— А, да, конечно… — спешно закивал Мичурин. — Нужно заручиться поддержкой Адрианы, переманить на свою сторону Варга, избавиться от стражей-предателей и тогда… Тогда мы и нанесем удар Виктории Норборг.

— Лаконично.

— Пусть и так, но задач всё же полно…

— Стражи, Варг… — задумчиво перечислил Ленц, осмысливая слова нового союзника. — Против меня, авантюристки, дворецкого и главной стражницы они проблемой не станут. Однако…

— Да, — шустро согласился Михаил с невысказанными вслух размышлениями. — Добиться расположения Адрианы может быть сложно. К слову, одолеть Викторию — задача не проще…

Мичурин меланхолично поднял голову. Разумеется, перед его серыми глазами предстало бездушное небесное полотно, на котором нельзя было разглядеть ничего, кроме блеклого пятна. Этим пятном была луна, скрытая от жителей Кормунда дымкой барьера.

— Ленц, — строго сказал Михаил, — я уважаю решение, которое ты принял, но позволь спросить… Ты точно к этому готов? Ведь в этот раз жертвой кровопролития станет…

— Мы же уже обсуждали, — не изменяя ни походки, ни интонации, равнодушно ответил он. — Избежать её смерти невозможно.

— Я понял, — твёрдо заявил Мичурин, пытаясь закрыть ранящую Ленца тему.

— К тому же, Вика теряет рассудок. Постепенно она перестает быть той, кого я однажды полюбил, и становится дешевой копией, которой не должно было существовать.

В голосе Ленца на секунду послышался нехарактерный надрыв, но эта эмоция быстро была погашена приступом искусственного кашля.

— А ты? — коротко спросил Брейвик, прервав вновь повисшую паузу.

— Что, прости?

— Что движет тобой? — раскрыл свой вопрос Ленц. — Если ты правда попал в Кормунд случайно, то как же так оказалось, что ты столь глубоко увяз в этой истории?

Его спокойная манера речи никак не менялась, оставаясь размеренной и равнодушной, однако Мичурину вдруг стало не по себе.

— Ах, ты об этом? Видишь ли, я…

— Не стоит, — моментально остановил его Ленц. — Я не требую объяснений, просто озвучиваю свои мысли. Просто затрудняюсь разглядеть в происходящем выгоду, которую ты бы мог извлечь.

— Выгоду, говоришь?.. — задумчиво повторил это емкое слово Михаил Мичурин.

«А ведь изначально я впутался в расследовании именно потому, что так сказала Кирса…» — заметил про себя он.

Первое время Мичурин оправдывал свой невольный альтруизм тем, что Маледикта может быть полезна в будущем, но далеко не эта идея первоначально сподвигла его на участие в расследовании.

Иными словами, его просто несло по течению. И речь не только о том, что случилось в Кормунде… Всю жизнь Михаил Мичурин просто плыл по течению, не желая влиять на свою судьбу. Практически все его поступки за двадцать три года существования были продиктованы не собственной волей, а обстоятельствами.

Такова была природа серой преисподней Михаила Мичурина.

Впрочем, разве не он сам принял решение погрузить свою жизнь в ад, лишенный красок? Михаил преследовал простую цель: слиться с окружающим миром. Он возжелал стать безликим и бездушным офисным клерком, который существует лишь для того, чтобы утром буднего дня толпа в метро была плотнее.

Это безумие — обыкновенное бегство от реальности, но чем оно продиктовано: самой реальностью или решением Мичурина?

— Как считаешь, Ленц, а что такое свобода?

Всё своё непродолжительное существование в новом мире Мичурин проявлял невероятную осторожность, граничащую с простой трусостью. Он боялся случайно сказать лишнего, привлечь к себе ненужное внимание и даже свой союз с Кирсой до сих пор считал пугающе шатким.

Но что происходит сейчас? Мичурин инициирует пустой разговор с человеком, который всего лишь сорок минут назад был его врагом. Должно быть, этот вопрос по-настоящему тревожит сердце Михаила.

— Извини, но ты не по адресу, — с сожалением признался Ленц. — Я потомственный раб.

Михаил: Оу…

Темноволосый растерялся, но тему не закрыл.

— Если уж так, — продолжил темноволосый, несмотря на растерянность, — то твоим хозяином была, наверное, Вика?

— Нет. Я и вправду служил ей, но рабом она меня не считала.

— Тогда?..

Мичурину стало любопытно, и Брейвик, понимая это, решил не мучить собеседника загадками.

— Моя мама была рабыней, что находилась во владении одной знатной семьи. Я, как её единственный сын, унаследовал такую же судьбу.

— Понимаю… Кстати, а ведь ты…

— Да, убил их, — выпалил Ленц, предрекая вопрос. — Мама искренне любила меня и, несмотря на весь ужас, с которым ей пришлось столкнуться, она желала свободы в первую очередь мне. И однажды у неё получилось...

В голосе Брейвика ожидаемо стали пробуждаться эмоции.

— Я пообещал себе, что вернусь за матерью. И какова же была моя радость, когда я осознал, что обладаю даром! Овладеть им, правда, было нелегко. Мне даже временно пришлось стать солдатом…

— А солдат учат контролировать дар?

— Хех, — тихонько усмехнулся Ленц, словно услышал нечто наивное. — Дар лучше держать в секрете. Особенно такой полезный, как у меня… Однако воинов бесплатно кормят, сам понимаешь… Более того, как я выяснил за годы практики, владение моим даром сильно зависит от выносливости, так что в тренировках я нуждался куда больше солдат.

Ленц плавно вытащил левую руку из кармана и поднёс её к лицу. Мичурин всё так же шёл позади, поэтому он не видел, что его собеседник вытер рукой, однако мог догадаться.

— Иронично, что мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы добраться до того мерзкого дома, из которого я когда-то бежал, однако смысла в моих стараниях не нашлось. Я опоздал.

Мичурин всё сразу понял, однако из такта решил придержать сочувствие при себе.

— Выяснилось, мама была давно мертва. Глупо было искать сорокалетнюю женщину среди рабов, ценящихся лишь за физический труд. Понятное дело, владеющая нами семья не жила в том трудовом лагере, в котором мы пахали, поэтому мне пришлось отправиться в ещё одно маленькое путешествие…

— Так ты и получил клеймо убийцы?

— Да, — сухо ответил Ленц. — Я добрался до особняка семьи Буркхардт и, проникнув внутрь с помощью дара, устроил бойню. Я без лишнего шума устранил всех стражей, перерезая им глотки в ночной тишине. И вот, когда в живых остались лишь члены семьи…

Картина уже была сформирована, и у говорящего отсутствовала необходимость описывать дальнейшие события, но он не умолкал.