— А что случилось с графиней Померании? — спросил кто-то.

— Она слишком много времени провела в облике грифона, пропустив момент, после которого вернуть обратно человеческий облик невозможно, — трагическим тоном сообщил Прегиль. — Она и несколько ее слуг теперь навсегда останутся в облике грифонов.

— Значит, и графиня Померании тоже занималась инициацией?

— Да. Как мы понимаем, она пыталась подобными экспериментами возродить свой род, который угас бы с ее смертью.

— И она со своими слугами тоже убивала людей?

— Нет, графиня Померании превратилась в грифона впервые в жизни, пойдя на риск ради нашей защиты, за что мы ей очень признательны.

Прегиль глянул в мою сторону и все мы кивнули, соглашаясь с ним.

— Графиня Померании остается при Его Светлости, поскольку он прекрасно ее контролирует, и она, как и ее слуги, не представляют ни для кого опасности. Теперь вы понимаете, почему обе земли, лишившись правящих родов, полностью переходят в подчинение Пруссии, — заключил Прегиль.

Ленели посмотрела на лес поднятых рук, но глянув на часы, с улыбкой сообщила, что время истекло и пресс-конференция закончена. Журналисты стали собираться.

Ленели указала на дверь рядом и мы вышли в соседний зал со столиками и диванами, официанты предложили магам напитки и фрукты, а в вспомнил, что не завтракал, и, забрав у Ленели план мероприятия, еще раз посмотрел расписание.

— Пожалуй, мат все-таки был, — сказала тем временем Ленели, взяв бокал с шампанским, и, улыбаясь, глянула на Прегиля. — Как думаете, Ваша Светлость?

— Не думаю, но попытка была хорошая, — заметил я.

Ленели удивленно похлопала глазами.

— Погодите, это вы между собой сейчас разыгрывали словесную партию? — догадалась она.

— Что-то вроде того.

— Может быть, сойдемся на ничьей, Ваша Светлость? — спросил Прегиль.

— Не люблю проигрывать, Базилиус, — ответил я усмешкой. — Но история и в самом деле вышла неплохая. Всю ночь сидели и думали? Особенно над тем, как превратить чудовище-грифона в героя?

— Но, справедливости ради, графиня действительно убила кузину, защищая вас.

— Если бы она этого не сделала, я бы сам спокойно поджарил бы эту Мекленбургскую курицу. Но вы правы, геройство графини Померании это нисколько не умаляет.

Я заметил как в рядом расположенную дверь вышла Маделиф. Я заглянул туда, обнаружив пустой коридор.

— Маделиф, стойте, — позвал я и когда она не подчинилась сказал: — Стойте. Я приказываю вам как ваш герцог.

Волшебница остановилась. Я подошел к ней.

— Как герцог, да. Но не как король, — сказала она.

— Но скоро я им стану, — я снял очки, посмотрел на нее. — Что, черт побери, на вас нашло? У вас были какие-то другие варианты, как мне не разорваться на части, управляя Фризией и Пруссией?

Маделиф молчала.

— Похоже, не было, — сказал я, изучив ее лицо. — Не беспокойтесь, для Фризии ничего не поменяется. С вашей стороны даже как-то странно подозревать подобное.

Маделиф немного помолчала, раздумывая.

— Простите, вероятно, я была неправа. Всегда принимаю слишком близко всё, что касается свободы.

— И это вы говорите мне? — мой тон заледенел. — Вы ничего не забыли?

Маделиф нахмурилась.

— Мы много раз обсуждали, Эгихард, почему вы не могли быть свободны. Не нужно снова это вспоминать.

— Такое вообще забыть сложно. Жить без магии — это для меня еще один кошмарный сон. Но тот день, когда меня посадили в клетку, был особо «прекрасен», — процедил я сквозь зубы, разозлившись.

Маделиф, испугавшись моего тона, невольно попятилась, и я подумал, что перегнул палку.

— К черту, давайте действительно это всё забудем. Скажите, вы ведь сделаете это снова?

Маделиф с непониманием на меня посмотрела.

— Я про корону. Не хочу, чтобы это делал Прегиль.

— Он и сказал, что собирается вас короновать, — подтвердила волшебница. — Или, по крайней мере, он на это очень надеется.

— Ну уж нет, — я примирительно улыбнулся. — Избавите меня от Прегиля в этой части церемонии?

Маделиф кивнула.

