Короче, пусть Неофит скуривает правильную охотничью работу. Ну не всё в нашем деле мечами махать, иногда приходится подключать голову.

— Как в деревне обстоят дела? — спросил я, вкусив отменного курника.

— Да как в любой деревне! — улыбнулся довольный Кузьма. — Зажили нынче — не хуже прочих! Кабы знали, что это ведьма бедокурит, сами бы её на вилы подняли!

— И таких проблем бы огребли, какие вам и не снились, — осадил я. — Хорошо, что не подняли, больше народу живых осталось. Теперь мне вот что скажи, Кузьма. За последнее время тварей не замечали? Может, странное что творится? Может, в колдовстве кого-то заподозрили?

— Ну-у-у… — внезапно задумался Кузьма. — Как вам сказать…

— Ну вот как есть — так и давай.

— Ежели как есть, то прямо вчера болтали бабы, что крыс видели. Тварных. Из лесу, мол, ночью по деревне аж целая стая пробежала, так глазами и сверкали.

— А жертвы?

— У Федьки кота утащили.

— Да ну?

— Ну да. Но там ещё поди знай — то ли утащили, то ли сам сбежал. Кот-то был — без царя в голове, дурак дураком, прости-господи. То за мышью кинется — башкой в стену долбанётся и лежит будто мёртвый. То из окна полез, лапой в щель попал и застрял — висит, орёт. Федькина баба за ним как за дитём малым бегала. А тут — пропал. Кто ж его разберёт, куда. Может, два шага от дома отошёл и заблудился, сейчас где-нибудь в Поречье бегает да орёт дурниной. А может, и правда крысы утащили.

— Понял, разберёмся. Значит, так, Кузьма. Смотри, что делать надо. Сперва…

— А когда мы уже тварей бить будем? — грустно спросил Неофит.

— Ты тварей видишь?

— Нет.

— Вот и я пока не вижу. Кого бить-то?

Пацан обиженно засопел. Очень уж ему хотелось испытать меч.

Мы с Неофитом притаились за углом забора. Я внимательно наблюдал за происходящим на чём-то вроде площади — там собирался народ в прошлый раз, тут же собрался и сегодня. Душа радовалась, видя не прежних забулдыг, еле держащихся на ногах, а крепких, основательных крестьян в приличных тулупах.

Кузьма закончил вешать им на уши лапшу о том, что проклятье пьянства до конца не побеждено, что его надо ещё долго отваживать. А для этого совершенно необходимо подержать вот этот амулет, он усилит защиту. Если не подержать, то непременно сопьёшься уже к Рождеству. Так что — передавайте из рук в руки.

Амулет шёл по рукам. Крестьяне, выросшие в атмосфере магии и демонологии, не выразили ни малейшего сомнения в словах старосты.

Я прислушивался, но крестьяне галдели так, что посторонних звуков не различишь. Надежда оставалась на Кузьму, который бродил среди своих и курировал процесс. Вдруг он воскликнул:

— Степан! У тебя звенит?

— Звенит, — услышал я басовитый удивлённый голос. — А чего это он?

Я повернулся к Неофиту.

— Готов?.. За мной держись!

Вышел из-за забора и двинулся к Степану, вокруг которого образовалось пустое пространство. Кузьма, забрав амулет, тоже отступил. Степан — парень моих лет, крепкий, широкоплечий, удивлённо лупал глазами на меня. Несколько мгновений спустя в глазах мелькнуло узнавание.

— Так вы ж хозяин наш! Владимир Всеволодович…

Когда я сунул ему под подбородок меч, Степан удивился ещё больше.

— Это чего это?..

— А сам как думаешь? Есть идеи?

— Н-нет… — Степан побледнел. — Почто злитесь, барин? Нешто я чего дурного сотворил?

— Не сотворил?

— Нет!

— А кот где?

— Какой кот?

— Федькин.

— Да кто ж его, дурака, знает! Он раз к нам в курятник забрался, так его куры чуть насмерть не заклевали. В угол забился и визжал, покуда не спасли. Скажи, Танюха?

— И то правда, — подскочила перепуганная веснушчатая девица. — Пошто вы Степана ножом тычете, барин? Он ни в чём не виноват. Мухи не обидит! Я его курицу забить пошлю — потом гляжу, а он сидит, держит её да плачет…

— Танюха! — взревел, покраснев, Степан. — Чего врёшь-то при всём честном народе⁈

Честной народ заржал. Я изрядно озадачился. На колдуна Степан походил весьма слабо. Откровенно говоря, вообще не походил. Обычный деревенский парень, добрый и простодушный.

