Но таблетку я выпиваю. И падаю обратно в кровать, когда женщина оставляет меня одну. Она даже не представилась, а я ее еще не видела. Знакомить со мной своих подчиненных Рустам не спешил, а я не настаивала. В итоге я только пару человек знаю по имени.

Воспоминания накатывают резко, ошеломительной волной. Я крепко зажмуриваюсь, а затем вспоминаю то, что сделала вчера. Как дерзко подползла к Рустаму, обняла его. Да буквально повесилась на шее! И прошептала потом о любви.

Боже-е-е-е-е!

Хочется укрыться с головой, что я и делаю. Не знаю, сколько так лежу. Кажется, что вечность, но прятаться всю жизнь не получится, потому что головная боль проходит, а на смену ей появляется голод. Я не ела вчера ничего на приеме, а вечером только пила. И вот пожалуйста.

Выбираюсь я с опаской. Так, словно в комнате стоит Рустам и неодобрительно на меня смотрит.

Но здесь, конечно же, никого нет. Я одна. Но мне все равно стыдно за свое вчерашнее поведение. И даже прохладный душ ни капли не спасает.

Перед выходом из комнаты я выглядываю в окно, надеясь понять, дома Рустам или уехал. Пересекаться после вчерашнего не хочется. Не представляю, как посмотрю ему в глаза.

«Я люблю тебя. Давно-давно».

Он что, мне что-то подсыпал в выпивку? С чего я вообще все это выдала? С какой стати решила откровенничать?

С этими мыслями иду вниз. Хотя иду, конечно, очень громко сказано. Скорее, крадусь, как вор. Кажется, что если увижу кого-то на пути, тут же сбегу. Страшно почему-то увидеть даже прислугу.

Кажется, что и они знают, что я вчера сказала мужу. После всего, что между нами было. После того, как он оставил меня в брачную ночь и вчера. Предпочел мне другую. А я к нему с любовью. Совсем гордости, выходит, нет?

Пока дохожу до кухни, такая злость на себя берет, что дверь распахиваю едва ли не с ноги. И сразу же наталкиваюсь на Рустама. Он стоит с чашкой свежесваренного кофе и смотрит прямиком на меня.

Если бы я только не разозлилась, я бы сейчас хлопнулась в обморок, но внутри такой коктейль чувств бурлит, что я остаюсь на месте. Еще и подбородок задираю. Держа осанку, прохожу на кухню, подхожу к кофемашине и нажимаю нужные кнопки.

Работающий аппарат заглушает любые звуки, и я просто наслаждаюсь шумом, надеясь, что разговаривать не придется. Но Рустам, увы, никуда не уходит. Когда я поворачиваюсь, он внимательно смотрит на меня поверх чашки с кофе.

И я, вместо того, чтобы стушеваться, смотрю на него. И даже улыбку тяну.

— Доброе утро, — произношу воодушевленно.

— Доброе. Как самочувствие?

— Хорошо, но без алкоголя было бы лучше.

— Это был быстрый способ тебя отогреть.

— И все же, — настаиваю.

Я не планировала никогда в своей жизни пить алкоголь, так что Рустама виню, конечно. Если бы не тот стакан, я бы сейчас не старалась всеми силами сдержать лицо.

— Что это вчера было? — спрашивает, ставя чашку на стол.

Смотрит внимательно, хмуро, будто ждет, что повторно скажу то, что сказала. А я не скажу, конечно. Жму плечами, пью ароматный кофе.

— Я вышла из душевой и поскользнулась.

— А холодная была почему?

— Практикую контрастный душ, — выдумываю на ходу.

Амина столько рассказывала мне про этот душ. Про то, что он позволяет содержать тело в тонусе, подтягивает кожу. Словно нам с Аминой действительно есть что подтягивать. Но я слушала. И даже думала применить на себе. Почти, можно сказать, получилось.

Рустам смотрит на меня, слегка склонив голову. Поджимает губы, забирает чашку и встает из-за стола. Ему что-то в моих словах не понравилось, но откуда мне знать, что именно.

— Постарайся никуда сегодня не выходить и выключи телефон, — говорит, прежде чем выйти из кухни.

Я несколько минут смотрю ему вслед, а затем радуюсь тому, что наконец могу открыть холодильник и соорудить себе завтрак.

