Ответ Аргалора не вызвал у прислужников удовлетворения, но они понимали, что лучшего не стоит и ожидать.

— Повелитель, — начал Моргенс, вставая рядом с Морицом. Немного подумав, к ним присоединился и Миваль. — Как вам известно, потеря ваших сокровищ стала огромным несчастьем. И хотя в этом есть наша вина, мы, как ваши верные слуги, стремимся исправить эту ошибку…

— Но пока не смогли! Ведь сокровища ещё не найдены… — прервал его Аргалор.

— Мы на верном пути к этому, — закончил глава шпионской службы. — Нам потребовались годы, чтобы выйти на след ваших недоброжелателей. Гудмунд глубоко вздохнул перед тем, как произнести следующие слова. — Но всё могло бы произойти гораздо быстрее, если бы мы были уверены, что вы не станете сжигать нас за первую же ошибку!

В каюте повисла гнетущая тишина.

— Будь у нас доступ ко всей шпионской сети и ресурсам корпорации, мы бы справились гораздо легче, — прохрипел Моргенс осипшим горлом, чувствуя, как подступает паника. — Но мы знали, что если вы вернётесь, то… — Голос Гудмунда окончательно затих.

— То есть, по твоим словам, — медленно, чуть ли не по слогам, произнес Аргалор. — В случившемся виноват никто иной, как я?

— Ни в коем случае, повелитель! — в один голос воскликнули трое. — Это была наша вина!

— Но если бы не я, то вы бы нашли их гораздо быстрее! — припечатал дракон, борясь с желанием уничтожить наглецов. — По вашим словам, вы можете терять мои сокровища, а я должен вас просто прощать⁈

— Ни в коем случае, повелитель! — бесстрашно заявил Мориц, понимая, что они в безвыходном положении и могут лишь двигаться вперед. — Мы осознаем свою вину и не пытаемся уйти от ответственности, но умоляем вас дать нам лишь один единственный шанс исправить свои ошибки!

— Шанс⁈ — в гневе прошипел Аргалор, борясь с накатывающей яростью. — За ошибки⁈

— Да, повелитель, — наконец-то вмешался старый маг. Он не пытался кричать или повышать тон, а говорил спокойно и размеренно. — Подумайте, господин. Сколько ущерба было нанесено вашей корпорации и сбережениям всякий раз, когда мы, высшее начальство, были наказаны и отстранены. Каждый такой случай стал тяжелым ударом по благосостоянию Аргалориума. Да, господин Асириус сумел в этот раз удержать «корабль» на плаву, но что, если в следующий раз у него не получится?

Дракон стиснул клыки и еле сдерживался, но продолжал слушать.

— То, что корпорация не только устояла, но и продолжала расти, не иначе как чудо и слава вашего организационного таланта. Однако у всех нас есть враги, которые только и ждут возможности ударить. Мы же просто физически не способны знать и быть готовыми ко всем ударам, которые они нанесли или нанесут. Если у нас будет возможность отвечать на них, то это расширит и укрепит Аргалориум и принесет вам огромный достаток. Если же мы провалимся и во второй раз, то готовы понести всё положенное нам наказание.

Аргалор молчал не потому, что ему нечего было сказать. Уже давно он не сталкивался со столь тяжелым моральным выбором.

Сущность цветного дракона даже не могла представить, что прислужники отважатся критиковать, а тем более что-то требовать от их повелителя. Единственным исходом в этой ситуации могла быть смерть наглецов.

Но к счастью для троицы, Лев не был обычным цветным драконом. Его человеческая часть, пусть и была несказанно более незначительной, но всё же занимала важное место в его памяти.

И как бы его это ни бесило, в словах прислужников было ядро логики. Хуже того, они были правы, а он, Аргалор, был не прав.

Осознание этой простой истины было чудовищно мучительно.

Одна мысль о такой простой концепции требовала стереть свидетелей ошибки с самой ткани мироздания, чтобы больше никто и никогда об этом не узнал. Вот только логическая часть Думова яростно этому противилась, выдвигая всё новые и новые аргументы, почему это очень плохая идея.

Несколько раз лапа дракона тянулась к застывшим смертным, но каждый раз он возвращал её назад. Пару раз драконье пламя уже лизало его острые клыки, и всё же затихало к вящему облегчению всех троих.

