— Великая Луна, — только и выдохнула она потрясенно, словно только сейчас всё осознав. — Теодерих же не зря взял в жены вашу мать, чтобы смешать кровь семейств, родоначальниками в которых были драконы…

На лице Маделиф отразился ужас. Я увидел как она бледнеет, кажется, готовая от своего открытия потерять сознание.

— Госпожа Халевейн? — забеспокоился Финбарр. — Чего вы боитесь? Вы ведь давно знаете, что в Харди течет драконья кровь, какая разница — сколько ее там?

— Проблема в том, господин Лехри, что только золотые драконы были невраждебны людям. В отличие от остальных. Слово «змей» не зря вызывает всем известные негативные ассоциации у людей.

— Тааак… Пожалуй вам все-таки придется извиниться за «змея» в таком контексте, раз вы игнорируете его значение символа мудрости, — произнес я и подошел к ней вплотную.

За моей спиной тихо выругался на гэльском Финбарр и следом хлопнула дверь.

— Ваше Величество… — Маделиф пыталась подобрать слова, но от волнения у нее ничего не выходило. — Эгихард…

Я чуть удивленно приподнял брови и спросил:

— Что это было, в госпитале?

Маделиф молчала, совершенно потерявшись. Я распустил шнурок завязки ее мехового жакета, который скрадывал фигуру волшебницы, стащил с плеч. Под жакетом обнаружилась атласная блузка с мелкими перламутровыми пуговицами.

— Хм, мне эти пуговицы тоже нравятся… хотя, не очень, — произнес я, поняв, что расстегиваются они с трудом.

Маделиф взволнованно дышала, все еще прибывая в панике и как мне казалось едва ли не на грани обморока. Я расстегнул пять пуговок, добравшись до заветной глубокой ложбинки и чувствуя пальцами жар, исходивший от ее наполовину обнажившейся полной упругой груди. Дотронулся до нежной бархатной кожи.

Потом притянул ее к себе, поцеловал губы, такие же горячие и податливые как в тот день, когда я спас Маделиф, вытащив из пруда. Потом подсадил ее на стол, прижавшись лицом к ее одуряюще пахнущей коже шеи, плеч и груди и целуя ее. И вдруг почувствовал, как Маделиф меня отталкивает.

— Ваше Величество, пожалуйста, не надо, — прошептала она.

— Вы зря переживаете за свою репутацию, — отозвался я, не выпуская ее. — Не беспокойтесь, никто ничего не узнает.

— Не надо. Это неправильно. И я… не могу.

— Вы издеваетесь надо мной? — я чуть отодвинулся, посмотрел на нее. — Какого черта?

— Это сложно объяснить, но… Я почти такая же как ваш кузен, моногам — всю жизнь любила только своего мужа и после его гибели поняла, что и не смогу быть больше ни с кем.

— Тогда что, черт побери, вы сделали несколько часов назад в госпитале в моей палате?

— Помните, когда в Гильдии Фризии с вас сняли блокирующие магию заклинания, я сказала, что смотрю в глаза дракона? Если долго так делать, то невольно начинаешь подчиняться вашим желаниям. То что называется «очарованием дракона», в действительности довольно жестокое умение починять и манипулировать. На людей действует моментально. Магов починить сложнее. Нужно всегда избегать прямого взгляда, но боюсь, периодически мы все забывали с кем имеем дело. И я думаю, что все мы уже давно невольно попали в эту ловушку, даже если вы не планировали ничего подобного.

— Охренеть у вас признание, — не сдержался я, разозлившись. — Но знаете, я вам тоже кое-что скажу. Считайте, что сегодня день развеивания ваших заблуждений. Помните Хайдельберг и проклятие, что было на вас наложено? Вместе с ним я убрал кое-что старое, что должно было поставить крест на продолжении вами рода. Могу, кстати, вернуть, чтобы вы не чувствовали, что обманывались много лет. Память, полагаю, вы сами себе можете прекрасно подчистить.

Я, выпустив Маделиф, отстранился. Волшебница в очередной раз смотрела на меня абсолютно потрясенная.

— Пуговицы вам, простите, застегивать не буду, возни много. Доброй ночи.

С этими словами я вышел вон. Несколько метров шел по коридору, давя раздражение, потом прорычал:

— Барри.

Кузен вынырнул ко мне из какого-то закутка, присмотрелся.

