– Вернем мы твою Лерку. И тебя на путь истинный тоже. Не раскисай!

Ой, что-то мне от воспоминаний такой перспективы нехорошо…

– Эй, Санек, не теряй фокус, – шепелявит с набитым ртом парень, тут же подхватывая меня под руки. – Охранять и никого не подпускать! – кричит кому-то, выплевывая вместе со слюнями половину обеда на окружающих, видимо, намереваясь чуть позже вернуться за недоеденным, и волочет меня мимо суетящихся студентов к знакомой белоснежной двери, которую я даже видеть не хочу…

– Александр, миленький, расскажи мне, когда ты в последний раз ел что-то помимо своих сарделек? – показательно зло бормочет невероятно приятной наружности женщина, смиряя мою натянуто улыбающуюся физиономию сердитым взглядом.

– Ну…

– Нельзя же так измываться над растущим организмом! Тебе о себе заботиться придется еще максимум до двадцати пяти, а ты хочешь остановить все сейчас? Чтобы кальций из костей вымывался, приближая тебя к остеопорозу, – запричитала женщина, поднимаясь с кушетки, на которой властно ощупывала меня недавно, и принялась мерить шагами небольшую комнатушку, взмахивая руками от негодования и поправляя свой белоснежный мятый халат.

– Ну Михална… – стараясь успокоить свою родственницу, подал голос Козлов, но все его попытки тут же оказались пресечены на корню.

– А ты куда смотрел? Кто за друзьями так присматривает? Твоя мама врач, а ты своему другу первую помощь оказать не смог? Тебе нужно было просто затащить его в больницу, а там уже бы давно решили, что с ним делать. Ладно совести у тебя никакой, я это еще лет десять назад поняла, когда ты у меня из вазочки конфеты воровал, но ты же воспитанный парень…

– Ну теть Кир! Кто же знал, что этот оболтус ест что ни попадя. Хоть бы раз заикнулся, ей-богу! – попытался оправдаться Роман и болезненно зашипел, тут же получая от своей тети по отцовской линии смачный подзатыльник.

Сколько у него вообще родственников в стенах родного университета? Кого не встретишь, так обязательно знакомый или брат какой-нибудь пятиюродный. Такая же история и в центральной городской больнице, где в каждом кабинете сидит минимум один его прародитель или племянник. Сколько этих Козловых еще по нашему городу бродит… Даже представить страшно!

– А еще взрослые парни, называется. Вы же будущие юристы, адвокаты и судьи, а ведете себя как дети малые. Да они в детсаде и то поумнее вас будут, – продолжила нагнетать атмосферу Кира Михайловна, добивая нас едким ароматом своего сладкого парфюма.

– Да я просто… Ничего другого и готовить-то не умею… – прошептал, стыдливо перекашивая взгляд на друга, выискивая на его лице хоть какой-то знак поддержки, на что он прикрыл рот ладонью и слишком громко для маленькой комнатушки зашипел в ответ:

– Я тоже…

– Так! Отставить разговорчики, – строго прервала важные переговоры медсестра. – Начните уже питаться нормально, забудьте о своих «дошираках» и тем более шоколадках с чипсами, а ко мне чтобы больше ни ногой. Увижу кого бледного или ковыляющего, такого ремня всыплю, что судиться со мной устанете.

Ну и суровая же она барышня…

– А ты, – ткнула мне в лоб пальцем, обращая на себя внимание, – сходи в больницу. Похоже на истощение с самым началом гастрита. Но я не врач, глаза у меня не гастроскоп и рентген, поэтому точно сказать не могу.

Да? Что-то ей это совершенно не помешало вколоть мне болючий укол в задницу!

– Это мне что, – испуганно огляделся, хватая друга за руку, – «кишку» глотать придется?

– Именно.

– Нет!

– Да, Зайцев, и никаких отговорок я не приемлю. Или позвоню твоей матери, чтобы мозги, как приедет, на место вставила, – ответила женщина и тут же отправила нас с Ромкой на выход. Вытолкнула и прикрыла дверь, громко говоря что-то про остывший чай.

Ладно, от одной из четы Козловых избавились, осталось отделаться от второго. Жаль, что выбора мне этот парнишка не оставляет, громогласно, у самой двери, не отходя от кассы, требуя, раздражительно и звонко притоптывая ногой сорок четвертого растоптанного по университетскому кафелю:

– Давай сюда свой телефон.

