— В последнее время наличие кошачьих вокруг начинает меня нервировать, — пробормотал я, глядя в ночное небо. — Совсем уже схожу с ума… Светящиеся кошки ему снятся…

В голосе сквозила смесь усталости и иронии. Но даже в этом было какое-то зерно истины — в последнее время кошки, особенно одна, появлялись в моей жизни слишком часто. Возможно, даже чаще, чем хотелось бы.

Лежать дальше смысла не было — ночь уже вступила в свои права, а песок, хоть и казался тёплым на первый взгляд, медленно и верно отдавал накопленное за день тепло. Оставаться здесь дольше грозило переохлаждением. Я вздохнул, поднялся на ноги и размял затёкшее тело.

Оглянувшись вокруг, я увидел лишь бесконечную черноту, заполнившую пространство между деревьями. Густая тьма ночного леса была пугающей и отталкивающей — идти в бункер через этот мрак не хотелось.

Поэтому, особо не раздумывая, я развернулся и направился в центр лагеря.

Ночь была тихой. Полная луна висела в бездонном небе, заливая лагерь мягким серебристым светом. Я сидел на старой, покосившейся скамейке, и наслаждался этим мимолётным спокойствием. В последнее время я редко выбирался сюда. Большую часть времени я проводил под землёй, вдали от всех этих людей, разговоров, бесконечных попыток втянуть меня в какую-то деятельность.

Честно говоря, находиться на поверхности мне не хотелось. Здесь всё и все были направлены на то, чтобы отвлечь. Лагерь будто бы жил этим – искусством отвлечения. Он не делал этого напрямую, но стоило мне задуматься о чём-то важном, как появлялся кто-то, готовый меня выдернуть из размышлений.

Когда я только попал сюда, моя единственная цель была – понять, что происходит. Как возможно пространственное перемещение? Кто или что забросило меня в это место? Есть ли выход? Но у лагеря, похоже, были свои планы. Он будет делать всё, чтобы заманить тебя в свою игру. Будет подкидывать тебе события, сводить с людьми, втягивать в бесконечную рутину. Пионерки, Ольга Дмитриевна – каждому найдётся своя роль в этом спектакле. Особенно вожатая. Её хлебом не корми, дай только нагрузить тебя работой. И вот ты уже, сам того не замечая, становишься частью этого механизма, живёшь по его правилам, забывая, что когда-то пытался понять суть.

Суета. Бессмысленная, бесконечная суета. Всё, что происходит в этом лагере – это повторение одного и того же. Круги, намотанные по колее безумия. Мир психопата.

— Ха-ха-ха… Блять… — горький смех вырвался из груди. Я резко поднялся со скамьи и подошёл к памятнику, на мгновение задержав дыхание. Вглядываясь в безмолвное каменное лицо, я прошептал:

— Скажи, Генда… Не ты ли виновник всего этого?

Памятник, разумеется, не ответил. Да-да, кто бы сомневался. Я усмехнулся, покачав головой, и внимательно осмотрел высеченную в камне фигуру.

Генда… Мужчина лет пятидесяти, если судить по чертам лица. Но главное в нём было не это, а его поза и взгляд.

Он стоял гордо, выпрямившись в полный рост, словно наблюдая за всем, что происходит вокруг. Левой рукой он слегка придерживал сползшие очки, а во взгляде читалась мудрость, холодная рассудительность и… некая внутренняя сила. Вокруг него словно витала аура могущества, невидимое давление, заставляющее чувствовать себя маленьким.

Это ощущение буквально висело в воздухе.

Я не знал, кем был этот человек, но он явно не был простым. Более того, я отчётливо понимал: я уже видел его раньше. И его имя знал. Вот только откуда? Мысли разбивались о пустоту. Будто кто-то взял и стёр часть моей памяти, подчистил воспоминания.

Нет, не просто подчистил. Возможно, даже изменил.

Я стиснул зубы, едва сдерживая раздражение.

— Был ли это ты, Генда… — пробормотал я, вглядываясь в высеченное каменное лицо. — Я не знаю. Но одно могу сказать точно: твой постамент стоит здесь не просто так. И знаешь что? Я узнаю, кто ты. Неважно как. Обещаю, я докопаюсь до сути.

