В зале повисла абсолютная тишина, а у журналистов от подобных новостей вытянулись лица. Прегиль обвел зал торжествующим взглядом.

— Шах, — произнес я тихо, едва заметно улыбнувшись.

— И мат, пожалуй тоже, — заметила Ленели.

— Вряд ли мне удастся поставить мат, — откликнулся тихо Прегиль.

— А вы попробуйте, Базилиус, у вас отлично получается, — я улыбнулся.

Зал между тем загудел от говора, когда журналисты пришли в себя от новостей. Ленели наклонилась к микрофону.

— Господа, прошу тишины. И мы продолжаем. Кто следующий?

— Не далее как вчера мы видели потоки митингующих, направляющихся к замку, — задал вопрос другой журналист. — Самый животрепещущий вопрос касался понижения налогов. Сегодня утром в «Вестнике Пруссии» вышла по этому поводу статья. Как вы можете ее прокомментировать, Ваша Светлость?

— К сожалению, я эту статью еще не успел прочитать, — ответил я. — Но подтверждаю, что налоги будут снижены с шестидесяти до тридцати процентов. Указ об этом вступит в силу сегодня после коронации, когда я смогу его подписать на полноправном основании.

— Это действительно отличные новости. Но что вы скажете о том, что митингующие в страхе разбежались? — настороженно произнес журналист.

— Лишь то, что люди сами себя прекрасно напугали, написав транспаранты про дракона, а потом решив, что за это их будут преследовать.

— И их никто не преследовал?

— А что написано в той статье? Вы автор? И вы же, вероятно, очевидец вчерашних событий?

Журналист густо покраснел.

— Похоже, господин репортер «Вестника Пруссии» бежал в первых рядах, без оглядки, так и не разобравшись в ситуации, — заметила с легкой улыбкой Ленели.

Посрамленный журналист сел на свое место. Однако я сделал знак Ленели не вызывать следующего репортера и продолжил отвечать на предыдущий вопрос.

— Очень жаль, что многие люди оказались в плену стереотипов. Однако, самые смелые из митингующих всё же остались и я вчера с ними пообщался. Более того, одного из них, господина Мюллера, официанта из ресторана «В трюме янтарного когга», расположенного на набережной Кнайпхофа, я назначил главным по приему жалоб от населения. Именно благодаря господину Мюллеру я и узнал о душащих Пруссию налогах и целой массе других проблем, решением которых мы займемся в ближайшее время. Так что, рекомендую вам найти господина Мюллера и пообщаться с ним.

— Спасибо, Ваша Светлость, — репортер мне благодарно кивнул.

— Скажите, Ваша Светлость, король Фридрих Четвертый много лет подряд устраивал рыцарские турниры. Продолжите ли вы эти замечательные традиции? Ведь рыцари за всю историю боролись не только с драконами? — журналист, задавший вопрос, улыбаясь обвел взглядом зал, но поддержки коллег однозначно не нашел.

— Этот говнюк решил, что это очень остроумно, — тихо процедила сквозь зубы Ленели, все также сохраняя профессиональную улыбку. — Занесу его в черный список.

— Ленели, — тихо возмутился за нашими спинами Финбарр.

— Барри, твоя супруга совершенно права, — я на миг обернулся к нему. — И я тебя много раз предупреждал же, да? Журналистам палец в рот не клади — откусят почище, чем это сделают оборотни.

— Позвольте, я отвечу вместо Его Светлости, поскольку он не в курсе насчет турниров, — произнес Прегиль. — К сожалению, турниров больше не будет. Они очень дорого обходились бюджету. На эти деньги можно было бы два раза в год ремонтировать абсолютно все дороги в Кёнигсберге. И, кстати, именно на это пойдут в скором времени средства, когда зима закончится.

Зал одобрительно загудел, однако журналист остался недоволен.

— Но ведь это же стало традицией и символом Кёнигсберга! — воскликнул он. — Ваша Светлость!

— Полагаю, что лично для вас, поскольку я изучал историю и знаю, что Кёнигсберг славен совершенно другими традициями, — я посмотрел на журналиста. — Но можете предложить жителям города надеть доспехи и, забросив автомобили и позабыв о хороших дорогах, пересесть на лошадей. Уверен, в свой адрес вы услышите много лестных слов.

