- А что надо было сделать?!Убить меня, да?!
- Жаль, ты не лиса, только человек, - зло и хищно улыбнулся Алекс. – И с тобой все бессмысленно!
- Не то, ты бы сразу спустил с меня шкуру? Да? Пустил бы на семейное одеялко?! – Нику бил нервный озноб, она и не думала скрывать истерику, неожиданно вспомнив тот факт, что в его доме спала под одеялом из шкурок лисиц.
- Нееет, зачем? Это глупо, - Алекс вдруг стал неестественно спокойным, только глаза сияли зеленью, да и когтей с клыками он не скрывал. – Я бы пустил всех твоих братьев и сестер на одеялко. Всех до единого! А ты бы стала последней из своего рода…
Нику передернуло.
- Ты ублюдок, убивший моего отца! На твоих руках больше крови, чем в Байкале воды! – выплюнула Вероника. – Лучше умру, чем еще хоть раз ты притронешься ко мне…
- У меня идея получше. Ты можешь умереть, лиса, когда родишь мне мага.
С этим Алекс коротким движением содрал с Вероники лиф платья. Ника и не подумала сдаваться. Она с силой зарядила ногой по промежности врага, но тот умудрился увернуться. Сказывался опыт прошлого общения.
Ника выкручивалась как уж на сковородке, не позволяя себя трогать, злясь, что со скованными руками никак не может дотянуться до кольца. А по-другому не получалось. Казалось, метка попросту блокирует все её посылы во вселенную. Вроде таких, как удар молнии по противнику, или хотя бы его слепота и бессилие! Вероника выла и вырывалась.
Алекс обращал на это мало внимания. Он резко развернул девушку к себе спиной, прижал к траве и задрал подол платья.
От злости Вероника аж завизжала. За что вдруг получила вполне себе звонкий, но почему-то совсем не болезненный шлепок по мягкому месту.
Ника дернулась и тут же прилетел второй симметричный шлепок. Оба участника потасовки замерли. Но Вероника снова спружинилась, и снова горячая ладонь несколько раз обожгла пятую точку, уже ощутимей. Ника захлебывалась в ярости и бессилии, а еще, к стыду, чудовищном возбуждении. Алекс словно понимал это. Он положил одну руку между лопаток девушки, удерживая и успокаивая так. А вот вторая заскользила по отшлепанной попе, она гладила и сжимала, усиливая желание до острой рези. Рука скользнула по уже влажной внутренней поверхности бедра.
- Не смей! – прорычала в отчаянии Вероника.
- Ты моя, - прошептали над самым ухом. Рука скользнула дальше, вырывая у пленницы стон совсем другого характера. – Ты больше никогда не уйдешь от меня.
Алекс помедлил несколько мгновений, позволяя свои рукам абсолютно всё и наслаждаясь от этого стонами пленницы. А потом не выдержал и расстегнул брюки, через миг он заполнил собой до предела. Ника вскрикнула и грязно выругалась, но тяжелая ладонь легла на губы:
- Нет, Вероника, я не это хочу услышать!
Тело по-настоящему сходило с ума под натиском врага. Ника плакала, понимая, что её разрывает на части от эмоций. Девушка никак бы не смогла соврать о насилии, она безумно хотела, каждую секунду ощущая его в себе, его частью себя. Каждый ритмичный, глубокий толчок, каждый жаркий поцелуй с прикусыванием кожи на шее и спине, каждое прикосновение к налившейся и невероятно чувствительной груди – все это делало её рабыней собственного тела, а мерзкая метка добавляла ко всем переживаниям еще и восторг, на грани нечеловечески-острого счастья, такого невероятного, что в пору только сознание терять. В то время, как разум просто люто ненавидел. Его. Убийцу, кровавого деспота, настоящего людоеда!
Жаркие волны расходились терпким удовольствием, оглушая, выматывая. Ника то и дело теряла связь с реальностью, уже далеко не первый раз такая волна дарила ей полную разрядку до бессилия. Но последний пик удовольствия был достигнут обоими одновременно. Алекс с силой прикусил, Ника безвольно сдалась победителю.
Скоро оба просто лежали на траве. Алекс молчал, Ника тоже. Внутри было странно, блаженно хорошо и звеняще пусто.
Затем Алекс вдруг расстегнул наручники, у Вероники не было сил, чтобы хоть как-то воспользоваться ситуацией. Она лежала на земле, целясь взглядом в небо. Все её мысли были об облаках. Тяжелых, необычных, похожих на клубы сахарной ваты, насыщенно-синего цвета.
