— Ты почему не одета еще? — возмущается. — Мы должны уже выезжать. Машина готова.

— Куда выезжать?

— Я вчера говорила, что в салон поедем, где нас ждут на примерку. Через полчаса ждут. И не примут, если мы опоздаем, потому что туда и так запись за полгода вперед.

Мама быстро направляется к шкафу. Видимо, собирается достать мне одежду, чтобы я быстрее собралась.

Вчера я небрежно зашвырнула в шкаф платье и белье, которое надевала под низ. Не то спортивное, которое обычно ношу дома, так что с кровати я буквально вылетаю. Чудом успеваю добраться к шкафу быстрее мамы. Преградив ей путь, улыбаюсь.

— Я соберусь сама. Дай мне две минуты, ладно?

Если мама и удивляется, то виду не подает. Отходит, садится на кровать и отворачивается.

Кажется, пронесло.

Я лихорадочно ищу одежду, запихиваю платье подальше, комкая дорогую ткань. Когда вернусь, обязательно его поглажу, но сейчас не до этого.

— Все.

На сборы действительно уходит несколько минут. Не успеваю уложить только волосы. Собираю их в небрежный пучок, накидываю капюшон. Мама неодобрительно поджимает губы, но ничего не говорит, потому что мы опаздываем.

Она не любит, когда я одеваюсь в мешковатую одежду и собираю так волосы. По ее мнению, женщина должна всегда выглядеть красиво и нарядно. И она этому, в отличие от меня, следует. Куда бы мы не ехали и не шли, мама всегда выглядит потрясающе. В платье или юбке, в красивой рубашке или блузке, с волосами, собранными в красивую прическу и макияжем.

Несмотря на то, что у нас в семье все еще чтят традиции, одежду мы носим обычную. Единственное правило — не откровенную. Никаких глубоких вырезов на груди, коротких юбок. Мое вчерашнее платье, длиной на ладонь выше колена — самое откровенное, что у меня есть. И надела я его лишь два раза. Один вчера, когда шла, чтобы увидеться с будущим мужем. И один чуть раньше на день рождения подруги.

Несмотря на то, что мы выезжаем с заметным опозданием, водителю удается довезти нас вовремя. Все потому что мы едем не по трассе, где пробки, а сворачиваем в небольшие переулки.

— Здравствуйте, — нас встречает сама владелица салона свадебных платьев.

Несмотря на то, что она — хорошая мамина знакомая, это не мешает ей окинуть нас с ног до головы и неодобрительно поджать губы. Подозреваю, что вне очереди нас приняли не из-за хорошего знакомства. Не обошлось без имени жениха. Пока мы сюда ехали, мама рассказала, что многие матери желали бы Рустама в мужья своим дочерям, но выбрал он меня.

— Что бы вы хотели? — сразу спрашивает. — У нас большой выбор традиционной одежды, — последнее она подчеркивает, видимо, решив, что раз мама пришла не в хиджабе, значит, и делать нам здесь нечего.

— Отлично-отлично, — кивает мама. — Пусть Дария пока осмотрится, а я бы выпила кофе.

Особого энтузиазма после вчерашнего вечера я не испытываю, но все равно шагаю между стеллажами с платьями, пока мама остается разговаривать с Заремой. Ничего так особо не понять, белые наряды, пышные и не очень, с отделкой и без нее. Я бесцельно брожу несколько минут, но многие платья висят на вешалках, и, чтобы посмотреть одно, нужно отодвинуть другое, на что я пока не решаюсь.

Почему-то нервничаю. Особенно после вчерашней встречи. Рустам точно «выбрал» меня? Он так равнодушно и холодно разговаривал, что начинаю в этом сомневаться. Он мог отказаться от данного ранее слова, мог сказать, что не женится, но не сказал. Почему? Потому что хочет жениться или потому что так надо?

От второго мороз по коже. Я много раз слышала истории, в которых девочки живут в несчастливых семьях. Мужья их, конечно, не бьют, но своего права голоса они не имеют. Мы с Аминой всегда мечтали о другом. О любви обоюдной, о взаимоуважении.

Я насмотрелась на пример нашей семьи, хоть и со строгим отцом, но ведь он души в маме не чает. И многое ей позволяет. Например, недавно мама пошла учиться на курсы кондитерских изделий и отец, и слова поперек не сказала, да и меня отправили на обучение в университет, а не по совершеннолетию сразу замуж.

