Швырять не получается, как бы я ни старалась и как бы ни прыгала. Даже одна едва закинутая светлая водолазка тут же сползла обратно, неаккуратно стелясь комом перед моими ногами.
– И долго ты еще надрываться будешь? – тихий шепот прозвучал со спины подозрительно близко и, резко обернувшись, я буквально нос к носу столкнулась с одним главным кошмаром своей жизни на данный момент. – Может, тебе помочь?
Этот склизкий и нахальный тип смотрит настолько пронзительно и завлекающе, будто открыто флиртует, что у меня тут же подкашиваются ноги. И теперь я совершенно не могу понять, от чего живот скручивает этой невыносимой судорогой. То ли так на меня воздействует мужское внимание из-за его долгого отсутствия, и теперь все будто в новинку, или… Да, все именно так. Эти чувства бурлят во мне только из-за того, что до сих пор непереваренные бутерброды просятся обратно, от самого что ни наесть настоящего отвращения к таким экземплярам!
– Обойдусь, – фыркнула я, упираясь своими ладонями в его, боже ж ты мой, крепкую и упругую грудь, которую хочешь не хочешь, а жмякнуть пару раз охота.
Применив всю свою силу, чтобы оттолкнуть наглеца, я сама чуть не свалилась в свои же вещи, а ему хоть бы хны! Даже не шелохнулся ни разу, человек-скала…
– Коротыш, давая сюда свои вещи, – парень героически протягивает мне свои руки, соединяя ладони ребрами друг к другу в виде своеобразной подставки и мне ничего не остается, кроме как последовать его «приказу». Уж лучше так, чем еще минут пятнадцать испытывать на себе этот чарующий взгляд голубых глаз, от которого невозможно оторваться.
Саша осторожно укладывает каждую вещь на самую верхнюю полку, до которой я потом смогу достать только встав на табуретку, но и на том спасибо, и подозрительно молчит, даже не разглядывая мое имущество. Да я была уверена, что этим он займется в первую очередь! Чтобы он и не подстебнул за какой-нибудь глубокий вырез на кофточке или слишком широкие дырки на джинсах… Не верю! Этого парня точно не могли подменить всего за пару…
– М-м-м… Кружевное…
Вот гад! Только подумаешь о нем хорошо, как он обязательно не оправдает твоих ожиданий в глубине души и подпортит свою репутацию загоняя строчку рейтинга до самого дна, хотя глубже уже некуда.
Он тут же прекращает складировать поданые ему тряпки и с особым удовольствием рассматривает мой красный бюстгалтер, который я сегодня утром по неизвестной самой для себя причине решила оставить валяющимся на подушке, в спешке смешивая с остальными вещами в шкафу.
Ну что, Солнцева, пожинай теперь плоды своего разгильдяйства. Стой и наблюдай, как этот извращенец тянет лямки в разные стороны и показушно охает, потирая подушечками пальцев приятную на ощупь ткань.
– Эй, ты совсем обнаглел?! – взъерепенилась, вырывая из его рук свою ценность, а он продолжает хохотать и смотреть так, будто я перед ним здесь в одном неглиже стою. Бр-р-р!
– А что? Мне очень даже понравилось, – Зайцев мечтательно закатывает глаза, закрывает дверцу заполненного шкафа и упирается в нее плечом. – Видел еще у тебя черное на полке… Продемонстрируешь? – ласково тянет, поигрывая бровями, за что тут же получает от меня ощутимый удар по руке.
Стоило только замахнуться для еще одной атаки куда-нибудь в голову, как я оказалась остановлена невероятно сильной хваткой. Сколько мы боролись? Кажется, вечность. Отвечая на все его подколы и «ласковые» обзывания по поводу роста, я совершенно забыла о времени, пиная вновь лежащего на полу парня и закидывая его плюшевыми игрушками.
Не могу придушить, хоть ваты с поролоном в рот запихну, чтобы лишний раз свой рот не открывал! А то вылетает оттуда всякое.
* * *
– Ну что, – устало протянул Саша, откладывая от себя подальше кипу учебников, и блаженно прикрыл глаза, – поздравляю, ты быстро схватываешь.
