— Н-да, согласен, это я поспешил… Разумеется, тут — дело охотников. Они должны…

— Охотники если кому чего и должны — всем прощают. Ты можешь только с главами орденов поговорить. Валяй, начинай. Перед тобой глава Ордена Истинного Меча.

Разумовский посмотрел на меня как-то диковато и сказал:

— Я хочу, чтобы ты всех своих людей поднял искать Ван дер Ваальса.

— Да, конечно, не вопрос. Уже третьи сутки ищут.

Взгляд Разумовского сделался опасным.

— Что это ещё за шутки⁈

— А как ты себе представляешь вот это вот «искать Ван дер Ваальса»? — рявкнул я в ответ. — Ломануть толпой в потусторонний мир? Найти это дерево? Есть идеи, в каком оно хотя бы городе? Может, мы уверены, что оно хотя бы в России? Нет. Но даже это — ладно, дерево, допустим, найдём. А дальше?

— Что ты предлагаешь? — Разумовский буквально заставил себя успокоиться.

— Прекратить совершать предсказуемые истерические поступки и подумать, что мы имеем. Первое: Министр как-то чухнул, что он под колпаком. Это говорит нам о том, что он очень осторожен, хотя не очень умён.

— Почему? Откуда такой вывод насчёт ума?

— Элементарно, Ватсон. Умный человек не пойдёт на дело, взяв с собой трость, по которой его можно опознать. А если уж всё-таки пошёл и потерял там эту трость — тогда немедленно, в ту же секунду надо разворачиваться и бежать, бросив всё. Потому что когда тебя вычислят — это уже просто вопрос времени. Министр таких выводов не сделал, стало быть, не самый умный персонаж. С другой стороны, как только мы к нему вновь подобрались, он это почуял и свинтил.

— Быть может, он умён, но слишком самонадеян? Горд до безумия?

— А какая разница? Ты можешь быть хоть Леонардо да Винчи, но если позволяешь, чтобы твоими поступками вместо ума управляла гордыня — значит, ты тупой. Если «Феррари» едет со скоростью сорок километров в час, мигая аварийкой, не стоит рассматривать её, как гоночную машину… Ладно, последнее забудь, считай, что я ничего не говорил.

— Эм…

— Второе, — продолжал я. — Очевидно, что Министр отправился в потусторонний мир докладывать обстановку. Жаловаться и/или просить подмоги. Это значит, что ад может вот-вот нанести удар. И удар не просто по чему-нибудь, а вполне конкретный. Они ударят либо по мне, либо по вам. По вам — на мой взгляд, было бы продуктивнее. Дворец. Власть. Верхушка… Собери здесь на беседу всех глав орденов — и дополнительно облегчи задачу этой твари. Одним махом охотничьи ордена будут обезглавлены. А дальше — всё. Решительный бросок тварей из Пекла на расслабившихся по ноябрьскому делу охотников. Прорыв Заслона. Все в панике, организации никакой, и один за другим города превращаются в руины. А в Петербурге бесчинствуют черти. Тебе с чёртом биться приходилось?

— Нет.

— А у меня опыт был. Работали полусотней. Мало не показалось. Представить, каково это, когда их — сто или тысяча…

Разумовский покачал головой.

— Нет, это невозможно. Есть ведь законы! Да, иной раз черти проникают в наш мир, бывает. Но масштабное нашествие… На это они не решатся.

— Почему? Только потому, что раньше так никогда не было?

Разумовский молчал и сопел. Я кивнул — мол, правильно сопишь, так и продолжай.

— Так что нам делать? — спросил, просопевшись, Разумовский.

Молодец он, всё-таки. Соображает быстро.

— Готовиться. Сообщить охотникам, чтобы завязывали бухать и ждали.

— Ждали чего?

— Ждали всего! Зима близко. Своих местных я сам предупрежу. А ты — займись другими орденами, только не собирай их в одном месте! Используй гонцов. И озаботься охраной дворца.

— А что будешь делать ты?

— Действовать, что же ещё. Если что, на связи. Твой Знак у моих ворот не трону. — Я протянул Разумовскому руку.

Тот крепко её пожал. Заглянул мне в глаза.

— Ты ведь понимаешь, насколько это серьёзная угроза?

— Ой, да я тебя умоляю. Ну подумаешь, черти. В первый раз, что ли… Так, ну где тут этот? Всё, Николка, полетели назад. Хватит подвергать тебя искушениям.

— Слава тебе, Господи, кончилось! — перекрестился Николка.

