Тетя Аиша смотрит на меня во все глаза, а затем отпускает мои руки и будто шарахается. Обернувшись, вижу ее мужа. Дядя Карим подходит ближе, величественной поступью, медленно. Остановившись рядом с женой, приобнимает ту за плечи, а на меня смотрит так, будто я — соучастница Абдулова, не меньше.

— Тебе чего? Втянула нашу дочь в этот университет, развратила, а теперь что… жаль тебе?

— Карим…

— Молчи, Аиша, — отсекает, даже не взглянув на жену. Он все еще смотрит на меня. Не по-доброму так. — Это ты ее научила водиться с чужаками, но сама успела выскочить замуж и отмыться, а вот Амина… не смогла. Повелась на уговоры этого проходимца.

— Что? Что вы такое говорите?! — бросаю в сердцах. — Амина бы никогда! И я… я тоже никогда.

— Ну-ка, закрой рот, — вижу, как дядя Карим стискивает руки в кулаки. — Надеюсь, твой муж тебя воспитает лучше, чем отец, — делится своим жестким мнением.

Я беспомощно оборачиваюсь в надежде, что кто-нибудь увидит, как меня здесь ставят на место и придет на помощь, но ко мне никто не спешит. Мама стоит с папой под руку и с кем-то разговаривает, а мой муж, который вроде бы взял на себя все заботы обо мне, кажется, вовсе не заинтересован в моем добром имени. Он даже не смотрит в мою сторону. Тоже с кем-то разговаривает.

Повернувшись к дяде Кариму, натыкаюсь на его неодобрительный взгляд и презрение. Если бы мог — он бы точно плюнул мне под ноги, но вместо этого тащит за собой тетю Аишу и оставляет меня одну. Пока прокручиваю в голове все, что бы сказала им, они уже уходят.

С одной стороны, мне жутко досадно, что я и слова не смогла сказать, а с другой — хорошо, что не сказала. В каком свете я бы выставила своих родителей и мужа, решив препираться со старшими? Меня всегда учили уважению и почету, но до этого момента я наивно полагала, что должна получить в ответ то же самое, а не массу презрения и ненависти.

Оставшись одна, растерянно смотрю перед собой. Идти к родителям не пристало, к мужу… судя по тому, как он увлекся разговором, он вообще забыл о моем существовании.

Я отмираю, когда подходят родители вместе с друзьями. Вежливо улыбаюсь, поклоняюсь, прячу глаза в пол, демонстрируя покорность. Вместо фальшивых улыбок хочется закричать во все горло. Высказать всем, что я думаю об их трусливом согласии молчать. Еще вчера среди нас была Амина. Она веселилась вместе со всеми, улыбалась и проявляла заботу.

Кажется, тете Заринэ она помогла спасти юбку, которая зацепилась за гвоздь, торчащий из ножки стола. А дядю Назима поддержала под руку, когда тот не разминулся с чьими-то ногами и едва не свалился в самом центре ресторана. Все они присутствуют здесь, но старательно делают вид, что никакой Амины вчера не было.

Мама что-то говорит мне, а я только бессмысленно киваю, а затем и вовсе решаюсь подойти к милому старичку Назиму. Может, хоть он? Хоть он скажет им всем, что они неправы? Но вместо понимания, он смотрит на меня, как на слабоумную, а затем и вовсе изрекает:

— Молодежь пошла… ни стыда, ни совести. Ее подруга опозорила семью, а она за нее просит.

Вот как…

Оказывается, сверкающая вчера добротой Амина «опозорила» семью. И всех в этом помещении, с кем общалась, очернила. Я вижу, как дядя Назим и от меня шарахается, будто я вшивая какая-то. Отходит подальше. Зато жена его с улыбкой желает мне счастья.

— И детишек зачать, — искренне так, по-доброму. — Пусть Аллах пошлет крепкого сына.

Я не знаю, что ответить. Врать, благодарить, светиться счастьем? Выбираю все сразу. С лучезарной улыбкой благодарю за пожелание. Вру бессовестно, осознавая, что выбора никакого на самом деле нет. Вряд ли кто-то хочет услышать правду, что у нас едва ли вчера все случилось, а после муж вовсе ушел к другой. Счастье? Детишек? Как бы не так!

