Глядя ему вслед, думаю о том, как у него это так получается, пока я раскрыла глаза, он уже успел привести себя в порядок и одеться так, словно с обложки журнала сошел. И мне теперь нужно быстро собраться, еще и так, чтобы соответствовать.

На это уходит около пятнадцати минут. Рустам не сказал, сколько конкретно будет ждать, так что я максимально спешу. На макияж времени не хватает, зато я успела перебрать одежду и выбрать максимально подобающий наряд и уложить волосы.

Наспех хватаю сумочку, бросаю туда телефон и помаду и выхожу. Спешу, но когда оказываюсь на улице, не вижу Рустама ни рядом с машиной, ни внутри. Кручу головой, возвращаюсь в дом, но вскоре понимаю, что здесь его нет. Значит, где-то на улице, возможно, в беседке. Туда я и направляюсь. Правда, торможу на полпути, потому что слышу голос Рустама, говорящего где-то за домом. Я не знаю, зачем иду туда, но ступаю тихо-тихо, будто боясь, что он услышит.

— Эту мразь надо найти, Валеев. Не знаю, землю рой, но найди.

— Понял, Рустам Амирович. Ищем.

— Сука, это ж надо…

Рустам, судя по всему, курит, потому что я слышу, как он выдыхает. Один раз и еще один.

— Маршрут знало не так много людей, Рустам Амирович. И всем можно верить.

— Всем, да не всем. Что с Булатом, не раскололся?

— Нет.

— Давите еще.

— Как можем, вы же знаете.

— Знаю. Не мне вам рассказывать, как доставать из людей информацию.

Я оступаюсь, чуть не падаю, но вовремя хватаюсь рукой за стену дома. Тот, кого они ищут, я. И сейчас, судя по всему, кто-то страдает вместо меня.

— Девчонку забрали?

— Ага.

— Значит, рычагов давления на Абдулова больше нет. Плохо.

— Рустам Амирович… из вашего ноутбука никто не мог достать информацию?

— Нет.

— Может…

— Я уже говорил, что мы не станем проверять всех в доме. Одно дело тех, кто участвовал, и другое дело — сотрудников. Думаешь, они выдержат ваш подвал?

— Можно ведь и не так…

— Можно, но насколько эффективно?

Меня начинает мутить, несмотря на то, что я ничего не ела. С этой стороной своего мужа я не знакома. Теперь он кажется мне незнакомцем, человеком, с которым я живу и провожу ночи, но которого совершенно не знаю.

Я делаю несколько шагов назад. Еще и еще, пока не оказываюсь на крыльце. Стою там какое-то время, пока не приходит Рустам. Он появляется с той стороны, с которой пришла я всего несколько минут назад.

— Едем? — спрашивает, замечая меня.

— Да.

Рустам открывает мне дверцу переднего сидения, подает руку и помогает забраться в салон. Садится рядом, пристегивается, заводит двигатель. Я ловлю странный взгляд в зеркало заднего вида. Задумчивый, тяжелый, давящий своей энергетикой. На мгновение мне кажется, что где-то глубоко во взгляде мелькает догадка или подозрение, но я гоню от себя эту мысль. Меня никто не видел. В доме на втором этаже нет камер. В кабинете — точно. И следов на ноутбуке не осталось. Моя вчерашняя решительность все рассказать, куда-то улетучивается после услышанного. Я не хочу признаваться. И искренне верю, что никто и ничего не узнает.

— Что будет дальше? Я читала статьи и…

— Все будет хорошо, — убеждает Рустам. — Выкручусь, не впервые.

Хочу сказать, что впервые. По крайней мере раньше я таких новостей о нем не читала, а ведь я мониторила многое, что с ним связано.

— Ты уверен?

— Конечно. Разберутся. Все в порядке.

— Та девочка… она и правда была там?

— Была, — кивает. — Но так нужно было, Дария. И с подругой твоей… не просто.

Что именно не просто решаю не уточнять. Молча жду, что он продолжит рассказывать, но Рустам молчит.

— Ты ничего больше не расскажешь?

— Расскажу.