Сдав ворюгу обратно в птичник, я поспешил домой. Дома всё было в целом хорошо. Но я на всякий пожарный проверил целостность и работоспособность верёвки, не пропускающей за частокол тварей. Здесь тоже всё было ровно и работало в штатном режиме.

Потом я собрал домашних в гостиной и сказал:

— Зима близко. В связи с чем вводится особое положение. До моего распоряжения за ворота выходить нельзя. Кто бы ни приехал, хоть гонцом от императрицы назовись — на территорию не пропускать. В случае чего прятаться в погреб.

— Ещё я по погребам не сидела! — возмутилась Земляна.

— К тебе и Захару последнее не относится. Где он, кстати?

— Да где был, там и есть. С Марфой своей милуется. Кабы и впрямь не размножился…

— Бог этого не допустит. Ладно, Захар пусть остаётся там, где есть. Приедет сюда — если меня дома не будет, не пускать.

— Как это — не пускать? — ахнула тётка Наталья. — А куда ж ему деваться?

— Ну, пусть обратно едет. И там объясняет, что… Что-нибудь объясняет, в общем.

— А почему не пускать? — изумился Неофит.

— Потому что это может быть не Захар.

— Владимир, — подалась ко мне Земляна. — Скажи честно. Чего мы ждём?

— Мы ждём, Земляна, всего, чего угодно. Может быть, кстати, вообще ничего не будет. Но если представить самый плохой расклад, то ждём мы атаки чертей.

— О как… — выдала Земляна.

— Ну, вот так. Да, чуть не забыл! Если вдруг в подвале, в закрытом крыле что-то начнёт рычать, грохотать и прочее… Значит, всё пошло совсем плохо. Тут уж полагайтесь на терминатора и паука, пусть отбиваются.

— А вы?

— Я отправляюсь решать ещё кой-какие дела. Когда вернусь — не знаю.

— А как мы вас-то узнаем, барин? — пискнула Маруся. — Вдруг это тоже не вы будете?

— Если приду «с улицы» и буду требовать, чтобы меня пропустили за частокол — значит, точно не я. Кстати да, если увидите меня за воротами всего в кровище, лежащего на земле и умоляющего спасти — можете ещё и обоссать, только не выходя за верёвку.

— Это я могу! — возрадовался Неофит.

— Не сомневался в тебе ни секунды. Жаль всё-таки Захара нет, вы с ним, мне кажется, прекрасная команда.

Пока я болтал, троекуровский амулет подзарядился. Ему ещё предстояло поработать.

Раздав распоряжения, я метнулся в свой оплот. Выловил Алексея, который уже собирался лечь спать, и объяснил ему, что каждому зашедшему стоит передавать информацию о готовности номер один. Чтоб далеко не уходили, а лучше вообще тусили тут, в оплоте.

Алексей смертельно побледнел — он вообще любил это дело, — но поклялся, что всё исполнит. В принципе, если реально исполнит, а не сбежит куда-нибудь во Владивосток, то можно будет считать, что парень реально прошёл испытание и закрыл все предшествующие грехи. Не самый крутой и сильный охотник, но надёжный.

Из своего Оплота я переместился в мастерскую Ползунова. Нисколько не удивился, обнаружив там, несмотря на поздний час, как самого Ивана Ивановича, так и некроинженера. Присутствовал также Демид, который выглядел усталым, но не стал сменяться — видимо, потому, что тоже испытывал живейший интерес к происходящему.

В круге из цепи стоял по стойке смирно инопланетный воин. С головой и руками, всё как полагается.

— Владимир Всеволодович! — накинулись на меня с новостями инженеры.

Я вскинул руки, заставив их замолчать, и повернулся к Демиду.

— Мухой лети по всем нашим, из ордена. И всем доложи, чтобы собрались у Ползунова дома.

— Прости⁈ — изумился Ползунов.

— Нет времени! — рявкнул я. — Это ты, Иван, прости, но так надо. Непосредственно в твоём доме они соберутся, или где-то рядом, неважно. Надо, чтобы были в шаговой доступности. Так, чтобы я мог быстро до всех достучаться.

— Что будет? — тут же сдвинул брови Демид.

— Черти. Много чертей.

Коротко кивнув, охотник исчез. Я выдохнул. Ну, пожалуй, что и всё. Остальных охотников предупредит Разумовский. Есть ещё, конечно, Смоленск, есть Полоцк… Но ладно, эти пока подождут.