— Так и планируешь доставать гостей без повода? — хмуро спрашивает Рустам, подхватив меня под руку и увлекая за собой.

Его вопрос, как удар под дых. Выбивает разом весь воздух из легких. Хочу воспротивиться и сказать, что повод есть — жизнь и честь моей подруги, но приходится молчать и полностью ему подчиняться. В каждом слове и движении намеренно пасовать.

Мы идем куда-то к выходу из ресторана. Нам смотрят вслед, улыбаются, провожают счастливыми улыбками. Браки по договоренности у нас не редкость и мало кто беспокоится о том, что все может пойти не по плану, а то и вовсе закончиться разводом. Это если мужчина захочет, женщина о таком даже думать не должна, не то, что произносить вслух.

Я и помыслить не могла, что уже на следующий день после свадьбы буду думать о разводе и жалеть о том, что не получилось стать счастливой, как я всегда мечтала. Еще вчера я думала, что получится. Что даже если Рустам меня не любит, это не имеет значения. Его люблю я, а любящая жена может заслужить любовь мужа.

И я ведь действительно собиралась… заслуживать.

Рустам ведет меня к автомобилю, усаживает на задний диван и размещается рядом. Машину не видит, лишь коротко кивает мужчине за рулем. Я не спрашиваю, куда мы едем, это понятно и так — к нему домой. Туда, где я теперь буду жить.

Раньше меня это будоражило. Я не раз представляла, как буду хозяйкой в доме любимого мужчины. Готовить вкусный ужин, встречать его с работы, с желанием отвечать на ласки ночью. Я была готова ради Рустама на все, пока не поняла, что он не готов ни на что. Его максимум — дать мне свою фамилию и сделать первый секс не таким ужасным. Наверное, стоит поблагодарить его хотя бы за это. Уверена, с Ратмиром не было бы даже вполовину так приятно. Но слова благодарности я держу при себе. Обойдется.

Машина заезжает на большую территорию с густо насаженными зелеными растениями и цветами. Кажется, есть даже небольшой фонтан в центре, но все это я замечаю мельком. Раньше бы — рассматривала с интересом, а сейчас волнует только то, как помочь подруге. Неважно, что ее родители отказались от нее. Главное, что не отказалась я. Можно жить одной, лишь бы не с тем, кто заставляет быть рядом силой.

Рустам выходит из машины первым. Громко хлопает дверью. Случайно или специально — непонятно. Я выбираюсь следом. Молча плетусь за мужем и так же молча, без энтузиазма хожу за ним по дому. Он проводит мне экскурсию, рассказывает, что где находится, знакомит с персоналом. Оказывается, готовить и убираться мне не придется, потому что здесь есть специально обученная для этого прислуга.

— Что на счет моего обучения? — решаю спросить, когда Рустам объявляет, что показ окончен.

У него много работы и он собирается уйти прямо к себе в кабинет, но я торможу его на середине лестницы. Смотрю настойчиво и нетерпеливо. Я должна знать. Если мне не придется готовить и убираться, то чем мне заниматься, если не учебой?

— Можешь делать, что хочешь. Да, кстати, — Рустам спускается, лезет в карман пиджака и достает оттуда небольшой конверт, протягивает его мне. — Это карта. Банковская. Ни в чем себе не отказывай.

Рустам сдерживает свое обещание и три ночи, которые я провожу в доме мужа, он ночует везде, но только не со мной. Он предупредил сразу, но все равно это неприятно царапает сердце.

Я не ждала его, конечно, но все равно невольно прислушивалась к звукам в доме и за его пределами. Пыталась понять, ночует Рустам где-то за пределами дома или просто принципиально не спит со мной. Оказывается, второе, хотя вряд ли можно исключить первое, учитывая, где он провел брачную ночь.

Стук в дверь раздается настолько неожиданно, что первые секунды я решаю, что мне послышалось. И только когда стук повторяется, вскакиваю на кровати и широко распахнутыми глазами слежу за тем, как опускается ручка.

Поверить глазам не могу, когда на пороге появляется Рустам. Одетый в строгий костюм и рубашку он спокойно заходит в мою спальню и осматривается. Пытается определить по состоянию комнаты, какая я хозяйка? Хотя ему это без разницы скорее всего. Не зря ведь у него штат домработниц здесь.