Ну не-е-ет… Это нужно немедленно прекратить! Привыкнуть к их общению то я привык, а вот наблюдать за зарождением их романтических отношений в виде смачных поцелуев и объятий я пока не готов. Да мы же с этим парнем в десять лет в деревне своими причиндалами мерились у широкого дерева, споря, у кого струя будет длиннее! Более откровенных историй я уже не выдержу.

Заметив на подоконнике свой мобильный, я тут же обошел парочку стороной и открыл последнюю вкладку, перечитывая написанное несколько раз. Можно было бы и удалить сообщение, чтобы избежать каких-либо последствий, но вот незадача… Она это уже его прочитала и ничего не ответила!

Сколько там дают за умышленное убийство? Статья сто пятая, кажется? От шести до пятнадцати? Я готов понести это наказание в самом крупном размере, если это пообещает мне спокойную жизнь до конца столетия!

– Роман… Я убью тебя!.. – чертыхаясь, я развернулся и направился прямиком к парню, прижимающему перепуганную девчонку к стене возле окна.

– Как лодочника?

Он еще смеет смеяться надо мной? Совсем берега попутал?

– Как Му-му!

Этого парня сегодня не спасет даже моя болезненная задница. Сегодня она болеть будет у него. Да так, что он еще неделю хромать будет. Выдерну все ноги к чертям!

– Да успокойся ты. Нормально все будет. Наверное…

– Наверное? – завопил я изумленно, окончательно решая для себя прикончить его здесь и сейчас. – Ты думаешь, меня это должно как-то успокоить?

Но как бы там ни было, лишиться своего дорого друга я не могу, поэтому ощутимо болезненного удара в плечо для него будет достаточно. Другой вопрос: как теперь расхлебывать все то, что он заварил своей любовью к мессенджерам? Для чего вообще он это сделал? Думал, таким образом Солнцева тут же взглянет на меня под другим углом? Теперь-то точно будет обходить за километр!

– Да что у вас там такое?! – верещит отмершая Ленка и выхватывает из моих опущенных в силу всех произошедших событий рук телефон, принимаясь вслух читать написанное, вызывая в глубине моей неуспокоенной души еще больше гнева. – Бла-бла-бла… Не докучать… Та-а-ак… Спасибо за работу… – девушка ошарашенно поглядывает с недоумением то на меня, то на внезапно притихшего Козлова и, не скрывая веселья в своем голосе, заявляет громко на всю округу: – Да ты влип!

А то я этого еще не понял! Ощущение, будто вся тяжесть этого мира именно сегодня решила свалиться мне на плечи. Поэтому ничего удивительного в том, что я уселся возле большого цветочного горшка и зарылся обеими руками в свои волосы, точно нет. Я бы и прокричался от души, не будь мы сейчас в здании университета.

Как там обычно успокаивают свою потревоженную нервную систему? Дышат? Ну что ж, я готов это сделать. Главное, что бы местный весельчак свой рот внезапно не открыл, нарываясь на еще желающую высвобождения жестокость.

– Да ладно вам! Зато она быстренько вер…

Ему хватило всего двух осуждающих взглядов, чтобы замолчать, опустить голову в покорном жесте и усесться рядом с девушкой на подоконник, осознавая всю неправильность собственного поступка.

Представляю, что сейчас чувствует и без того язвительная Солнцева. Сначала бегал от нее, взгляд при пересечении тут же отводил и бестактно ретировался. Спокойно разговаривал с ребятами, шутливо приобнимал Лену, а на нее смотрел грозно, стараясь не улыбаться при одном лишь взгляде на взлохмаченную макушку, мучающуюся от раздумий. А теперь еще и это сообщение… Она точно меня возненавидит после этого!

– Интересно, – шепчет Уфимцева, постукивая указательным пальчиком по подбородку, – а ваша тупость заразна? Я думала, у нас только Ромка индивид, а оказалось, я глубоко заблуждалась, – продолжает, явно издеваясь над нами обоими, перечитывая отправленное сообщение еще несколько раз.

– А чего сразу «Роман»? – возмущается друг, выпячивая грудь колесом, но скорее гордым бараном, в который раз доказывая, что где-то там, на дне черепной коробочки, и правда имеется расплавленная жижа. – Я же как лучше хотел…

Парень обиженно отворачивается от нас, достает из кармана банковскую карту и уходит в одном ему известном направлении. Может, кинуть нас решил? Ну да, он же любит говорить: «ковыряйтесь в этом сами, я пошел». Но на этот раз я оказался неправ. Он вернулся буквально через пару минут с двумя едва теплыми стаканчиками кофе и протянул один из них Уфимцевой, тут же самостоятельно отпивая из второго и кривясь от вкуса,

– А мне?..