Я даже опешил от его приказного тона, безвольно отдав требуемое. А парень в это время самодовольно растянул губехи в полуулыбке и направился к местным кустам «оранжереи» возле лаборатории биологов и химиков, скрываясь от посторонних глаз.

Тоже мне, нашел укрытие…

– Эй, ты что там задумал?

– Хочу спасти твою задницу и вернуть девчонку, что не выходит у тебя из головы, – заявил серьезно, выглядывая среди листьев какого-то большого лопуха, похожего на папоротник. – Ты же влюбился, просто сам этого пока не осознал.

Кто влюбился? Я, что ли? Да нет. Быть такого не может. Я ведь зарекся, да и не для меня все эти сопли с предложениями и последующими расставаниями. Просто… Она меня привлекает, как симпатичная девушка, да и все. Глаза у нее пленительные, чуть вздернутый нос, к которому хочется прижаться в мимолетном поцелуе… Ни о каких глубоких чувствах не может быть и речи!

Но он сказал вернуть? Это значит, он сейчас собрался что-то ей писать? Совсем обнаглел?!

– Козлов, верни телефон!

– Нет.

– Я не шучу!

Стоило только доковылять до подоконника среди зарослей, как парня и след простыл. Как он умудрился мимо меня проскочить? Он ведь только что здесь был!

– А ты догони, – доносится едкий смех из-за спины, но у меня нет сил даже обернуться, не то что схватить друга за шкирку. А все из-за болезненной метки на пятой точке, которая, видимо, нормально функционировать начнет не скоро.

Спасибо вовремя подоспевшей на подмогу Уфимцевой, как всегда возникающей из ниоткуда. Ей стоило сделать всего пару шагов, чтобы перекрыть путь к отступлению Козлова и выхватить из его рук мой дорогой страдающему сердцу гаджет.

– А вы чего это? В догонялки играете? – с ноткой иронии в голосе протянула девушка, проходя ближе к подоконнику и укладывая на него свою сумочку, в которую помещается разве что одна шариковая ручка.

Да, Ленка мой спаситель, я это ценю, люблю и уважаю, но… Сейчас эти двое находятся на пороге войны, и при каждой такой встрече я не способен избавиться от язвительности, бурными потоками припечатывающей меня с обеих сторон.

Сколько раз уже мой лучший друг злостно потирал ладошки при придумывании очередного плана? Казалось бы, не существует уже более изощренных методов, чтобы захомутать неприступную Уфимцеву, откровенно ненавидящую мужчин. Но этот парень всякий раз их находит и нагло использует подручные средства в виде меня, строя самые жалостливые на свете глазки и удерживая лучшего друга силой.

А сейчас он, видимо, решил ненадолго притупить свое неиссякаемое вожделение к этой особе и захотел просто позабавиться, заставляя меня страдать от боли и нескончаемой слабости во всем теле.

– Завидуешь? – шепчет ехидно девушке прямо в лицо, наклоняясь непозволительно близко, чем вызывает на ее губах ответную улыбку.

Может, отойти чуть подальше? Так же вероятность, что мне отдачей прилетит, становится гораздо меньше, правда ведь?..

– Естественно, – отчеканивает, мягко укладывая свои ладони, – стоп, а куда делся мой телефон? – на внезапно напрягшиеся плечи и слегка поглаживает их. – Мне тоже очень хочется потрясти своей дряхлой пятой точкой. А то постоянно страдаю от безделья, просиживая штаны.

– Ты на что это сейчас намекаешь? – ощетинился друг, скидывая с себя девичьи ладони.

Эх, Ленка, задела пацана за его огромное самолюбие. Чтобы Козлову кто-то сказал о его никчемности и бездарности, это ж как нужно его недолюбливать-то? Мое уважение, данный оборот речи оказался выше всяких похвал!

– Я? Да что ты. Не буду же я тратить свое драгоценное время на передразнивания с заядлым бабником, от которого мое сердечко так и не екает…

– Не екает, значит? – с прищуром уточняет Ромео-неудачник, и, получив со стороны девушки утвердительный кивок, тут же принимается оборонительно наступать, заставляя ту пятиться к окну.