Часы тянулись, и дорога оставалась той же самой. Уже прошло около четырёх часов, но изменений не было никаких. С каждым часом мне всё сильнее казалось, что я застрял в каком-то бесконечном цикле. Каждый новый взгляд в окно показывал точно такой же пейзаж, как и прежде. Это был какой-то замкнутый круг, где я будто не двигался вперёд, а просто перемещался по заранее установленной траектории.
В голове уже не было ни надежды, ни уверенности, что всё это может закончиться чем-то хорошим. Я просто знал, что так и будет. Куда бы я ни двигался, всё равно в конечном итоге окажусь там же, где и начинал. Внутри меня не было места для сомнений, просто осознание неизбежности происходящего.
И вот, как это ни странно, я снова увидел знакомый поворот. Сначала один, потом ещё один, и вот — лагерные ворота снова предо мной. Я остановил автобус, вглядываясь в них, и вдруг почувствовал странное ощущение безразличия. Мне не хотелось идти в лагерь, но другого выбора, кажется, не было. Я не мог ничего изменить, и это было на удивление спокойное осознание.
Выключив музыку и собирая вещи, я направился к воротам. В этот момент внутри меня не было ни одной эмоции. Всё казалось таким далеким и чуждым. Я даже не чувствовал, что это происходит со мной. Всё, что происходило вокруг, казалось частью какого-то сна, который я не могу проснуться.
Перешагивая ворота лагеря, было странное ощущение. Наверное, это всё же было отчаяние.
Шло время, и цикл сменял цикл. Я оказался в этом странном временном круге, где не было выхода, а всё происходящее повторялось снова и снова. За это время я перепробовал многое, в надежде на какое-то освобождение или хотя бы на возможность выйти из этой ловушки.
Сначала я решил выбраться через лес. Это был мой план, тщательно продуманный и подготовленный. Я собрал полный туристический набор, начиная от палатки и заканчивая специальным спальным мешком, который пришлось сшивать собственноручно. Я старался быть максимально готовым ко всему. Когда наступил последний день смены, я оказался далеко от “Совёнка”. Устроил себе место для ночлега в лесу, оборудовав временный лагерь, и, наконец, лег спать в своём уютном мешке. Но когда я проснулся, я вновь оказался в автобусе — в самом начале смены. Этот момент был для меня откровением. Не важно как ты закончишь смену, в любом случае всё начинается именно в автобусе.
Со временем я снова пробовал наладить отношения с пионерками, каждую смену пытался начать роман с кем-то, но всё было однообразно. Каждый раз всё заканчивалось одинаково — я засыпал в автобусе и просыпался в начале смены. С каждым таким циклом, моё желание продолжать эти бесконечные попытки иссякало. Потеря памяти у пионеров, повторение одних и тех же событий, отсутствие новых впечатлений — всё это убивало в мне интерес.
Позже я решил попытаться остаться в лагере и переждать ночь с седьмого на восьмой день, думая, что если я не буду спать, то, может быть, всё будет иначе. Но как бы я ни старался, в какой-то момент меня охватило то же самое чувство сонливости, которое было в автобусе. Оно настигло меня снова, и я не смог устоять. Как и прежде, снова оказался на старте этой проклятой смены.
Попытка уйти по рельсам или уплыть на лодке также не дала желаемого результата. Все эти действия лишь приводили к тому, что я вновь оказывался в начале. Я продолжал искать способы выбраться, но ничего не работало. И вот, вскоре я узнал ещё одну странную вещь. Если пытаться подкараулить поезд, чтобы уехать, он никогда не появлялся. Я не понимаю, как это работает, но если ты сидишь и ждёшь его, он просто не приходит. Что-то в этом месте будто чувствует, когда ты пытаешься что-то изменить, и делает всё, чтобы этого не произошло.
Я пробовал и другие способы. Одним из них была попытка починить старую Волгу, которая стояла около столовой. Я думал, что если смогу привести её в рабочее состояние, возможно, получится уехать, но как только я завёл машину и поехал, то снова оказался в лагере. Всё оказалось так же, как и с автобусом — никуда ты не уедешь. Всё возвращает тебя обратно, как в бесконечную петлю.