Зал грянул смехом.

— Что еще вы намерены сделать, Ваша Светлость, когда станете королем? — выкрикнул кто-то, не дождавшись разрешения от Ленели, но в голосе журналиста прозвучала надежда на лучшее и я ответил:

— Все мы знаем, что Пруссия находится в глубоком кризисе. И я сделаю всё, чтобы он закончился как можно скорее. Но полагаю, что главный кризис, угрозу передачи Пруссии под корону Моравии, мы уже успешно преодолели.

На последней фразе я улыбнулся и зал опять одобрительно засмеялся.

— Вы по-прежнему остаетесь действующим герцогом Фризии? И если да, как вы будете совмещать управление? — спросил следующий, вызванный Ленели журналист.

Я повернулся к Маделиф, поняв, что этот вопрос мы с ней так и не обсудили.

— Вы ответите? — шепнул я.

— Нет, отвечайте вы, Ваша Светлость.

— Как ранее говорил господин Прегиль, госпожа Халевейн всегда отстаивала независимость Фризии и я, в котором тоже течет свободолюбивая фризская кровь, ее прекрасно понимаю. Однако, — я сделал паузу, почувствовав как напряглась от моих слов Маделиф. — В сложившийся ситуации, Фризия будет включена в состав королевства Пруссии, как независимое Герцогство Фризия…

— Ваша Светлость, — едва слышно разочарованно выдохнула Маделиф.

— … в отличие от вошедших три года назад графств Мекленбург и Померания, которые полностью войдут в состав королевства, лишившись территориальных границ, — закончил я. — Почему графства будут расформированы, вам подробнее расскажет господин Прегиль.

Я расслышал, как маг тяжело вздохнул — видимо он до последнего надеялся, что я передумаю насчет его признания.

— Не падайте духом, Базилиус, настал ваш звездный час, — шепнул я ему.

Прегиль посмотрел на меня, не сумев скрыть замешательства и не поняв, была ли это издевка или сказал я серьезно. Он сделал глубокий вдох и заговорил:

— Должен с прискорбием сообщить, что Прусская Гильдия магов совсем недавно обнаружила, что обе кузины — графиня Померании и графиня Мекленбурга — оборотни. Наверняка все слышали об их семейной легенде, что все, принадлежащие к роду Грайфенов, умеют превращаться в грифонов. До недавнего времени графиням удавалось скрывать, что они и в самом деле могут оборачиваться. Возможно, Гильдия бы даже закрыла глаза на этот факт, но к сожалению выяснились ужасающие обстоятельства о Мекленбурской графине, которая при обороте полностью теряла контроль над собой, превращаясь в кровожадного монстра.

Журналисты, потрясенные, смотрели на Прегиля.

— Значит, были человеческие жертвы?

— Увы. Но и это еще не всё. Графиня Мекленбурская нашла способ обращать в себе подобных обычных людей, тех, кто не принадлежал к роду Грайфенов. Проводилась инициация с помощью крови графини. В грифонов было обращено пять сотен человек. Количество погибших мы пока боимся подсчитывать, но думаю к ним относится большинство тех, кто числился пропавшими без вести.

Прегиль сделал небольшую паузу, в зале ужаснувшиеся от новостей журналисты взволнованно перешептывались.

— И последнее, — сказал Прегиль. — Когда графиням стало известно о гибели Фридриха, они прибыли сюда в замок с требованиями вернуть землям независимость. Однако графиня Мекленбурга пошла еще дальше и заявила свои права на трон Пруссии. Когда же я ей ответил, что наследник может быть только один и это господин Райнер-Наэр, графиня в ярости потеряла контроль и обернувшись грифоном, напала на нас и Его Светлость. Вместе с ней обернулись и все ее слуги. Прежде чем мы успели отреагировать, вслед за кузиной превратилась в грифона и графиня Померании. Но она, возмущенная действиями кузины, бросилась нас защищать, поскольку ей удалось не до конца утратить человечность и разумность, в отличие от своей родственницы. В итоге графиня Мекленбургская погибла как и часть ее слуг. Другая часть в панике из-за сражения между кузинами улетела. Когда же их хозяйка погибла, грифоны приняли человеческий облик и, упав на землю, разбились.