— Что на этот раз случилось? — спросил он и ухмыльнулся, хотя явно почувствовал, что я не в духе.

— Да ну ее к черту, — сказал я и поглядел на кузена. — Надо проехаться до Хоэцоллерна.

— Для чего?

— Хочу подстраховаться. План магов слишком простой. А этот чертов мастер-некромант далеко не так прост.

Мы спустились вниз и подошли к «Бронко».

— Ноткер, — позвал я. — Принеси все вещи, которые я накануне коронации оставил у себя в комнате. И пальто — мне и Барри.

Кобольд исчез на несколько мгновений. Потом, вернувшись, вручил нам пальто, а мне протянул черный паспорт, ключи от «Бронко», охотничий нож с ремешками, несколько золотых монеток, портмоне и коробочку, которую мне дал Алойзиус. Я скинул на минуту пиджак, чтобы надеть под него ремешки с ножнами, остальные вещи я поместил в карманы пиджака.

После этого мы сели во внедорожник и поехали прочь из Кёнигсберга.

Выехав за город, на пустынное занесенное снегом ночное шоссе, я вывел перемещающее заклинание. «Бронко», разметая снег и рыча мотором, нырнул наполненный синими молниями черный туманный туннель и через несколько мгновений выскользнул на дорогу неподалеку от Хоэцоллерна.

Влажно блестел в свете фар мокрый после дождя асфальт. Да и на окружающих дорогу полях не было никакого намека на снег.

Еще через пару минут внедорожник замер у нижних ворот и мы с Финбарром вышли из машины. Из сторожевого домика выскочила охрана, явная немного растерявшаяся.

— Добрый вечер, Ваше Величество… — они попытались раскланяться, но я сделал знак, что не стоит.

— В замке всё в порядке? — спросил я.

— Да. Всё без изменений. Вы разве не заедете?

— Чуть позже. Надо кое-что проверить.

Я направился к фурам, оставленным около конюшни, в которых находились останки дракона Райнериуса.

— Что ты хочешь делать, Харди? — спросил не отстающий от меня Финбарр.

— Как я уже говорил — подстраховаться.

Я раскрыл двери во всех фурах. Кузен опасливо заглянул внутрь, но скелет дракона лежал без движения. Дальше за конюшней я увидел еще одно строение.

— Посмотри, что это, Барри, — попросил я.

Финбарр сбегал туда и через несколько секунд вернулся.

— Похоже, что это манеж для выездки.

— Хм, сгодится временно под ангар.

— Ангар? — глаза у Финбарра округлились. — Только не говори, что ты опять будешь оживлять дракона. Ты и так сутки лежал мертвый. Может быть, твоему тело вредно так часто и столько времени находиться без дыхания и сердцебиения?

— Сейчас я собираюсь обойтись без всего этого. Надеюсь, получится.

Я забрался в первый прицеп. Кости дракона чуть завибрировали, по ним пробежали золотые искры и ко мне потянулось несколько щупов. Но я сказал несколько слов на драконьем, вывел в воздухе заклинание. Кости замерли и свечение погасло. Я наколдовал несколько магических огоньков, которые ярко осветили прицеп. Здесь находились кости задних ног и позвонки хвоста. Я на каждой крупной кости, стал выводить заклинания, словно выжигал их на поверхности. А потом, достав нож, проливал на них немного своей крови. Аналогичное я совершил в других прицепах, где лежали драконий череп, позвоночник с ребрами, передние ноги и кости крыльев.

Закончив, я выбрался из прицепа, вывел финальное заклинание. Ярко вспыхнув золотым, древние символы исчезли, а все прицепы содрогнулись под весом костей, когда те пришли в движение.

Останки Райнериуса вылетели наружу и, словно какой-то жуткий огромный конструктор, сложились вместе, образовав цельный скелет.

Я произнес еще несколько слов на драконьем. Скелет окутало золотистое сияние, наполнило раскинувшиеся крылья и Райнериус взмыл в воздух.

— Представляю, как ты перепугаешь всю округу, — заметил Финбарр.

— Сейчас угаснет, — сказал я.

Сияние действительно почти пропало. Дракон пронесся в ночи над полями, сделал круг, облетая гору, на которой стоял замок, и опустился перед нами. Я отдал приказ и скелет потопал в направлении манежа. В конюшне, мимо которой он проходил, испуганно заржав, заметались кони. Я издал успокаивающий сигнал-свист, и кони, услышав, затихли.