— О, господин Мичурин, Вы тоже здесь? Секундочку, я ведь отвлекла Вас от переговоров, да? Упс…
— Кхм-кхм… — герцогиня, прокашлявшись, взяла себя в руки и уняла панику. На её лице вновь сформировалось спокойное и прагматичное выражение. — Нет, Вика, мы как раз закончили первую часть дискуссии. Лишь сейчас перешли к разработке плана.
— Жаль, что я всё пропустила! — погрустнела Виктория. — Более того, едва ли я смогу к вам присоединиться…
— Конечно-конечно, тебе нужно отдохнуть! — вновь теряя в нежности строгий взгляд, сказала Адриана. — Густав, будь добр, проводи её в комнату и перевяжи ей ра…
— Нет, не стоит! Знаю, насколько важна может быть роль Густава в этом плане, поэтому просто продолжайте обсуждение!
Ларсен неоднократно представлялся обычным батлером особняка, однако временами возникало ощущение, будто бы он имел куда больший вес, чем простой дворецкий…
— Может, мне поможет господин Мичурин? — невинно спросила она, взглянув на бледного мужчину. Это предложение заставило всех присутствующих вопросительно приподнять брови.
— Чего?.. — растерянно отреагировал он.
— Он тебе что, понравился? — ехидно уточнила Маледикта.
— Не знаю деталей, — отведя взгляд в сторону, начала Вика, — но что-то мне подсказывает, что действия господина Мичурина в предстоящем плане будут полностью зависеть от тебя, Кирса.
— Ладно, Морок, ей правда нужна помощь, — словно устав от этого разговора, сказала пурпурноволосая, а её идею с восторгом поддержала герцогиня.
— Да, будьте столь любезны, господин Мичурин!
***
В сущности говоря, в мире нет людей, полностью обделённых талантом. Сильные стороны есть у каждого, однако не во всех случаях можно гарантировать их раскрытие. Некоторые люди не работают над своим навыком, некоторые вынуждены посвятить жизнь чему-то иному, а некоторые… попросту не знают о своём таланте.
«Боже…» — не размыкая губ, повторял бледный человек, неспешно бинтуя руку девушке, которая никак не сводила с него свой заинтересованный взгляд. Она была настоящей красавицей и, говоря как есть, вызывала трепет одним лишь молчанием. Стало быть, именно поэтому стоящий подле неё мужчина был так напряжен, верно?
— Господин Мичурин, скажите… — с кокетством и лисиной хитростью прервала тишину она. — Вас что-то тревожит?
— Ч-Что? О чём это Вы?
Он и вправду сейчас выглядел слегка напуганным, но в остальном его облик не привлекал никакого внимания. Этот человек был до ужаса непримечательным, словно созданным, чтобы бесцельно заполнять место в мире. Вот только…
— Всё в полном порядке. Понимаете, я просто боюсь крови.
Даже у такого блеклого ничтожества есть талант. Определённый навык, выработанный благодаря жизни в серой преисподней.
— Ох! — девушка виновато округлила глаза. — А ведь Вы, несмотря на это, уже перевязали мне ноги и плечо… Почему же не сказали об этом раньше?
Их окружала небольшая, но весьма уютная комната, в центре которой лежал массивный ковёр из волчьей шкуры. Здесь также компактно располагались солидный шкаф, скромная кровать и несколько полок, доверху забитых какими-то книгами. Некоторые из них даже лежали прямо на полу. Подоконник и небольшой письменный столик тоже не отличались порядком: на них небрежно валялись всякие бумаги.
Виктория смиренно сидела посреди помещения на деревянном стуле, позволяя своему товарищу перебинтовать её раны. Хоть он и делал это очень аккуратно, неспешно покрывая наполовину каждый предыдущий оборот бинта последующим, в его движениях все равно проглядывался непрофессионализм.
— В-Вроде закончил… — нерешительно сообщил он, еле заметно отстраняясь от дамы.
— Большое спасибо! — она встала и шустро осмотрела работу Мичурина. — Должна признать, мне очень приятно, что Вы перешагнули через свой страх ради меня!
«Страх?..» — он подсознательно повторил это короткое, но очень тяжелое слово. «Да, это страх. Мне правда страшно…».
Так какая же сильная сторона может быть у жалкого человека, который без видимой причины столь просто поддался страху?
Всю свою жизнь Михаил Мичурин зависел от других людей. В детстве его целью было спокойствие матери. Миша был готов делать всё, что она скажет, лишь бы этой депрессивной женщине было легче существовать. Вот только она не отличалась особой разговорчивостью — зачастую сыну приходилось самостоятельно определять её желания и эмоции. Впоследствии навык читать людей оказался Мичурину крайне полезен в достижении его главной цели…
В результате всех своих попыток не выделяться среди окружающих, Михаил понял, чего хочет на самом деле. Серая преисподняя — это тот образ существования, который позволил бы Мичурину спрятаться. Рутинная реальность, состоящий лишь из работы и дома… В ней нет места рискам, боли и мучениям. Каждый день у Михаила будет еда, крыша над головой и скромная должность на фирме, позволяющая отключить сознание во время муторного дела. Если так подумать, то этот серый ад очень похож на самоубийство…
Впрочем, Мичурин уверен, что такая жизнь — настоящий мёд. Подсознательно он был одержим этой идеей. Однако Михаил раз за разом встречал людей, которые становились настоящим препятствием: школьные учителя, пытающиеся втянуть способного мальчика в какую-либо область, преподаватели в университете, беспричинно угрожающие незачётом, начальство на работе, тайно желающее найти на должность Мичурина ещё более дешевого клерка.
Но этот невзрачный человек снова и снова преодолевал эти трудности. Он читал окружающих его людей и действовал на основании полученной информации. Это всегда позволяло ему правильно преподносить себя там, где нужно, находить общий язык с теми, кто может быть выгоден, и избегать лишнего общения.
Да, Мичурин слишком хорошо чувствовал других людей. Именно поэтому сейчас ему не давал покоя лишь один вопрос… Когда Виктория Норборг успела сойти с ума?
— Кстати, не могу не спросить… Что случилось с Вашим глазом, господин Мичурин?
— Ну, это очень долгая история… Думаю, Вам расскажут позже…
— Хм, вот как, — сухо сказала она, но, выдержав несколько секунд неловкой тишины, снова улыбнулась. — Буду ждать!
Визуально сестра герцогини казалась вполне разумной и адекватной. Она не делала ничего, что выходило бы за рамки её характера. Именно такую Викторию запомнил Мичурин с прошлой встречи, правда?
— Я, пожалуй, пойду… — наконец сказал Михаил, уже собираясь развернуться к двери, но никак не решался прервать зрительный контакт.
Нет, она отличалась. Смотря в её красивые янтарные глаза, Мичурин не мог разглядеть в них рассудок… Он пытался изо всех сил заметить хотя бы капельку того человека, который два дня назад принёс ему блины и карамельный сыр, однако усилия оказались бессмысленны.