Неофит начинал испытывать неудовольствие. Его душа жаждала зелёной крови, родий и возвышения.

— Амулет отдай, — решил я.

Степан сунул мне дрожащей рукой звенящий амулет. Я бросил его Кузьме.

— Дальше пусти.

— Кто там следующий? — тут же включился Кузьма. — Я помню, следующим Олупий стоял. Где Олупий? Куда делся?

Люди заозирались.

— Только что тут был…

— Да вон он, к дому идёт! — крикнул кто-то.

— Эгей! Олупий! А ну, вертай взад! Куды попёрся, окаянный? Олупий! Хватай его!

Народ радостно — всё развлечение — ломанул за Олупием. А тот, обернувшись, махнул рукой. И…

— Началось! — ахнул восхищённый Неофит.

Крысы брызнули из-под каждого дома и сарая. Где и как они прятались, осталось за кадром, но факт налицо: крысы бросились на защиту колдуна.

— Давай, руби, — скомандовал я. Прикрикнул на крестьян: — Жить хотите — не разбегайтесь! Сбейтесь в одну кучу, тогда целы останетесь!

Люди послушались. Я скастовал Защитный круг.

Вовремя. Крысы, без всякого стеснения, перешли в атаку. Неофит помчался в бой. Первый же взмах мечом — удар — молния. Ох и везучий пацан! Не в каждой крысе родия-то содержится, далеко не в каждой. Ну, пусть прокачивается. Тут и на меня хватит. И на меня, кстати, тоже уже несутся…

— Барин! — взвыл Степан. — Дозволь жену защитить! Дозволь шевелиться!

Я убрал меч у него из-под подбородка. Потом, чуток подумав, развернул его рукояткой вперёд и сказал:

— Защищай.

Степан в экстренной ситуации не стал тупить. Схватил меч и рубанул крысу. Ещё одна прыгнула на Танюху. Которая к односельчанам не присоединилась, стояла рядом с мужем. Завизжала. Но Степан не подкачал — резко развернувшись, перерубил крысу пополам в полёте. И в него ударила молния.

— Охренеть не встать, божечки-кошечки, да это ж охотник, — прокомментировал я. — Ну как настроение? Веселее, чем кур душить?

Степан обратил на меня обалделый взгляд берсерка.

— Куда как веселее, барин! Век бы бил эту сволочь!

— Успеется. Меч верни.

Ещё двух крыс, приближающихся к нам, я подпалил Красным петухом. Степан восхищенно охнул. Меч вернул с сожалением во взгляде.

— Всё, теперь ступай туда же, — я кивнул на сбившихся в кучу крестьян. — Беседу продолжим позже.

Ситуация, в целом, понятна. Проморгали как-то охотника, вот на него и среагировал амулет. Но сейчас надо проблемы решать сообразно пирамиде приоритетов. На вершине этой пирамиды — нашествие крыс. И Неофит с ними один явно не управится, как бы ему того ни хотелось.

Я встал рядом с Неофитом, прикрыл пацану спину. Крыс к нему старался подпускать дозировано, так, чтобы у Неофита хватало сил и времени отмахиваться. Тех тварей, что переваливали за критическое количество, глушил Морозом. Красного петуха больше не использовал, пожарная безопасность — наше всё.

Неофиту надо отдать должное, бился он как лев. Ну, со скидкой на физуху десятилетнего сопляка, конечно. Это такому, как мне, крысу на лету рубануть — раз плюнуть. А для пацана, в котором собственного веса — тридцать кило, задача серьёзная. Просто-напросто физически тяжело. Неофит, впрочем, положил не меньше десятка крыс, и только потом прохрипел:

— Устал.

Это я и сам видел, но хотел узнать, хватит ли ума признаться. Хватило.

— Если бы меня рядом не было, что бы ты делал?

— Переместился бы в оплот и на помощь позвал.

— Амулет Перемещения с собой? Заряженный?

— Да.

— А если бы его не было?

— Да что ж я, дурной совсем? — обиделся Неофит. — Кабы не было, неужто биться бы полез с таким полчищем?

— А что бы ты делал? Вот, оказался бы тут и правда один — без меня, с разряженным амулетом, не готовый к бою. И?

Неофит не раздумывал.

— Людям велел бы прятаться. А сам Доспех бы накинул, коня взял да поскакал в оплот за подмогой.