Любая легкомысленность окончательно исчезла, и Аргалор полностью потерял желание играться. Кажется, за десятилетия геройств и сражений с монстрами его сестра неплохо научилась драться.

За спиной Сиарис часть обломков из разрушенного храма начала превращаться в песок, а затем подниматься в воздух, формируя раскручивающееся песчаное торнадо.

Аргалор же позволил Заре упасть на камень, чтобы немедленно начать цвести, выпуская во все стороны потоки покрытых шипами лиан.

Два дракона замерли друг перед другом, инстинктивно копируя позу противника.

Двинулись они так же одновременно, но вместо того, чтобы, как ожидалось, броситься в атаку, оба ящера сконцентрировали свою магию на самих себе.

В конце концов, Аргалор и Сиарис были достаточно умны, чтобы заранее озаботиться столь полезной в возможных боях способностью, как исцеление.

— Благословение богини Жизни Живы! Самоисцеление! — видимо, это благо оказалось куда более требовательным, чем предыдущие, от чего Сиарис была вынуждена подключить и вербальную составляющую активации.

Действие благословения запустилось немедленно, стягивая самые серьезные раны и останавливая кровь, но Лев прекрасно видел, что до полного исцеления было далеко.

Кроме того, от него не укрылся тот немаловажный факт, что, кроме самой божественной энергии, от Сиарис шел очень плотный поток её собственной магии, конвертирующийся в божественную часть.

И это было логично. Каким бы ещё образом постоянные благословения брали энергию, если Сиарис рассорилась с большей частью «спонсирующих» её богов?

Невольно Думов нашел ироничным тот факт, что какой-нибудь обычный смертный, использовав подобное благословение, вынужден был бы месяцами, если не годами жить на «голодном магическом пайке», пока благословение будет постепенно восстанавливаться. Для Сиарис же подобный отток был не более чем досадной мелочью, не стоящей даже её внимания.

Тем временем сам Аргалор тоже не собирался стоять просто так.

«Эй, дармоедка, а ну работай!» — прикрикнул на великого духа жизни Лев, на что получил целую порцию ворчаний.

«Когда же тебе хоть немного всыплют тумаков, неблагодарный ты, сопляк», — тихо ругалась Эви, но тем не менее штопала широкую дыру в груди дракона: «Эх, а я так надеялась на этого Хорддинга, но надо же было вмешаться этому проклятому старому архимагу! Да и тот серебряный дракон тоже хорош. Надо было не выделываться, а сразу со всей силы бить по твоей шкуре, как по барабану!»

«Поговори ещё мне тут!» — прикрикнул на неё Аргалор, но с довольной усмешкой. Отверстие в груди зарастало той же плотью, из которой ранее он создавал драконов.

Конечно, подобная «заплатка» не сможет полностью заменить настоящую живую ткань, ведь тело дракона существует не только в материальном плане, и если восстанавливать его, то надо работать сразу по нескольким уровням, тем не менее её будет достаточно, чтобы принять на себя хоть какой-то удар и не дать драгоценной крови просто так выливаться прочь.

— Теперь уже не убежишь и не улетишь! — зарычал Аргалор, отталкиваясь от земли, тем самым взрывая всё позади себя каменной шрапнелью. Усиленные драконьей яростью мышцы толкали его многотонное тело с такой силой, что воздух буквально стонал и скручивался, стоило ему пронестись сквозь пространство.

Камень, земля, дерево или лёд — всё в его глазах было не более чем мягкой пастой, сквозь которую он прорывался, стремясь развить ещё более высокую скорость.

Десятиметровое тело превратилось в красную огненную ракету, нацелившуюся на одну единственную цель. Игнис вновь поджёг своего господина, разгораясь всё ярче и ярче, чувствуя необъемлемую ярость повелителя.

И вот теперь Сиарис в полной мере поняла, как именно её брат стал тем, о ком она читала отчёты и о ком с затаённым страхом говорили её полевые командиры. Бесстрашные мужчины и женщины, прошедшие не одну войну аристократов и видевшие зверства, способные свести с ума более слабых людей, отводили глаза и мешкали всякий раз, когда кто-нибудь заводил речь о прямом нападении или активной работе против Аргалориума.

