— Обычно я сплю в пижаме, только когда ночую один, — заметил я. — Вот дилемма… Ладно, спите уже.

Я уткнулся лицом в ее макушку, в золотистые волосы, вдохнул аромат приятного парфюма и закрыл глаза. Но сон, как назло, ушёл. Я лежал некоторое время размышляя и прислушиваясь к дыханию волшебницы, понимая, что она тоже не спит.

— Хм, а можно задать дурацкий вопрос? — спросил я.

— Да.

— Почему Тея уехала?

Маделиф задрала голову, внимательно посмотрела на меня.

— Она прекрасно знает, что у тебя проблемы с эмоциями, Эгихард, и что ей расчитывать не на что.

— В каком смысле? Мы же были друзьями.

— Мне кажется, твоя тётя тебе много раз объясняла. Девушкам дружбы недостаточно. К тому же, она хотела завести семью, детей.

— Это она вам сама говорила?

— Да.

— Ну вот теперь она завела себе старину Энгуса. Только в чем смысл?

— Смысл в том, что она получит то, что хотела.

— Но ведь после того случая в Гретзиле… Врачи сказали, что у нее больше не будет детей.

— Ее организм изменился из-за связи с тобой. Она и поправилась так быстро из-за того, что временно унаследовала от тебя способность к регенерации. И даже более. Ее организм спустя несколько дней восстановился полностью.

— Ого, значит проклятый О’Шэнан всё же станет когда-то папашей…

— Ты настолько к ней привязался? — спросила Маделиф. — Тебя поэтому на мне переклинивает?

— Что? Переклинивает? Ну и словечко вы подобрали, — я поморщился. — Нет, я бы вас обеих никак не спутал. Ну разве что кроме того раза, когда Барри напоил меня виски с остзейским янтарём.

Я притянул ее к себе чуть плотнее.

— Ваше Величество, — запротестовала Маделиф.

— Ну вы уже определитесь, вы меня по имени зовете или Величеством, на «ты» или на «вы».

— Мы говорили с вами о моей дочери, — сказала Маделиф, придав голосу почти официальный тон. — И о вашей к ней привязанности. Если конечно таковая имеется, поскольку я много лет за вами наблюдаю и знаю ваш эмоциональный предел.

— Как бы там ни было, Тея являлась единственный знакомой мне колдуньей, кроме тёти Цецилии, разумеется, и единственной с кем я мог откровенно разговаривать, — заметил я и нахмурился. — Только не говорите, что это была ваша идея так ловко всё подстроить и чтобы Тея потом всё пересказывала вам.

— Я ничего не подстраивала, но… Тея действительно всё мне рассказывала. Сама.

— Чёрт, — я посмотрел в потолок, на выключенную лампу, по которой скользили рыжие отсветы пламени от камина.

— Ее всё же беспокоила ваша дружба, особенно на фоне того, кем была я, ее мать.

— С этим не поспоришь, — я поглядел на Маделиф. — И большое у вас «досье» на меня накопилось со всеми этими разговорами?

— Поверьте, вам это только сыграло на руку, особенно учитывая, какие эксперименты проводил с вами ваш отец, — сказала Маделиф и тоже нахмурилась. — Хотя, порой мне начинает казаться, что я вас совсем не знаю.

— С чего вдруг?

Маделиф изучала меня.

— Из-за всего произошедшего совсем забыла вас спросить…

— Тоже дурацкий вопрос?

— Нет. Наоборот, чрезвычайно важный. Где вы добыли сердце, Ваше Величество, и чье оно?

— Хм, кажется вы начали подозревать меня в злодеяниях, — я едва заметно усмехнулся.

— Это не смешно, Ваше Величество.

— Пожалуй. Но вам не кажется, что уже поздно задавать какие-либо вопросы?

Маделиф посмотрела на меня с непониманием, чуть насторожившись.

— Вы ведь сейчас о своем статусе?

— И об этом тоже. Впрочем, отвечу про сердце. Оно совершенно здоровое, принадлежало одной студентке, светлой, которая однако с интересом посещала уроки некромантии господина Алойзиуса и была у него отличницей.

— И он ее вам отдал? Отличницу?

— Нет, я сам ее выбрал. Девушка много раз пыталась покончить с собой, желая найти своему духу успокоение. Я ей объяснил, что покой возможно обрести только одним способом.

— Уничтожив дух… И она согласилась?