После звонит его телефон, из-за чего я вздрагиваю, а когда Рустам отвечает и в грубой форме кого-то отчитывает, так и вовсе хочу сквозь землю провалиться. Каждый звонок ему порождает во мне страх, что кто-то все узнал, рассказал и он теперь знает. Но до кафе мы добираемся спокойно, правда, Рустам телефон из рук практически не выпускает. Даже заказ делает, тыча официанту пальцем в меню.

Я нервно ерзаю на своем месте. Жду, что муж перестанет разговаривать, но этого не происходит. И я принимаю осматривать зал. Сидящих за столиками посетителей, официантов. И двух полицейских, направляющихся почему-то в нашу сторону.

Рустам

— Мы всех допросили, Рустам Амирович. Все чисто. Вариант только один.

Я прекрасно понимаю, на что намекает мой безопасник, но все еще не хочу этому верить.

— Ищите еще.

— Мы всех допросили и проверили. Телефоны, звонки, личные вещи. Ни у кого ничего нет. Никаких намеков на какие-либо связи… При всем моем уважении, но…

— Ищи другие варианты, Валеев. Ищи. Они должны быть.

Он поджимает губы, но кивает. Сгребает со стола папку с документами, смотрит на меня исподлобья. Недоволен. А у меня для него нет объяснения, почему я подозреваю всех, его в том числе, но не подозреваю собственную жену. У меня его и для себя нет. Я просто не могу ей не доверять. Если не доверять собственной жене, то, блядь, кому вообще верить?

— Рустам Амирович…

— Не сейчас, Миша. Делай работу, как сказано.

Забирает папку в свой портфель, что-то ищет в телефоне, а затем удаляется, оставляя меня одного. Через пару минут является надзиратель и провожает меня в камеру.

В одиночку посадили, как самого опасного преступника. Главное ведь, вчера отпустили, разобрались, но сегодня снова началось и то, что ко мне руководство не является, напрягает. Они в прошлый раз сразу явились, порешали, а тут… словно не нужно им.

Хотя я настаивал в звонке, да и Валеев уже не раз позвонил им и не два.

Меня даже на допрос не зовут. Просто держат здесь, словно пытаются устрашить. Только мне чего бояться? Я под прикрытием. Сделал все, как и сказали. Внедрился к людям, возглавил. Дальше еще предстоит тонкая ювелирная работа, но главное мы сделали — вышли на Абдулова, взяли его племянницу. Девочку, конечно, забрали, но это и неважно. Важно другое — когда с меня снимут обвинения.

В комнату для встречи меня ведут спустя какое-то время. Я жду своего безопасника с новыми новостями, но вместо этого в помещении сидит мужчина в джинсах и свободном сером свитере. Я его не сразу признаю в этой обычной гражданской одежде, ведь прежде я видел его только по форме.

— Не ожидал, — говорю честно. — Какими судьбами?

Руку не тяну, потому что вижу, что не пожмет. Он и садится за стол словно брезгует, стоит, смотрит, хмурится.

— Тут такое дело, Рустам. Непростое. Ты очень сильно засветился в прессе, все требуют твоего отстранения от текущих проектов. Как ты понимаешь, тот тендер, который у тебя был, аннулируют.

— Почему? Мы ведь договаривались, что никто не узнает.

— Договаривались, — кивает. — Но видишь ли… этой перевозки не должно было быть в прессе. Мы бы даже с ментами договорились, а теперь что? Выйти в эфир и сказать, что ты был подставным?

— С этим есть проблемы?

— Пока мы не взяли Абдулова — да.

Я, в общем-то, все без слов понимаю. Спалился, ошибся, значит, все. Выхода нет. Никто не будет прикрывать мою задницу, потому что да, Абдулова не взяли, а это значит, что мы жестко проебались и выпустить меня сейчас нельзя. Когда возьмут Абдулова — оправдают, но для этого нужен новый агент под прикрытием, пока старый отсиживает срок. Пока найдут, внедрят, пройдет время. Год или два. Судя по тому преступлению, которое мне шьют, мне светит около десятки, а может и больше. Год-два подождать можно, но я, блядь, не планировал сидеть в тюрьме, когда во все это встревал.

— Мы думаем, как поступить, Рустам. Новости заморожены, никакой информации мы пока не даем. Ждем. Я не заинтересован в том, чтобы тебя здесь оставить, ты же понимаешь.

Киваю.

— Рустам, — он все-таки садится.