Несмотря на свой небольшой для драконов возраст, Аргалор обладал впечатляющей репутацией, сходясь в схватках с противниками намного выше себя по уровню сил. И не просто сходясь, но побеждая. Более того, эта же репутация недвусмысленно намекала, что происходит с теми, кто бросает ему вызов или тем, кто ему дорог.

В этот момент откинувший всякое притворство, расслабленность и веселость Аргалор превратился в того, кем он был всегда — безжалостным, кровожадным и очень упорным в достижении своих целей монстром, где всякий, кто бросал ему вызов, был не более чем ступенькой, на которую следует наступить.

Таким его видели Овернас, Барос и Хорддинг, теперь настоящего его увидела и Сиарис.

Десяток лопающихся от вложенной в них силы барьеров появилось на пути взбешенного красного дракона. И ни один из них не смог стать тем, что сумел его остановить.

Клыки, голова, когти и кулаки — всё шло в ход, чтобы пробить ему дорогу. Один за другим барьеры с ужасным треском лопались и рассыпались, сметенные чем-то за пределами их сил.

Металлические драконы всегда смеялись над ограниченностью и убогостью арсенала обычных цветных драконов. Там, где даже у среднего металлического имелись десятки заклинаний на самые разные случаи, обычный цветной дракон обладал лишь собственной яростью.

Но часть обидной для металлических правды заключалось в том, что цветным просто не было необходимости менять проверенный десятками тысяч лет подход.

Когда цветной дракон злится, его ярость усиливается, а это значит, что растёт прочность его костей, чешуи и мяса. Чем больше вы бьёте цветного дракона, тем сильнее он становится — органы укрепляются, кровь перестаёт течь из ран, регенерация достигает же таких величин, что становится видна в реальном времени.

Какой смысл в тысяче приёмов, если цветные выучили один и поколениями генетически довели его почти до абсолюта?

Единственным гарантированным способом убить цветного дракона — это нанести ему такой неожиданный удар, что убьёт его в самом начале. К несчастью, вселенная знала очень мало рас и разумных, способных на такой подвиг.

Но и Сиарис не собиралась сдаваться так просто. На место растерянности и шоку пришла решимость. Дрогнувшие заклинания вновь обрели прежнюю силу, врезаясь и детонируя прямо на огненном доспехе и чешуе. Куски чешуек, деревянные доспехи и огонь — всё отлетало в кровавых брызгах прочь, но если бы это его хоть как-то затормозило!

— Ро-о-а-а-ар! — безумный рёв Аргалора огласил окрестности, сообщая всем и каждому бежать прочь и давая Заре команду начать свою атаку.

Физическое нападение красного ящера было не единственным. Не желая, чтобы Сиарис вновь ускользнула, Лев приказал Заре тайно протянуть корни под землёй и камнем, чтобы в нужный момент схватить Сиарис.

Так как приходилось действовать очень осторожно, чтобы не насторожить металлическую драконицу, то Зара тянула лианы очень медленно, но даже так они преодолели большую часть пути.

Сотни покрытых шипами корней разломали камень и метнулись прямо к латунной, протягивая вперёд свои цепкие и острые концы. Одно касание, и они вопьются в чешую, навсегда стискивая драконицу в своих плотоядных объятиях.

Вот только, как оказалось, братья и сёстры думают одинаково. Если корни Зары сломали какие-то десятки квадратных метров поверхности, то вырвавшиеся из земли потоки песка захватили собой уже сотни.

Подобно тому, как куски льда приходят в движение и наслаиваются друг на друга весной на полноводной реке, так и здесь целые куски земли со зданиями, кустами и деревьями начинают покачиваться на растущей и вырывающейся из под поверхности «подушке» песка.

В мгновение ока лозы Зары были перехвачены и остановлены. В конце концов, несмотря на весь свой опыт и силу, Зара всё ещё была лишь средним духом, что в битве двух столь талантливых и сильных драконов было определённо недостаточно.