— Непременно соглашусь, — шустро поддержал батлер старосту. — Наше доверие к тебе, Кирса, превосходит таинственность твоих идей. Однако, быть может, раскроешь свой замысел? — этот светловолосый парень, казалось, был одного возраста с Михаилом. Правда, Мичурин из-за своей иссохшей кожи, проявляющейся щетины и синяков под глазами выглядел лет так на десять старше. Должно быть, поэтому он чаще слышал в свой адрес «мужчина», нежели чем «молодой человек». — Господин Мичурин, простите мне мою прямолинейность, но Вы крайне подозрительная лицо. Вы появились ниоткуда, так ещё и в окровавленной одежде! У Вас иностранное имя, но при этом Вы идеально разговариваете на брюнсе, будто бы Вас кто-то подготавливал. Если Вы шпион, то это многое объясняет.

— Я не понимаю… — в голосе Михаила наконец-то послышалось напряжение, которое прежде он тщательно скрывал под маской хладнокровия, боясь привлечь к себе ещё больше подозрений. Услышавший от незнакомца новую эмоцию Густав немедленно замолчал, уступая Мичурину метафоричный микрофон. — Идеально разговариваю на… Как ты там сказал…

— На брюнсе. А что Вас смутило?

— Брюнс?.. — с явном непониманием повторил Михаил. — Но я не знаю никакой Брюнс. Я говорю на русском... Неужели это нужно уточнять?.. Меня больше удивляет, что русским владеете вы! Имена ведь у вас... необычные.

Батлер, глядя на замешательство Мичурина, хотел было преподнести собеседнику хотя бы какой-то ответ, но поиск нужных слов обернулся провалом. Должно быть, испытанное Густавом чувство можно сравнить с желанием подать милостыню слепому старичку при неимении каких-либо денег. Остальные точно так же ничего не говорили. Спустя пару секунд…

— Давайте уточним... В какой стране мы находимся? — поинтересовался темноволосый, прощупывая почву.

— Королевство Брюнсберг… — растерянно ответил дворецкий.

Мичурин, глубоко вздохнув, прикрыл глаза и начал нервно потирать их рукой, копаясь в своей памяти и бесцельно истязая свой гиппокамп. Михаил был, несмотря на полное отсутствие амбиций, человеком крайне образованным. Школьная география не должна была стать проблемой, однако никакого Брюнсберга он вспомнить не мог. Возможно, где-нибудь в Германии или Норвегии такой город и существует, но королевства уж точно нет…

— Так... — тихонько произнес Мичурин, осознав, что информации недостаточно. — Пожалуй, спрошу иначе. Мы сейчас в Европе?

Его собеседник приподнял брови и изобразил аналогичное Мичурину удивление.

— Говорю же, мы в Королевстве Брюнсберг... На севере континента, очевидно… — Густав объяснил это без раздражения, но с явным недоумением. Впрочем, через несколько секунд он неожиданно собрался и взял себя в руки. — Хорошо, понял. Иными словами, Вы не знаете, в какой стране находитесь?

«Кажется, проблема кроется глубже... Дело не просто в стране — я не знаю, что это за эпоха... Или мир... Или вселенная. Хотя... Может, я просто умираю и меня нашпиговали наркотиками в больнице? А весь этот цирк стал лишь последствием галлюцинаций и предсмертного бреда?» — раздумывал Михаил, желая дать хотя бы самому себе достойное объяснение происходящего.

— Тогда уж... — аккуратно продолжал батлер. — Откуда Вы родом?

— Москва, — машинально выпалил Михаил.

Блондин вопросительно посмотрел на Маледикту в надежде получить разъяснения. Эта авантюристка явно путешествует по миру уже не один год, поэтому вполне может знать о каком-нибудь маленьком городке с таким названием. Вот только так уж вышло, что даже она выглядела озадаченной.

— Это город или поселение? — спросила она.

— Вы так шутите? — искренне уточнил Мичурин, а затем, не дожидаясь ответа, дополнил. — Это же столица России...

Девушка растерянно хмурила брови и, казалось, пыталась найти в себе хотя бы одно воспоминание, в котором бы фигурировали произнесенные Мичуриным названия. Староста деревни, в свою очередь, время зря не терял: он потянулся к стоящей у стола тумбочке и принялся в ней усердно что-то искать.

— Слушай… — пожимая плечами, сказала Кирса. — Ты уверен, что ничего не путаешь?

— Михаил, — Мичурина вдруг окликнули, и он повернул голову. Стоящий перед ним Ингвар разворачивал на своём столе какую-то бумагу. Подойдя ближе, стало ясно, что это… — Карта мира. Пожалуйста, покажите пальцем, откуда Вы.

Темноволосый, взглянув на бумагу, обомлел. Эта самая «карта мира» совсем не была похожа на оную. Ни Европы, ни Азии, ни Америки, ни Африки. Даже Австралии с Антарктидой не было… Представленная на бумаге территория напоминала какой-то большой остров или, скорее всего, материк.

На аккуратно изображенной суше значилась запутанная сеть волнистых границ, хотя стран своими пересечениями они образовывали гораздо меньше, чем существовало на третьей планете от Солнца. А язык, на котором были написаны названия географических объектов, и вовсе оказался полностью неизвестным Мичурину. Хаотичные закорючки, палочки и точки совсем немного напоминали латинский алфавит, но прийти к такому выводу можно было только детально изучив вид местных букв.

— Ну, что скажешь? — Спросила девушка, беспокойно глядя на Мичурина. У него же на лбу проступал холодный пот. Ситуация напоминала те самые ночные кошмары, которые снятся Михаилу время от времени: неизвестная территория, непонятные обстоятельства и незнакомые люди...

— Это... Ну... — реагировал Михаил набором бессмысленных звуков и междометий.

— Если Вы из небольшого поселения, неотмеченного на карте, то укажите хотя бы страну! — без злого умысла подгонял мужчину Густав.

— Не могу, — признался темноволосый. — Это не похоже на ту карту мира, которую знаю я...

Вновь повисшая пауза наполнила комнату своим навязчивым присутствием. Слова Мичурина даже ему самому казались бердом, стоит ли говорить про других? Ингвар и Густав явно пытались что-то сказать, но ничего не получалось. Кирса о чём-то задумалась, а Сельма и вовсе не участвовала в разговоре, а лишь с детским любопытством подслушивала, находясь в небольшом отдалении.

— В общем… — попытался сосредоточиться Густав, однако сразу же был прерван Кирсой. Она вдруг рассмеялась…

Маледикта сразила тишину громким смехом, а также обратила на себя всё внимание присутствующих. Вздрогнувший от неожиданного звука Мичурин растерянно посмотрел на девушку с пурпурными волосами. Она направлялась в его сторону и, когда между ними оставалось сантиметров пятнадцать, остановилась.

— Взгляни-ка мне в глаза, — приказала она.

— Х-Хорошо… — темноволосый, разумеется, никак не сопротивлялся и смиренно посмотрел в широкие пурпурные глаза. С такого расстояния он мог рассмотреть её черты лица в подробностях: у этой дамы были густые пурпурные брови, длинные ресницы, немного пухлые губы и прямой нос. Её разрез глаз делал взгляд слегка устрашающим, однако девушка всё равно была крайне хороша собой. Впрочем, сейчас это последнее, о чём думал Мичурин.