И уже спустя десять минут чуть не подавиться куском бутерброда, потому что то, что я читаю в новостях, приводит меня в шок. Ведь я вовсе не послушала Рустама и вместо того, чтобы отключить телефон, зашла в социальные сети.

«Сбежавшая со свадьбы подруги девушка замечена в обществе Романа Абдулова. Что известно про инцидент?»

Я жму на заголовок и читаю одну за другой статьи о том, что сделала Амина. Сбежала с праздника, оставила подругу на произвол, не попрощалась, инсценировала похищение. И это еще не все! Хотела быть с любимым, знала, что родители не позволять быть с кем-то, кроме их избранника, рискнула ради любви.

Какой любви? — хочется мне заорать.

Я не представляю, чтобы Амина действительно влюбилась и не сказала мне. Это невозможно. Еще и в такого, как Абдулов? По словам Рустама, его половина города боится, а моя нежная и трепетная Амина решила полезть в логово к зверю? Вот уж вряд ли. Скорее, он просто ее заприметил, и она оказалась не в том месте и не в то время.

Но фотографии…

Мне от них становится больно.

Потому что на них точно не моя подруга. Она другая. Не улыбается, держит голову опущенной вниз, а одежда… Та Амина, с которой я разговаривала последний раз, никогда бы не надела на себя эту полупрозрачную белую блузку с открытой спиной. Позор.

Я честно сдерживаюсь. В какой-то момент даже закрываю страницы и перестаю читать, но новости все прибавляются.

Оказывается, прямо сейчас Амина находится в фешенебельном ресторане вместе с тем, кто ее похитил. Это активно обсуждают в сми, девочки-блогеры делятся фотографиями с геометками в своих сторис.

Я подрываюсь с места и быстро иду на выход, вспоминая о просьбе Рустама никуда не выходить уже в гостиной. Не понимаю только, он это серьезно или… нет? И что это было все-таки? Просьба или приказ?

Решаю проверить. Переодеваюсь, выхожу на улицу. Водитель, которого Рустам ко мне приставил, если и удивляется, то виду не подает.

— Мне нужно в Рай, хочу прикупить пару платьев.

Намеренно выбираю торговый центр подальше от локации Амины, но водитель мотает головой.

— Сожалею, но сегодня у меня четкий приказ оставаться с вами дома.

— То есть, я никуда не могу поехать?

— Верно.

— А с чем связан запрет?

— К сожалению, я не знаю. Вы можете спросить об этом у Рустама Амировича.

Если он ответит, хочется добавить мне, но я понимаю, что в этом нет никакого смысла. Он выполняет свою работу, за которую мой муж платит ему деньги. Было бы странно, если бы он ослушался его, так что я возвращаюсь в дом и звоню Рустаму.

Ожидаемо, нет ответа. Ни на первый, ни на второй звонок. На третьем он сбрасывает и перезванивает минут через пять.

— Я просил отключить телефон, — недовольно бросает в трубку.

— Я все знаю, — говорю вместо ответа. — Ты сделаешь с этим что-нибудь?

В трубке повисает немая пауза.

— Что по-твоему я должен сделать? Выкрасть у Абдулова его женщину?

— Амина не его женщина.

Я слышу, как шумно выдыхает Рустам в трубку. Явно злится, но мне сейчас совершенно плевать на это. Меня интересует его обещание. Он ведь сказал, что постарается. Так что изменилось? Он поверил новостям?

— У меня нет времени разговаривать сейчас. Я приеду вечером и все обсудим.

Он отключается, не позволяя мне вставить и слова, так что мне не остается ничего, кроме как отшвырнуть телефон подальше и несколько раз обойти дом. Выхода отсюда нет.

Точнее, из дома можно выйти незамеченной, но вот с территории — нереально. Здесь повсюду камеры, неподалеку стоит будка охранника, где он круглосуточно наблюдает за ними.

Уверена, что сегодня особенно усердно по приказу Рустама.

Я должна остаться дома, чтобы не натворить глупостей. Но именно этого и хочется больше всего.

Точнее, не так. Мне хочется справедливости.

Выпустить статью-опровержение, трубить во все СМИ и инстанции о том, что Амина — ни в чем не виновата.