Это означало только одно.

Лена здесь.

Я поднял взгляд.

Она стояла передо мной, держа в руках окровавленный нож. Её зрачки были расширены, а лицо исказилось в странной смеси ярости и наслаждения.

Я едва успел заметить её движение.

Лена сорвалась с места, словно разорванная пружина, несущаяся в мою сторону с убийственной скоростью. Её глаза горели ледяным бешенством, а в руках сверкнул клинок.

Я рефлекторно поднял пилу, и в следующий миг металл ударился о металл. Глухой звон разнёсся по площади, и вибрация прокатилась по моим рукам. Лена стиснула зубы, её мышцы напряглись, но я не дал ей ни секунды на восстановление.

Рывком подался вперёд, толкая бензопилу прямо в неё.

Лезвие вращалось с пронзительным воем, вгрызаясь в воздух, пока не задело её нож. Удар был такой силы, что клинок вылетел у неё из рук, отлетев в сторону.

На мгновение Лена замерла.

Но только на мгновение.

Она попыталась отскочить, уйти в сторону, но я уже видел, что она не успеет.

И не успела.

Воющий металл врезался в её тело.

Я почувствовал, как пилу дёрнуло, как что-то мягкое и плотное встретило сопротивление. Затем брызнуло тёплое, липкое — кровь.

Лена всхлипнула. Или это был короткий вскрик? Точного ответа на этот вопрос я не знал. Её тело содрогнулось, на лице мелькнуло что-то среднее между удивлением и болью, а затем она осела на землю, рухнув в багровую лужу.

Это было слишком просто, мне было тяжело верить в это. Но картина раскрывающаяся перед моими глазами говорила об обратном. Лена была повержена.

Я стоял над ней, сжимая бензопилу, из которой ещё капала чужая кровь. В ушах гудел звук мотора, но сквозь этот гул я отчётливо слышал тишину.

Она больше не двигалась.

Я сделал шаг назад, чувствуя, как дрожат мои руки. Бензопила вдруг показалась ужасно тяжёлой, мышцы ныли от перенапряжения, а пальцы с трудом удерживали рукоять.

Адреналин отступал, и меня накрыло опустошение.

Я не знал, сколько прошло времени.

Секунда? Десять? Минуты?

Бензопила с глухим стуком выпала из моих онемевших пальцев, приземлившись на окровавленный асфальт. Боль в руках была невыносимой. Мышцы горели, пальцы не слушались, они дрожали от невероятного напряжения. Я попытался сжать кулаки, но руки лишь слабо дёрнулись, отказываясь подчиняться.

Я медленно поднял взгляд.

Сова всё так же сидела неподвижно, её лицо оставалось бесстрастным, а взгляд устремлён в пустоту. Она словно не замечала всего того хаоса, что разворачивался вокруг.

Семён не выглядел лучше. Его движения были медленными, а дыхание — тяжёлым. Он держался из последних сил, но всё равно продолжал сражаться. Я видел его взгляд, полный решимости. Он не собирался сдаваться, хотя был измотан.

— Ты жив, — сказал он мне, тяжело опираясь на лопату.

Я не знал, как ответить. Никаких слов не было достаточно для того, чтобы выразить то, что я чувствовал. Вместо этого я снова оглядел площадь. Тени Ульянок двигались в нашем направлении, не давая нам шанса на передышку. В глазах Семёна я увидел тот же ужас, что и у меня, но он сдерживал его.

Я же, измождённый и обессиленный, едва держался на ногах. Каждый шаг давался с трудом и отзывался болью. Кто-то прокусил мне ногу…

Я попытался найти взглядом нож, вылетевший из рук Лены в пылу схватки. Где-то там, в глубине толпы, блеснул холодный металл, но он был слишком далеко. Добраться до него сейчас — самоубийство.

Значит, нужен другой вариант.

Я стиснул зубы, заставляя себя двигаться, и направился к памятнику. Рядом с ним должны были оставаться ещё какие-то орудия. Если не поспешу, то для нас всё кончено.

Где-то в глубине моего разума внезапно раздался чужой голос.

— Немедленно ко мне, у нас мало времени.

Я вздрогнул от неожиданности. Сердце пропустило удар, а затем заколотилось сильнее. Голос Совы… Он звучал чётко, словно она произнесла эти слова прямо мне в ухо, но её губы даже не шевельнулись.

Не успев осознать происходящее, я уже двигался.

Усталость жгла мышцы, ноги дрожали от перенапряжения, но каждое слово, прозвучавшее в моей голове, било по сознанию сильнее, чем боль в теле. Сейчас не время останавливаться.

Я ускорился, сокращая расстояние между нами.

Толпа монстров за моей спиной всё сильнее наполняло площадь. От чего возможности убежать уже не оставалось.

Сова сидела неподвижно, её лицо оставалось бесстрастным.

Я подошёл к ней, тяжело дыша, и в этот момент она медленно протянула руку, кладя её на памятник.

В воздухе что-то изменилось.

Я почувствовал, как пространство вокруг сгустилось, будто весь мир затаил дыхание.

Всё исчезло.

Наступила темнота. Я больше не ощущал поверхности под ногами и понял, что потерял опору. Пространство вокруг утратило привычные ориентиры — не было ни верха, ни низа, ни сторон. Я оказался в состоянии свободного падения, но не чувствовал движения.

Постепенно пропали все ощущения. Исчезло восприятие собственного тела, его веса, напряжения в мышцах. Я не слышал своего дыхания, не ощущал сердцебиения. Остались только мысли.

Попытался издать звук, но ничего не изменилось. Не последовало ни голоса, ни шевеления губ. Полная тишина, настолько абсолютная, что казалась давящей.

Был ли яздесь или меня уже не существовало? Если меня нет, то почему я продолжаю мыслить?

Попытка заставить тело двигаться ничего не дала, а найти хоть малейшее подтверждение своего присутствия было невозможным, тут ничего не происходило.

И в этот момент я заметил изменение. Вдалеке возник слабый источник света.

Свет сначала был лишь крошечной точкой в бескрайней темноте. Едва заметное пятнышко, дрожащее вдалеке, словно звезда на ночном небе. Оно казалось далёким, недостижимым, но с каждой секундой становилось всё больше.

Я не мог отвести взгляд — это было единственное, что оставалось в моём восприятии. Темнота вокруг меня больше не давила, не поглощала, не казалась бесконечностью. Напротив, она теперь выглядела хрупкой, словно могла исчезнуть в любой момент. А белая точка тем временем росла, расширялась, словно что-то разрывало её изнутри.

Она приближалась, и я приближался к ней. Или, быть может, это пространство вокруг нас сжималось, сокращая расстояние между мной и этим ярким источником? Я не знал.

Точка разрасталась в диск, затем в сияющий шар. Границы его переливались, дрожали, будто состояли из чистой энергии. Чем ближе он становился, тем сложнее было разобрать его форму — он больше не выглядел просто светящимся объектом, а словно существовал во всех измерениях сразу.

Я почувствовал, как невидимая сила, мягко, но неумолимо, потянула меня вперёд. Воздуха не было, но всё же я ощущал, как что-то движет меня в сторону света. Ни рук, ни ног я не чувствовал, только осознание движения.

Белое сияние продолжало заполнять пространство. Сначала оно охватило лишь центр моего обзора, затем распространилось дальше, поглощая всё вокруг. Контуры исчезали, границы стирались. Я больше не видел темноты — только белый свет.