– Ага, а ты не шибко начинаешь понимать социологию, – язвительно пропыхтела в ответ, поднимаясь с пола на ноги, лишь бы поскорее забыть этот невыносимый телесный контакт «случайно» соприкасающихся рук, коленок, губ с щекой…
Молодой человек молчит, видимо, решает не нарываться еще на парочку грубых словечек, чем и занимался последний час без устали. Одному богу известно, сколько раз в своих мыслях я засунула его острый язык ему в задницу и ни на минуту об этом не пожалела. Случись это в реальности, скорее всего, именно я и кувыркалась бы по полу, хватаясь за надрывающийся живот.
Нервно перекладывая учебники с места на место на письменном столе, я совершенно забыла, с кем именно нахожусь в комнате. Вот что значит расслабилась и прекратила держать оборону. Над ухом внезапно пронеслось чужое дыхание, заставляющее вздрогнуть, а тихий шепот пустил табуны мурашек по шее, из-за чего срочно понадобилось провести ладонью по коже, прерывая это странное наваждение по имени Александр.
– Ну и у кого мы завтра занимаемся?
Этот нахальный тип мало того, что дышит слишком шумно и томно, так еще и лапы свои умудряется распускать, упирает подбородок мне в плечо и глядит на меня своими совершенно чистыми невинными глазами.
– Давай у тебя, – прочистив горло, ответила я, взвешивая все за и против. – Никита завтра весь день будет готовиться к предстоящей сдаче курсовой, и, боюсь, своими криками мы будем ему мешать…
– А ты собралась кричать? – парень укладывает свои ладони мне на талию и слишком тесно прижимается сзади, загоняя до смерти и так гулко бьющееся сердце. Приподнимает соблазняюще брови, проводит острым кончиком языка по губам… – Тогда я согласен!
Ну он и... Да ну его!
Отцепив от себя его ручонки, я тут же развернулась на пятках и направилась прямиком к двери. Пусть он уже валит отсюда как можно скорее, иначе я задохнусь от злости и покалечу его. Потом меня за это упекут за решетку, будут кормить одними сушеными корками хлеба, которые будет привозить мой любимый братец, а лет через десять выпустят, и я никогда не смогу устроиться на хорошую работу. М-да, буду подметать дворы и в снег, и в дождь…
Раскрыв перед собой дверь и одной ногой шагнув за порог, я тут же схватилась за сердце, натыкаясь взглядом на гневно глядящего в ответ брата. Вот и все, конец моему новоиспеченному напарнику. Сейчас он его как размажет по стеночке, пока я буду радостно потирать от удовольствия ладошки. Ух, аж дух захватывает от предвкушения.
– Никита, – брат хмуро протягивает ладонь Зайцеву и стоит тому схватиться за нее в ответ, как тут же сжимает ее до явно слышимого хруста.
– Александр. Приятно познакомиться, – Зайцев радостно растягивает губы в широкой улыбке, даже не подавая вида о ноющей боли в кисти, и потряхивает скрепленными ладонями вверх-вниз.
Представляю, как ему сейчас больно. Даже потрепать по макушке из жалости захотелось, видя, как подергивается его нижнее веко правого глаза.
– А мне-то как приятно, – сквозь зубы шепчет старший брат, и, еще немного потрепав парня, отпускает несчастную ладонь, брезгливо отшвыривая ее от себя.
Вот это я понимаю… Вот это радушное приветствие! Теперь хотя бы буду знать, что если сильно хочется отшить от себя надоедливого паренька, нужно сразу вести его к Солнцеву на растерзание.
Проводив нас обоих до прихожей, Никита облокотился спиной о стену, завешенную нашими детскими фотографиями, которые родители до сих пор любят делать в самые неожиданные моменты, веселя ими Веронику и всех приходящих к ним в гости. Брат следит за каждым шагом незнакомца. Внимательно смотрит, как тот обувает сначала один кроссовок, затем второй, аккуратно укладывая лопатку для обуви на место. Как зашнуровывает шнурки и заправляет их за язычки то на одной ноге, то на второй.
– Никита, – прошипела я на ухо брату, хватая его за шею и наклоняя ухом ближе к себе, – успокойся и перестань расчленять его на мелкие кусочки в своих фантазиях. Он просто парень с другого факультета, которого я бы никогда просто так домой к нам не пустила. И то, что ты видел недавно… – совершенно потеряла я голос, нервно вытирая влажную ладошку о джинсы, – совершенно ничего не значит.
