— Чего?..

— Вике как раз срочно нужна была новая душа и… — Брейвик запнулся, отвёл взгляд в сторону и измотанно вздохнул. — Что ещё сказать? Думаю, всё понятно.

— Ну что, Мичурин? — продолжала Виктория. — Сейчас ей нравится убивать беззащитных животных, а через двадцать дет она прирежет своих детей. Такой человек дороже будущего всего королевства?

Михаил почувствовал сдавливающую горло тошноту. Абсолютно всё, что он слышал, ожидаемо воздействовало на желудок отвращением. Впрочем, и противопоставить ему было нечего, кроме, пожалуй…

— А Сельма?.. — осторожно спросил он, боясь обжечься.

— А Сельма ничего, — Виктория пожала плечами. — Она стала жертвой обстоятельств.

— А?..

— Следующими целями после Линды должны были стать прочие мерзавцы, однако Кирса начала активно следить за жителями с плохой репутацией. На тот момент элементаль внутри меня уже требовал новую душу, поэтому раздобыть её пришлось так, как это было легче всего.

Мичурин вновь осознал, что смотрит в глаза обезумевшей женщине. В них не было ни сострадания, ни человечности, ни рассудка. Они были пусты.

— Вот только душу Сельмы украл ты… Более того, это ведь была твоя идея, что убийца охотится лишь за плохими людьми, да? Хех, выходит, что в смерти Сельмы косвенно виноват господин Мичурин. Иронично, правда?

— Чего?!

— Вика, — тихо подозвал её Ленц. — Ты перегибаешь…

— А разве я не права? Если бы не Мичурин, то в могиле сейчас бы лежал тот пятидесятилетний дебошир, а не шестнадцатилетняя девочка.

— Вика… — повторил высокий мужчина. — Это происходит снова…

— Что? — как ни в чем не бывало переспросила она, а затем, выжав несколько секунд, с ужасом округлила глаза. — А ведь правда… Зачем я говорю такие вещи?..

Михаил не чувствовал себя оскорбленным от выпадов Виктории, ведь в его сердце сейчас было место лишь страху за жизнь. Сестра герцогини, впрочем, казалась поражённой собственными словами. Выглядело это, откровенно говоря, странно, словно Вика случайно перешла собственные границы морали и лишь сейчас это осознала.

— Иногда я… забываю, что такое хорошо, а что такое плохо… — призналась она более спокойным голосом. — В такие моменты я бываю чересчур бестактной. Это тоже воздействие элементаля. Прошу прощения, Мичурин.

— Всё в порядке…

«Повезло, что всё ограничилось лишь словами,» — подумал Михаил, представляя себя на месте Сельмы или Линды.

— Теперь мне ясно, — продолжал Михаил, — что твориться в деревне.

Ранее казалось, что исчезновения в Кормунде происходят по вине сумасшедшего маньяка, но сейчас эта теория разрушилась. Более того, люди, которые стоят за похищениями, имеют в голове весьма светлые намерения: желание спасти свою страну от приближающегося коллапса.

— Но что вам от меня нужно? Было бы лучше, если бы вы рассказали это Кирсе, а не мне…

— Договориться с ней не выйдет, — уверенно заявил Ленц. — Мы не можем остановить убийства, однако в наших силах сосредоточиться лишь на плохих людях. Да, это жестоко, но такова необходимая жертва… Ты поможешь нам это сделать? Тогда невинным детям, вроде Сельмы, не придется умирать.

Стоило Мичурину услышать вопрос, как у него слегка затряслись коленки, а на лбу проступил пот.

— И чем же… я должен помочь?

— Нужно, чтобы ты слегка помешал Кирсе. Завтра утром добейся того, чтобы она оказалась в северо-западной части леса. Я же раздобуду для Вики ещё один труп.

Михаил не желал обманывать Кирсу, и дело было не столько в том, как они сдружились, но в рисках, идти на которые он никогда не любил… В конце концов Маледикта способна с легкостью убить Мичурина, если он проявит себя предателем.

— Эх… — разочарованно вздохнул темноволосый мужчина, прикрыв лицо руками.

— Это согласие? — нетерпеливо уточнила Виктория.

— Откровенно говоря, я бы предпочел в этом не участвовать… К тому же, вы же буквально сегодня убили Сельму! Зачем вам снова…

— Чем ты слушал? — с нескрываемой ненавистью прорычала она сквозь зубы. — Мы убиваем людей, чтобы я смогла насытить элементального духа. Сегодня сделать этого не вышло, ибо ты украл душу Сельмы.

— Да ничего я не крал! Я даже не понимаю, что ты имеешь в виду…

«В моём мире душой называли нечто эзотерическое, полностью оторванное от реальности и науки. Но раз тут существует магия, то такие вещи тоже имеют место. Вот только зачем она обвиняет меня в чём-то, чего я явно не совершал?» — мысленно рассуждал Мичурин, стараясь распутать клубок загадки.

— Я так и думала, что ты будешь отнекиваться и ничего не понимать. Самому не надоело? — она продолжала атаковать Михаила, однако уже более сдержанно. — Я чувствую в тебе душу Сельмы. В твоём левом глазу, если быть точнее.

«Мой левый глаз?! Неужели она говорит про…» — он машинально потянулся к своему лицу и потёр тот самый глаз, подвергнувшийся метаморфозе.

— Само существования души у человека — раздел запретной литературы. И как я понимаю, на поглощение этой души способны лишь духи, вроде элементалей или демонов. Ну и люди, конечно, которые приняли их в своё тело… — пояснила Виктория и сразу же продолжила обвинять Мичурина. — Поэтому ты явно не такой уж и простой, каким пытаешься казаться. Даже если и правда потерял свою память…

— Да я не…

— Нам плевать, — повысив тон, заткнула она собеседника. — Ты можешь быть демоном, духом, элементалистом — нам плевать. Нас волнует лишь будущее Брюнсберга.

— Так каким будет твой окончательный ответ, Михаил Мичурин? — наконец заговорил кормундский убийца, который сейчас пугал Мичурина намного меньше, чем сестра герцогини. — Ты нам поможешь?

— Да, — сухо произнёс он, чувствуя на себе суровый взгляд Виктории.

— Предупреждаю, — сказала она, сделав несколько шагов вперёд, — моих сил достаточно, чтобы стирать с лица земли армии. Если ты расскажешь о случившемся Кирсе и спровоцируешь прямой конфликт… Для всех вас это закончится очень плохо.

Рассветало. Из-за высоких гор, что заслоняли собой горизонт, показалось красное солнце. Борьба дневного света и ночной тьмы окрасила небо в чарующий фиолетовый цвет, но с течением каждой секунды его оттенок менялся и становился холоднее, постепенно превращаясь в привычную каждому голубизну небес.

Солнечные лучи нагло ударили в окна темного поместья, осветив его многочисленные помещения. Где-то среди них затерялись покои Виктории Норборг — сестры герцогини Западного Брюнсберга. Она, нервно ютившаяся под несколькими одеялами, лежала на роскошной кровати и равнодушно наблюдала, как комната озаряется светом.