— Вот и отлично. Пойдемте.

Мы вернулись в зал. Маделиф присоединилась к Главам Гильдий, обсуждающих, что они будут делать с улетевшими вчера грифонами, если тех удастся вернуть от драконоборцев целыми и невредимыми. Я еще раз глянул на расписание. До церемонии было около часа, так что я позвал Ноткера и заказал завтрак, рассеянно слушая обсуждение и размышляя о другом.

В зал внезапно ворвалась Маргарете, уже одетая для церемонии, в роскошном бледно-золотистом платье. За ней по полу скользил длинный шлейф, на который едва не наступали бегущие за Маргарете грифоны.

Я не успел ничего сказать, как вскочила Ленели.

— Ваша Светлость, вы что же сейчас через толпу журналистов пробежали⁈ — ужаснулась она.

— Пришлось, — Маргарете, сердитая и запыхавшаяся, положила передо мной коробку, которую она принесла с собой. — Полюбуйся, что прислали твои гномы, Харди!

— Погодите, — опять вмешалась Ленели. — Они вас фотографировали? И грифонов тоже⁈ Кто-то испугался?

Маргарете с недовольством взглянула на Ленели с высоты своего роста.

— Вы меня забыли о чем-то предупредить, госпожа Фогель?

— Она уже Лехри, Ваша Светлость, — осторожно поправил Финбарр.

— Фогель, — сказали мы одновременно с Маргарете и переглянувшись, улыбнулись, а Маргарете добавила: — Я тоже читала про обычаи оборотней, господин Лехри. Так вот, Харди, посмотри!

Ленели, которой явно было совершенно все равно, какой фамилий ее называют, решительным шагом направилась вон — видимо улаживать инцидент с репортерами. А я снял крышку с коробки.

На небольшой обычной белой подушке лежали две глиняные скульптуры, в форме сжатых в кулак ладоней с просунутым между указательным и средним пальцами — большим пальцем, демонстрируя крайне неприличный жест. Низ запястий опоясывали кусочки темного стекла явно от разбитых пивных бутылок — намек, что мы получили взамен драгоценных камней.

— Однако, — только и сказал я и хотел позвать Ноткера, но потом увидел его рядом на диване.

Кобольд поражено уставился на посылку, отложив в сторону сегодняшнюю газету, на первой полосе которой я увидел фото толпы митингующих, в ужасе бегущих прочь от королевского замка. На переднем плане, явно устремляясь в голову фотографа, летел транспарант «Дракон — из Пруссии вон».

— Черт, — только и сказал я, потянувшись за газетой и позабыв о посылке гномов.

— Харди! — возмутилась Маргарете, когда я скрылся от нее за «Вестником Пруссии», читая статью.

Рядом от испуга начал икать кобольд.

— Сокровище, задержи дыхание и прекрати это, иначе я тебя сожгу, — сказал я, не отрываясь от чтения.

— Ты это кому? — Маргарете наклонила газету, чтобы меня видеть.

Я указал на зажавшего ладонями рот и нос Ноткера.

— Кобольд? Сокровище? А меня ты так не называешь, — прошептала она, наклонившись ко мне и демонстрируя привлекательный вырез платья.

— Наверное, Его Светлость вам просто пряник не дарил, — сказал кобольд, отдышавшись. — Но лучше не стоит, Ваша Светлость. Та еще лотерея.

Маргарете, ничего не понимая, вопросительно посмотрела на кобольда.

— Ноткер, так как прошло твое посещение гномов? — поинтересовался я, отложив газету и снова посмотрев на оскорбительные статуэтки.

— Замечательно прошло! — отозвался он и возмутился. — Я должен забрать заказ за полчаса до начала церемонии — специально дал гномам максимум времени на изготовление. — Это… Я не знаю, что это такое!

Физиономия сделалась совсем несчастной.

— До отведенного времени еще пять минут, — заметил я.

Ноткер задумался, а потом стал изучать коробку.

— Явно отправлено до того, как я их вчера посетил. Отнесу-ка им это обратно.

Он, забрав коробку, исчез.

Вернулась, улыбаясь, Ленели.

— Знаете, что решили журналисты? Что за Ее Светлостью гонятся грифоны и хотят ее съесть. Два человека даже упали в обморок. Самые смелые швырнули в монстров фотоаппараты, но к счастью промахнулись. Фото никто сделать не успел.