Наконец решение было принято.

Лев открыл пасть, чтобы что-то сказать, но горло сжал спазм, и он ничего не смог промолвить.

Мысленное усилие — и материализовавшийся Игнис вывел в воздухе огненные буквы, сложившиеся в одно единственное слово: «Хорошо».

Не говоря ни слова, прислужники глубоко поклонились и в гробовой тишине покинули каюту. В ту же секунду всякий намёк на надпись немедленно пропал.

Именно в этот день, благодаря личной храбрости трёх решительных людей, Аргалориум получил одно из важнейших изменений, сыгравшее свою роль в истории ещё далеко не один раз.

В будущем «Правило одной ошибки», с годами плавно трансформируется в «Закон второго шанса» и окажет огромное влияние на культуру не только одной корпорации, но и всего Тароса.

Когда трое прислужников наконец вышли из роскошной каюты дракона, Миваль обессиленно привалился к стене и стал судорожно дышать. Моргенс, обычно невозмутимый, также был бледен и крепко держался за грудь, словно его сердце стремилось вырваться из груди и убежать куда подальше.

Стальной Мориц, казалось, не был затронут произошедшим разговором. Не спеша, он прошёл по коридору корабля и поднялся на верхнюю палубу, направляясь прямо к каюте капитана.

Стоявший на часах матрос, почти засыпавший, вскинулся и поднял короткий многозарядный эльфийский арбалет, но, увидев подошедшего, вытянулся и отдал воинское приветствие.

Не обращая внимания на матроса, Мориц толкнул дверь и без спроса вошёл в каюту Валора Кшаса. Несмотря на внушительные размеры корабля, каюта была довольно скромной по объёму, что компенсировалось многочисленными трофеями, развешанными по стенам. Одним из самых впечатляющих трофеев была голова костяного рыцаря — очень могущественной неживой твари, убить которую в одиночку было мало кому под силу.

Темный эльф в этот момент заполнял судовой журнал и явно был не в духе.

— Кто разрешил его сюда впустить, морской ужас тебе в жены⁈ — рявкнул на часового Валор, бросив беглый взгляд на стоявшего перед его столом генерала.

Однако в следующую секунду Кшас напрягся и, подняв глаза, уже куда внимательнее разглядел Стального. Отметив его бледность, застывшую позу и остекленевший взгляд, тёмный эльф ахнул и, «подорвавшись», быстро кинулся к серванту и, открыв дверцы, вытащил оттуда пузатую бутыль и два кубка.

— Вы всё-таки это сделали⁈ — щедро налив что-то люто алкогольное, Валор буквально впихнул кубок в застывшую конечность Морица. — Что молчишь, как всё прошло⁈ Что решил дракон? Всё плохо⁈ Хотя о чём я говорю, если ты сидишь тут передо мной, то явно шансы есть!

Почувствовав в металлической руке знакомую тяжесть, Мориц профессионально опрокинул её себе в рот, после чего вновь подставил кубок под бутыль, однако рука главнокомандующего так сильно тряслась, что Кшасу пришлось с силой её останавливать, чтобы всё не расплескалось.

— Ну⁈

— У нас получилось! — выдохнул Мориц, растекаясь лужицей на кресле. Валор был не лучше, рухнув уже на своё сидение.

— Проклятье! Я и не думал, что получится! — выругался морской, а ныне небесный волк и, открыв стоявшую на столе шкатулку, с удовольствием закинул в рот несколько порций крока — чёрной травы для жевания.

Перед тем, как пойти к дракону, Мориц тесно общался с капитаном и, заодно, адмиралом их флотилии, поэтому тёмный эльф был в курсе их самоубийственной авантюры.

— Сегодня вы сделали такое дело… прям ух! — с чувством заявил Валор. — Если бы у меня в команде было побольше таких парней, как ты, Мориц, то я бы в своё время подмял бы все пиратские острова Литуина!

— А ну не путай, это ты у меня под командованием, а то забыли, кто тут главный, — раскраснелся Мориц, приголубив уже третий кубок. — Сколько до столицы вообще лететь-то осталось? А то прям подраться захотелось.

— Ещё день, — ухмыльнулся адмирал. — Мои парни уже заметили неразбериху возле последних крепостей, мимо которых мы пролетали, так что его величество император уже явно знает о нашем приближении.