– А у тебя кишечник, – прилетело злостное в ответ.

Друг называется…

– Нет, парни. Я, конечно, никогда не сомневалась, что вы особо одаренные, но то, что оба сказочные, узнала только сегодня.

И почему от Ленки это слышать оказывается в разы неприятнее только сейчас? От осознания, что сам и правда накосячил? Да я ничего и не сделал! Это все Козлов со своими неприкаянными ручищами лезет всегда в чужие дела и потом не задумывается о последствиях.

– Девушки… Они же как цветы! – воодушевленно лепечет Уфимцева и, сидя на подоконнике, болтает тонкими голенями, обтянутыми в плотную ткань светлых джинсов, в разные стороны. – С ними нужно аккуратно, нежно и бережно. А не как вы!

Да как мы? Я, может, вновь начал чувствовать тот приятный трепет в груди от одного девичьего взгляда. Как тут не сойти с ума, когда чувства накрывают с головой…

– Ты что?.. – изумленно протягивает подруга, откладывая свой стаканчик на белоснежный подоконник, и подрывается с места, направляясь ко мне, все еще сидящему на полу, и всматриваясь в лицо круглыми в удивлении карими глазами. – Мне не послышалось?

Чего? Я же ничего не говорил! Или?..

Козлов кажется удивленным не меньше меня и лишь утвердительно кивает на мой немой вопрос. Неужели я и правда сказал все это вслух? Ну нет. Какая влюбленность? О чем я вообще? Это так… Им просто показалось!

– Божечки! Я дожила до признания этого парня, – прошептала девушка, прикрывая глаза и задирая голову к потолку, будто и правда благодарна всем богам за случившееся. – Какую жертву мне нужно принести в знак признательности за такую щедрость?

Ну, это она уже преувеличивает. Сама это прекрасно понимает, и смущенно прокашливается, выпрямляясь во весь рост, возвращаясь к своему стаканчику, превращаясь во вновь серьезную и не дающую нам спуску девушку.

– А теперь слушайте меня внимательно и старайтесь запоминать все, что я вам скажу, – грозно поочередно наставляет на нас свой длинный указательный палец, заставляя сглотнуть тугой ком, внезапно образовавшийся поперек горла.

Вот всегда, когда она примеряет на себя маску суровой воспитательницы из детсада, у меня все поджилки начинают трястись от страха. И чего, спрашивается, она меня так пугает? А все потому, что при первой нашей встрече она накостыляла Ромке по первое число. А он, между прочим, в нашей подворотне мог уложить любого, предвидя каждое движение оппонента. Но с ней его программная установка точно дала сбой. Да такой, что в норму этот парень не вернулся до сих пор. Кто знает, может следующей грушей для биться для нее стану я…

– Ни в коем случае… Слышите? Никогда не притворяйтесь рядом с той, что вам нравится. Вы же должны доказать ей свою искренность, а не показушничать направо и налево своими возможностями подвешенного языка.

И почему она говорит так, будто нам и пяти лет не исполнилось, чуть ли не рассказывая определение каждого произнесенного слова? Я это и без нее знаю…

– Докажите, что ваши слова стоят доверия. Раз ты пообещал ей больше не контактировать, – она пристально следит за тем, как я поднимаюсь с пола и подхожу ближе к подоконнику, – значит, так и сделай.

Что-то я потерял связь в ее странной логике. И, видимо, заметив полнейшее непонимание на моем лице, она все же решает разъяснить сказанное, убедившись, что «одаренные» существуют.

– Делай вид, будто ее и нет. Можешь не приветствовать ее при каждой встрече, но обязательно смотри на нее при каждой удобной возможности. Покажи, что отстраняешь только из-за того, что так захотела она. Подожди так недельку-другую, к тому времени она уже остынет, взвесит все за и против, и тут появишься ты, воплощая свой план сказочного развития отношений в жизнь! – звонко заключила девчонка, воодушевленно подхватила сумочку с полупустым стаканчик из-под кофе и удалилась, при ходьбе маняще для Козлова повиливая пышными бедрами.