Внезапно меня накрыла волна злости. От своей беспомощности, от этого проклятого ощущения потери, от понимания, что кем-то или чем-то я был разыгран в чужую игру.

Я нагнулся, подобрал камень с земли и со всей силы запустил его в памятник.

— На, держи! — усмехнулся я криво. — Это мой тебе подарок.

Конечно, это был пустой жест. Бессмысленный, жалкий. Но в этот момент он казался единственным, что я мог сделать. Хоть как-то дать выход тому, что разрывало меня изнутри.

Но спустя минуту до меня дошло — я творю какую-то херню.

Серьёзно, швырять камни в памятник? В каменную глыбу, которая даже не может ответить? Чувство раздражения мгновенно сменилось лёгким стыдом. Кто бы мог подумать, что бездушный объект способен вызвать столько эмоций?

Я поспешно покинул площадь, стараясь не чувствовать на себе безжизненный взгляд высеченного в камне Генды.

Сегодня я явно сам не свой.

Целый день хожу, думаю о чём-то, вижу странные сны, разговариваю с памятниками… Может, я действительно начал сходить с ума?

Я остановился.

И в этот момент меня накрыла простая, но до жути неприятная мысль.

Какой сейчас цикл?

Сколько их было до этого?

Я замер, пытаясь сосредоточиться.

Если так подумать, то я здесь уже около года. Целый год в этом пространстве, без возможности изменить хоть что-то в своей судьбе.

Я всегда хотел отсюда выбраться, и причина была проста.

Я хотел изменений. Хотел хоть какой-то свободы.

Но это место не могло дать мне ни того, ни другого.

Наоборот, оно приносило только обречённость. Страх. До недавнего времени — ещё и одиночество. Но хвостатая… Она немного скрасила эти дни. Благодаря ей мне уже не так одиноко.

Но всё остальное заставляло страдать.

Жизнь сурка. Обречённая и серая.

Это и есть моя реальность.

Я вошёл в лес.

Тьма окутала меня со всех сторон. В этом месте она всегда царила безраздельно — густые кроны деревьев не пропускали даже бледный свет луны.

Если бы я не ходил по этой тропе тысячи раз, то, скорее всего, давно бы споткнулся и растянулся на земле. Здесь повсюду торчали коряги, невидимые в ночи.

Поэтому бегать по лесу в темноте — идея, мягко говоря, хреновая.

Бегать мне, к счастью, не нужно. Спокойным шагом, никуда не торопясь, я дошёл до старого корпуса.

Лунный свет покрывал его, делая хорошо освещённым, но даже это не придавало месту уюта. Наоборот, оно выглядело ещё более зловещим.

Любой человек с нормальным чувством самосохранения не сунулся бы сюда.

Наверное, поэтому пионеры сюда и не ходят.

Кроме Шурика.

Он – постоянный гость. Хотя правильнее будет сказать, что до бункера он никогда не доходит. Вместо этого он неизменно падает в яму, ведущую к шахтам или к закрытой двери убежища.

После каждого его падения я либо пью с ним чай, либо играю в шашки, либо пытаюсь починить старый осциллограф или другую технику.

Ну, или просто выгоняю его с пинками, чтобы не мешал своим присутствием.

Да, этот пионер – частый посетитель. Раздражающий.

Я как-то спрашивал Юлю про него и про те самые странные голоса, которые он слышит. Как оказалось, они были не её.

Более того, если внимательно проанализировать ситуацию, становится очевидно, что никаких голосов не существует.

Шурик в какой-то момент просто теряется в шахтах. Паника накрывает его, и затем начинается приступ. Паническая атака вызывает галлюцинации, а уже те проявляются в виде голосов.

Но мои размышления прервала тяжёлая стальная дверь.

За ней находилось моё убежище.

Привычным движением я открыл её и шагнул внутрь.

На верхней кровати спала Юля.

Эта особа решила поселиться здесь.

Хотя, правильнее будет сказать, что это я поселился в её доме.

Старый лагерь был для неё домом с тех самых пор, как она осознала, что не может жить вместе с пионерами, не может быть частью их общества. Я не знал всех деталей, но несложно было догадаться, что её существование в лагере шло вразрез с общими нормами, учитывая внешний вид, конечно…