Алекс поднял девушку, заставив стоять. Он отряхнул сильно потерявшее вид платье, поправил лиф, который и до всех приключений едва прикрывал зону декольте, одернул подол. Ника, пошатываясь, не сводила глаз с облаков.
Вдруг на запястье что-то щелкнуло. Вероника лениво и непонимающе посмотрела вниз. Это наручник вернулся на руку. Только второй наручник Алекс надел на себя.
- Идем, - коротко отчеканил он. Вероника пошла. Словно внутри сломалось что-то, делавшее её пригодной для драки.
Стало очень холодно и неуютно, разгоряченное тело остывало, майский вечер не баловал теплом. Веронику забила крупная дрожь. Злая мысль, что и хорошо, что она сейчас замерзнет и простудится, подцепит какую-нибудь лихорадку и тихонько помрет, радостно и благополучно посетила голову.
Алекс стянул сильно пострадавший за время их разборок пиджак и накинул Веронике на плечи, лишая так волшебной возможности цепануть воспаление легких. Теперь останется только шанс на воспаление хитрости.
Они подошли к дороге, Алекс принялся ловить машину. Вскоре им удалось остановить припозднившегося таксиста. Водитель был очень растерян, казалось, он вообще не понимал, как тут очутился. Веронику мучала мысль, что он сюда приехал не по собственной воле. Как под гипнозом, таксист делал все требуемое и вопросов лишних не задавал.
Наконец, они снова очутились у красивого особняка в историческом центре города. Алекс расплатился, оставил щедрые чаевые. А потом провел рукой по воздуху, словно забирая у несчастного напуганного водителя последние остатки воспоминаний о злосчастной встрече.
Дом встретил теплом и тишиной. Наручники сняли. Нику за руку повели наверх. В одной из комнат оказалась большая ванная.
- Платье я, пожалуй, оставлю… Ты в нем сногсшибательна. Только вот, на выходы носить не позволю. Ты, конечно, лиса, и если так нравится, то и ошейник мы тебе подберем! Но ты МОЯ лиса. И только я хочу на тебя смотреть с неутоленным голодом. Только мне это позволено.
Ника молчала, её словно глушило что-то. «Чары, как с таксистом», - краем мысли догадалась Вероника.
Алекс налил ванную, раздел Веронику и положил её в чашу, полную теплой воды.
- Да, Ника, это чары. Пока, как маг, я гораздо сильнее тебя. И сейчас ты будешь послушная, - пояснил происходящее мужчина. – Со мной ты теперь всегда будешь послушная…
Ника вдруг поняла, что он мог сделать так давным-давно, еще в истории с меткой. Кажется, об этом говорили его родственнички? Но тогда не стал, тогда жалел и уважал. А теперь… А теперь она даже проораться по своей воле не может, даже заплакать!
- Давай еще раз о правилах. Ты никуда отсюда больше не уйдешь. Это во-первых. Во-вторых, ты будешь хорошей девочкой, или как вас там в клане называют? У псовых-то? Ты будешь всегда мне рада, сученька моя. И в-третьих… ты никогда мне больше не откажешь.
- Зачем… ты… так? - чтобы произнести эту фразу, Веронике потребовалась вся её сила воли. Даже мысль о непокорности вселяла неестественный ужас.
- Как ты там сказала? Я, умм, ублюдок? Надо оправдывать чужие ожидания, не так ли? Вот я сейчас оправдываю твои… - с этим он мягко провел по плечам Вероники губкой, метка разве что не запела.
- Это… не…- выговорить до конца Ника не могла
- Неправильно? – переспросил Алекс. – А лгать мне правильно? Изменять? Скажи, это правильно?
- О чем ты? – Ника искренне недоумевала.
- Я такой дурак - поверил лисе! Как же умен твой дядюшка, отдаю ему должное. Скажи, ты ведь сразу меня убьёшь? Стоит мне снять чары, как ты потянешься к ножу?
Ника молчала.
- Как все точно было продумано. Все! Твоя невинная человеческая природа, все встречи, все обстоятельства. Меня вынудили поставить на тебе метку, из страха потерять, из страха, что псы тебя убьют! Но как красиво швырнули мою слабость мне в лицо… Восхищаюсь. Ты ведь здесь, чтобы убить меня, правда, девочка моя?