— Что-то приглянулось? — спрашивает Зарема, как мне кажется с единственным желанием — выставить нас отсюда как можно скорее.

— Нет, — отвечаю честно. — Я вижу только образцы, висящие с краю. Те, что внутри, нужно доставать.

— А давайте посмотрим каталоги, — предлагает мама. — Выберем несколько моделей и примерим их.

— Конечно.

Пока Зарема уходит, я подхожу к маме и с жадностью смотрю на ее чашку с кофе. После бессонной ночи, где я сначала вернулась домой заполночь, а потом долго не могла уснуть, прокручивая в голове каждое слово и действие Рустама, мне бы не помешала двойная порция эспрессо.

— Мам… а нет другого салона? — спрашиваю шепотом. — Мне кажется, нам тут не очень рады.

На самом деле я надеюсь, что по пути в салон мы заедем куда-нибудь перекусить и выпить кофе. Не сильно надеюсь, что мы куда-то уедем и очень удивляюсь, когда мама шепотом говорит:

— Через час у нас запись в другом салоне. Но я не могла упустить возможность посмотреть, как Зарема лопается от зависти. Мы здесь ничего покупать не будем, но примеряем несколько платьев.

— Но ведь ее салон…

— Очень популярен, — кивает мама. — Уверена, Зарема не обрадуется, когда узнает, что невеста Довлатова выйдет замуж в платье не из ее салона.

— Вы нигде не найдете ничего лучше, — мама смешно коверкает разговор Заремы, как только выходим из ее салона. — Мы просто обязаны найти платье, которое затмит все ее модели!

Честно говоря, не могу понять мамину жажду утереть этой женщине нос, но после ее заявления, что мы зря уходим, возвращаться к ней не хочется. Да и платья там так себе… посредственные и неинтересные. Обычные.

Для свадьбы с особенным человеком, которым для меня безусловно является Рустам, я хочу что-то такое, о чем будут писать в газетах. Я хочу, чтобы когда наши фотографии появятся на первых полосах всех новостей, все смотрели на меня. И забыли о том, что когда-то в жизни Рустама была известная фигуристка. Я хочу, чтобы о ней забыл он сам.

Когда садимся в машину, на телефон приходит сообщение от Амины. Жму открыть и практически сразу теряю связь с реальностью, задыхаясь от ревности. Обычно подруга не шлет мне ничего, что связано с Рустамом, особенно, что касается его связи с фигуристкой.

Она не раз говорила мне, чтобы я перестала за ним следить, но после того, как я рассказала ей о предстоящем браке, видимо, что-то изменилось. Зачем она это прислала? Хочет переубедить? Показать, какой он на самом деле? Но я ведь и так все это знаю. Знаю, что он не мой, чужой мужчина, далекий. Пока что.

Я жадно рассматриваю новые снимки, читаю заголовок «Бизнесмен Довлатов снова появился с Екатериной Белозубовой, неужели скоро появится новая пара?». Мне хочется разбить телефон. Открыть окно и как теперь принято в многочисленных видео в сети, швырнуть его на улицу. Пусть бы его там переехали сотни автомобилей, и я больше никогда не видела того, что вижу.

Он вернулся к ней. Сразу после того, как выставил меня из автомобиля, поехал к Екатерине и провел с ней вечер. Возможно, и ночь тоже. В груди печет, перед глазами расплывается, я едва хватаю ртом воздух и с трудом держусь, чтобы не расплакаться. Рядом сидит мама. И стоит ей заметить мою реакцию, как она захочет знать, что со мной, а врать я ей не хочу. И не буду. Разве так должен вести себя мужчина перед свадьбой? Появляться в компании другой женщины?

«Ты уверена, что хочешь за него замуж?» — появляется всплывающее окно сообщения от Амины.

Она за меня переживает, волнуется. Сколько раз она говорила, что Рустам — не для меня. Слишком взрослый, отрешенный, грубый, некрасивый, хотя никого лучше я не встречала. Она пыталась переключить мое внимание на любых других парней из университета, хотя сама бы ни за что не стала ни с кем из них общаться. Но я оставалась непреклонна. В моей жизни для меня существовал и существует только один мужчина. И вчера он был не со мной.