По мере всего этого, я всё больше становился отстранённым.
Когда наступил мой тридцать пятый цикл, я уже почти смирился с тем, что этот мир не даст мне выбраться. Я сидел в клубах с местными “светилами науки”, которые, как всегда, были на своей волне. Они помогали мне осваивать необходимые для меня навыки — пайка, проектирование, электроника и другие технические умения.
Эти чудаковатые ребята упорно пытались собрать робота, и с каждым днём я всё больше убеждался, что их проект был обречён на провал. Форма, детали, даже общие очертания… Всё это подозрительно напоминало ту самую кошко-девушку, которую я встретил в шахтах. Совпадение? Возможно. Но чем больше я проводил времени, помогая им в мастерской, тем сильнее мне казалось, что в этом что-то есть.
Я возился с пайкой, подключал провода, проверял схемы — но вскоре осознал, что всё это бесполезно. Как бы мы ни старались, собрать робота не получится. Элементарно не хватало необходимых деталей. Нам были нужны сложные электронные компоненты: моторчики, микросхемы, всевозможные радиодетали и сенсоры, без которых этот механизм так и останется кучей металла.
Я внимательно рассматривал недостроенного робота, слушал рассуждения местных техников и постепенно приходил к неутешительному выводу — эта затея была обречена на провал.
Но зато, я смог сконструировать зарядку для телефона. Хоть что-то да получилось! Ух, как же я намучился понижать ток на нужный мне уровень… А делать переходник… Уж лучше и не вспоминать…
Что касается нэко, могу сказать только одно — сколько бы я не пытался её найти, мне это не удавалось. Я часто пытался подкараулить её в медпункте, именно в тот момент, когда там появляется яблоко, но как бы я не пытался, у меня никогда не получалось застать её там. Я стоял, пристально следил за каждым движением, но всё было тщетно. И вот, однажды, я задумался о том, что яблоко могло оставлять не она. Как можно объяснить такую скорость его появления? Оно всегда было в нужное время в нужном месте.
Затем я попытался найти её в шахтах, где встретил её в первый раз. Но и здесь результат был неутешительным. Шахты стали для меня такими же знакомыми, как пять пальцев на руке. Я знал каждый угол, каждое ответвление. Благодаря этому я мог спокойно перемещаться между бункером и выходом на площадь за считанные минуты, не теряя времени на ориентирование.
Однако, насчёт площади могу сказать одно. Я заметил одну странность, которая не давала мне покоя. Там есть флажки, и иногда они меняли свой цвет. Сначала красный, потом жёлтый, а затем зелёный. Но однажды я увидел, что они начинают менять своё положение в обратном порядке: сначала зелёный, потом жёлтый, и наконец красный. Я подумал, что это Славя, скучая, перемещает их местами, ведь она часто бывала на площади. Но оказалось, что это не так. Флажки никто не трогает. Они меняются сами по себе, и это происходит после дискотеки. Это всегда случается неожиданно. Я как-то моргнул, и флажки уже были в другом порядке.
От всего этого моя бедная крыша начинала ехать всё сильнее. Иногда мне казалось, что рано или поздно я просто сломаюсь, что не смогу продолжать всё это бесконечное колесо заново и заново. Что однажды я просто лягу, уставившись в небо, и не буду двигаться. Не стану ничего делать, не попытаюсь выбраться, не захочу ни с кем говорить.
Но каждый раз, когда подобные мысли начинали разъедать меня изнутри, я шёл к ней.
Мику... Девушка-оркестр. Она словно рождена для музыки. Кажется, что она владеет абсолютно всеми инструментами, что есть в музыкальном клубе. Её пальцы легко пробегают по клавишам пианино, смычок скользит по струнам скрипки, а гитара в её руках оживает, наполняя пространство нежными переливами мелодий.
Но есть у неё одна особенность, которая, увы, порой затмевает её талант. Она говорит так, будто у неё во рту пулемёт, из которого непрерывно вылетают слова. Без пауз, без остановок, без возможности вставить хотя бы слово в её монолог.