— Да. Она знала, что отдает важную часть себя вам, так что берегите этот дар. И не спрашивайте больше о ней.

Маделиф задумчиво кивнула.

— Спасибо, что рассказали.

— Угу. Вы мне весь сон перебили, — сказал я, притворяясь рассерженным.

Потом дотянулся до тумбочки, взял баночку с мазью, стал изучать этикетку. Следом открыл, понюхал. Пахло мятой и почему-то корицей.

— И как часто надо накладывать мазь? — спросил я.

— Господин Орель так разволновался, что забыл сообщить.

Я вздохнул и стащил с нее одеяло.

— Ваше Величество, — запротестовала Маделиф.

— Не беспокойтесь, я вас только подлечу немного.

Я расстегнул несколько пуговок на ее рубашке, слегка отвел полы в стороны, чтобы обнажить шов и не оголять привлекательную грудь волшебницы. Хотя через тонкий шёлк и так было всё прекрасно видно. Подцепив немного мази из баночки, я бережно втер ее в шрам подушечками пальцев.

— Спасибо, Ваше Величество, — прошептала Маделиф и смолкла, когда я коснулся ее шрама губами.

Я целуя ее нежную кожу, неслышно выдыхал слова на драконьем. Маделиф только едва вздрагивала от каждого моего прикосновения. Я приблизился к ее лицу, но Маделиф остановила меня, мягко прижав ладонь к моим губам.

— Пожалуйста, не сегодня, Ваше Величество, — едва слышно сказала волшебница и я увидел, что ее снова начинает потрясывать.

— Вы дрожите? А говорили, что чувствуете себя со мной в безопасности, — упрекнул я и, снова накрыв ее одеялом, притянул к себе спиной. — Только вот я теперь рядом с вами не усну.

Я увидел как запылало ее лицо.

— Расскажите тогда о себе, — предложил я. — А то вы знаете о мне чуть ли не больше меня самого, а я о вас наоборот — крайне мало.

— Что именно вы хотите узнать?

— Наверное, всё. Хотя можете рассказать, как вы охотились за чёрными магами. Если вы, конечно, не против, и это не вызовет у вас неприятных воспоминаний.

— Вызовет, но я вам расскажу.

Маделиф неспешно заговорила, вспоминая свою прежнюю жизнь в постоянных разъездах и поисках. И похоже специально выбрала монотонный тембр. Через некоторое время я уже рассеянно слушал, а следом усталость взяла своё и я наконец провалился в сон.

По крутой горной тропе шла группа магов. В Альпах разгоралось ясное морозное утро, подкрашивая небо и лежащий под солнцем снег золотом, делая тени от горных пиков еще более контрастными и холодными. В кристально-прозрачный воздух вырывались облачка пара от отрывистого дыхания, но усталые от подъема маги продолжали идти вперед, следуя за Теодерихом Райнером.

Они лишь ненадолго остановились у горного ручья, чтобы наполнить фляжки и немного передохнуть и, подогрев в кружках ледяную чистейшую воду, пили, с наслаждением утоляя жажду.

Всё это я видел, словно сторонний наблюдатель. Такое редко случалось в моих снах, но всё же случалось.

— Сколько нам еще идти, господин Райнер? — спросил глава Австрийской Гильдии, Фридемар Дагобер, устало опираясь на альпеншток и оглядывая заснеженные горные склоны.

— Наберитесь терпения. Я ведь не мог спрятать дракона в первой попавшейся пещере, — ответил мой отец. — Путь нелегок, но поверьте, он того стоит.

— Где вы всё-таки его нашли? — спросил Берне Орель, Глава Швейцарской Гильдии.

— Мы много лет в бегах, исходили тут все тропы, все безлюдные места, — отозвался отец. — Можно сказать, что нам повезло.

— А мне кажется, вы просто водите нас за нос, — произнесла Маделиф, не сводя с него взгляда. — Драконы не появлялись несколько тысячелетий. На что вы надеетесь? Что сбежите? Или что нас накроет случайной лавиной? Вы не спасете этим своих детей. Если с нами что-то случится, оставшиеся с вашей семьей маги их убьют.

— Когда вы увидите дракона, то перестанете сомневаться, госпожа Халевейн, — Теодерих посмотрел на нее с презрением и добавил. — Я слышал о вас. Вы много лет охотитесь за такими как мы. И как вы себя чувствуете после такого? Вас совесть не мучает, убивать детей?