«Стало так холодно и тихо… Она что, замолчала?» — истязаемый попытками согреться и расслышать тишину, он скончался.

***

Михаил открыл глаза и сделал резкий глоток воздуха. На его лбу проступил липкий холодный пот, а в висках ощущалась крайне интенсивная пульсация. Он машинально дотронулся до левой части лица, желая убедиться в её целостности.

Испуганный мужчина не понимал, что именно вызвало такие эмоции. Он осознавал, что ему приснился какой-то сон, но содержания совсем не помнил. Мичурин приподнялся и взглянул на свою руку, которой только что ощупал лицо. Разумеется, крови на ней не было, поэтому он слегка успокоился.

— Такое ощущение, будто бы я забыл нечто очень важное…

— Надеюсь, — неожиданно, но приятно коснулся слуха незнакомый женский голос, — это не я Вас разбудила?

Тело и разум Мичурина реагировали довольно живо: он испугался, сильно вздрогнул и резко поднялся с кровати, словно готовясь защищаться, хотя мягкий и одновременно страстный тембр незнакомки не звучал угрожающе.

— Вы неважно выглядите… — с беспокойством заметила она, легким движением откинув со своего белоснежного лица угольные пряди волос. — Вам приснился дурной сон?

Откровенно говоря, перед Михаилом стояла самая настоящая красавица, такая, которым обычно посвящают стихи. Её нежные тёмные волосы вальсом гармонировали с гладкой светлой кожей. Заботливый взор её янтарных глаз подчеркивался тоненькими бровями. Изящные плечи, немного отведённые назад, придавали её осанке уверенность, свойственную мягкой, но сильной женщине.

— Добрый день, меня зовут Михаил Мичурин. А Вы… — старательно мычал Мичурин, затруднясь сформулировать полноценный вопрос.

Он всё еще находился под впечатлением от своего сновидения, так теперь к этому ещё и прибавляется удивление. Более того, его мнительный характер не позволял расслабленно наслаждаться красотой незнакомки, а заставлял остерегаться её незваного присутствия.

— Ах да! — виновато воскликнула она. — Я совсем забыла представиться!

Девушка немедленно отстранилась от стены и, приподнимая подол своего чёрного платья, подобающе поклонилась.

— Меня зовут Виктория Норборг, — наконец представилась она. — Прошу прощения за бесцеремонный визит, однако меня навестить Вас меня попросила наша общая подруга.

— К-Кирса, да? — нелепо переспросил он.

— Разумеется! К слову, — сказала Виктория, указывая пальцем на деревянный столик, — я принесла скромный обед! Кирса говорила, что Вы сегодня совсем не ели... Вам следует подкрепиться!

Мичурин осторожно проследовал взглядом по направлению пальца девушки и увидел на столе тарелки с какой-то едой. Лишь сейчас он почувствовал еле заметный аромат блинов, царящий в воздухе. Книги, которые ранее там лежали, были перенесены на подоконник.

— Да, спасибо…

Удивление уступило место голоду. Михаил пододвинул кресло к столу и, атакуемый любопытным взором Виктории, сел. Тарелок было три: две пустые и одна с доброй кучкой блинов. Помимо этого, были ещё две чашки, наполненные чаем, и столовые приборы.

— Если Вы не возражаете… — тихонько сказала она и села напротив Мичурина, пододвигая к себе чашку и свободную тарелку. — Вы ведь не откажете даме, которая предлагает совместно пообедать, правда?

— Да нет…

— Рада слышать! — бодро отреагировала она, услышав удовлетворительный ответ. — Приятного аппетита!

Девушка, не утруждая себя дальнейшей беседой, приступила к еде. Она насадила несколько блинов на вилку, чтобы переложить их себе на тарелку, а потом начала аристократически трапезничать, аккуратно разрезая завернутые блин и отправляя маленькие кусочки себе в рот. Михаил же задумчиво смотрел на наслаждающуюся даму.

«Кто эта девушка? Её фамилия Норборг, верно? Неужели местная герцогиня? Нет… Ту, кажется, звали Адриана. Тогда это кто?!» — гадал Мичурин, нервно почесывая затылок. Он не знал, стоит ли что-то спрашивать у незнакомки или нет. «Вдруг меня посчитают врагом народа, если случайно не так поставлю вопрос?».

— Хм… — Виктория, которая только что с нескрываемым удовольствием уплетала блины, резко остановилась и вопросительно посмотрела на Мичурина.

— Что-то не так?..

— Вы не приступили к еде, — констатировала она. — Вам не нравится лефсе? Или дело в брюносте?

«Про что она говорит? Про блины?» — растерялся мужчина, услышав невинный вопрос, однако сразу же заставил себя восстановить самообладание.

— Виктория… А кто Вы в Кормунде?

— Ах, ну да… — понимающе вздохнула девушка и отложила вилку в сторону. — Я была так голодна, что пренебрегла подробностями. Нужно учиться контролировать себя…

— Можем поговорить после еды…

— Всё в порядке, — заверила она собеседника. — Как я и сказала, меня зовут Виктория Норборг. Я родная сестра госпожи Адрианы Норборг — главы Северной лиги и герцогини Западного Брюнсберга.

«Главы Северной лиги и герцогини Западного Брюнсберга…» — мысленно повторил Мичурин, пытаясь взвесить значимость этих титулов.

— Официальной должности у меня нет, поэтому приходится довольствоваться лишь родословной. Раньше я была неофициальной советницей герцогини, но в данный момент моей сестре более не нужна помощь в управлении… — последние слова девушка произнесла шепотом, на мгновение прервав зрительный контакт с Михаилом. — А что насчёт Вас?

— Извините?.. — выдавил он из себя, притворяясь, будто бы не расслышал Викторию.

Как Мичурин, учитывая сложившуюся с ним ситуацию, должен ответить на такое? Скрываться за несуществующей профессией искателя приключений ему было некомфортно, однако и рассказать правду мужчина не решался.

— Насколько мне известно, у Вас амнезия, так? Кирса сказала, что Ваши воспоминания начинаются лишь с момента пробуждения в лесу... — к счастью, пурпурноволосая подруга Михаила успела подготовить почву и дала Виктории базовую информацию о нём. — То, как Вы туда попали, кем были в этой жизни, что любили и что ненавидели… неужели Вы всё это забыли?

Мичурин слегка удивился тому, что Кирса в этот раз не использовала выдуманную историю о своей старой дружбе с Мороком и о его прибытии в Кормунд с целью помочь расследованию. Неудивительно, это же сестра местной герцогини…

— Я помню своё имя, но в остальном… ничего, — с хладнокровным видом солгал он. Разумеется, Мичурин прекрасно помнил каждую секунду своей серой преисподней, кроме, пожалуй, того самого вечера, однако он не хотел в этом признаваться. Поступи он иначе, от дотошного расспроса не уйти… — А? В чём дело?..

На лице его собеседницы без труда проглядывался настоящий ужас: она плотно сомкнула свои бледно-розовые губы, напрягла челюсть, широко раскрыла глаза и нахмурила брови. Сидящий перед ней мужчина напряженно сглотнул слюну, боясь представить, что сейчас произошло в голове этой дамочки. Впрочем, спустя пару секунд молчания она выдохнула, расслабляя мимические мышцы.