— Это глупо, мы говорили тебе. Сейчас не лучшее время, ты не в порядке.

Кажется, Амина единственная, кто помнит, что у меня есть проблемы со здоровьем. Я сама об этом благополучно забываю, потому и лежала на сохранении уже два раза. В этот раз я стараюсь не натворить глупостей. Сижу в машине, выполняю дыхательную практику.

Выходите, ну же…

Я должна увидеть.

Ами не раз показывала мне фотографии, показывала счастливую Екатерину и Рустама. Его, оказывается, не посадили. Суд несколько раз откладывали, искали доказательства, но все равно не получилось, его защитил адвокат. И вот он на свободе, как говорит Ами, вместе с Екатериной они планируют свадьбу. Я верю, но хочу увидеть, мне нужно, прежде чем я сделаю глубокий вдох и начну жить дальше.

— Они бывают здесь каждую пятницу, — говорит Амина. — То ли примерка у них тут, то ли что… выбирают наряд к свадьбе, видимо.

Мы стоим перед свадебным салоном. Яркая неоновая вывеска помпезного здания привлекает всеобщее внимание. Мимо этого салона не пройти. Если бы у меня был выбор, я бы точно покупала платье здесь, но мой наряд на свадьбу выбирала мама, так что мне оставалось только согласиться.

Где-то в глубине души что-то неистово сжимается. Тоска, спрятанная далеко-далеко и запертая, казалось бы, надежно, выбирается на волю. Я соскучилась по родителям, которых у меня, к сожалению, больше не будет. Для всех я — предательница. Как и Амина. Но она, в отличие от меня, держится уж слишком молодцом. Словно все это никак на нее не повлияло.

Стоит мне уловить движение за окном, как я прилипаю к стеклу и никак не могу заставить себя отлипнуть. Там, в нескольких десятках метров, стоит Рустам. Точно такой же, каким я его помню. Высокий, статный, уверенный в себе. Кажется, он слегка изменил прическу, но так ему даже лучше. Я прислоняюсь к окну и не могу отвести взгляда, а потом… потом я вижу руку с красным маникюром на изгибе его локтя. Красивую, с тонкими пальцами, руку.

Поморщившись, зажмуриваюсь, но затем снова открываю глаза. Смотрю очень внимательно, чтобы запомнить каждую деталь. Как Екатерина его трогает, как ему улыбается и как он говорит с ней в ответ, как смотрит. Господи, с теплотой смотрит. Не так, как когда-то на меня, а так, словно она — самый важный объект в его жизни.

Хотя… Почему «как»?

Так, скорее всего, и есть.

То, что они какое-то время были не вместе, не значит, что они не хотели. Просто им мешала я своим присутствием. А теперь меня нет в жизни Рустама и двери для Екатерины открыты настежь. Обещание перед родителями жениться на мне Рустам исполнил. Это я его не оценила, потеряла.

Осознавать, что назад дороги нет, неприятно. И что ребенок будет расти без отца, тоже.

— Можем ехать?

Амина заводит двигатель, смотрит на меня сквозь зеркало заднего вида.

Она молодец. Столькому научилась, водить машину, например. Я так и не смогла, да и разговора об этом с Рустамом не было. А теперь уже не до этого и сомневаюсь, что будет.

— Подожди… — прошу Амину заглушить мотор.

Смотрю и смотрю на пару, которая режет мое сердце без ножа. Я хочу, чтобы Екатерины не стало. Чтобы она испарилась по щелчку пальцев прямо сейчас, но она, к сожалению, остается стоять рядом с Рустамом. А затем идет вместе с ним к машине, садится на переднее сидение. Я все это вижу и продолжаю смотреть вдаль уезжающей машине. Просто потому что мне кажется, что там, в той машине, отдаляется от меня частичка моего сердца.

Рустам никогда не принадлежал мне. Как бы мне не хотелось думать иначе, это правда. Сколько бы я лелеяла себя надеждами, что он полюбит меня, этого так и не произошло. Теперь я даже не знаю, кем была для него. Удобной навязанной женой?

Амина больше не спрашивает, можем ли мы ехать, просто выруливает на дорогу и уносит меня подальше от места, которое окончательно поставило точку в наших с Рустамом отношениях. Не то, чтобы я надеялась, хотя, наверное, черт возьми, да! Да, я надеялась!

— Ты точно в норме? — спрашивает Амина, подозрительно глядя на меня.

Я киваю. Вынужденно.

Нет, физически я себя чувствую неплохо, но морально… мне кажется, из меня высосали все жизненные силы. Доктор говорил, что психологическое состояние тоже очень важно. Спокойствие, никаких нервов, максимальное расслабление, чтобы выносить ребенка до конца срока. И я стараюсь, правда, выполняю все рекомендации.

— Так, понятно, — говорит Амина и протискивается между мной и дверью.

Я понять не успеваю, как она оказывается в квартире и уверенно шагает на кухню.

— Чаек будешь?

— Ты не поедешь домой?

— Не сейчас.

Обреченно плетусь на кухню, сажусь на диван и наблюдаю за тем, как Амина заваривает чай. Мне не то, чтобы неприятно ее присутствие, просто я думала, что останусь наедине со своими мыслями. Попробую пережить то, что увидела, если это вообще возможно.

— Слушай, тебе нужно жить дальше, — разговор Амина начинает с нотаций. — Ты скоро родишь ребенка, станешь мамой. Твоего Довлатова нужно оставить позади. Мудила он редкостный и будет лучше, если он тебя не узнает никогда. Рома сказал, он тебя по-прежнему ищет.

От этих слов что-то за грудиной сжимается. Отчаянно хочется верить, что ищет он меня, потому что не может забыть. Но я понимаю, что это не так. Знаю, что ищет, чтобы отомстить, чтобы спустить с небес на землю, унизить и отыграться.

— Тебе нужно уезжать, Дария… сколько еще ты сможешь вот так жить прежде чем он не найдет тебя?

Звонок в дверь отвлекает от рутины, которой я занимаюсь, кажется, вечность. Сидеть в четырех стенах и практически не выбираться на улицу сильно надоело. А выходить и продолжать жить своей жизнью страшно. Именно так, да. Страшно. И что бы там Ами не говорила, а я боялась того, что Рустам меня найдет. Убедилась, что у него другая, что он счастлив, а все равно боялась. Потому что по сути — предала. И потому что такое он может и не простить.

Поднявшись с места, ковыляю к двери. Именно «ковыляю», потому что ходить на восьмом месяце беременности получается очень плохо. Точнее, вообще не получается. Я переваливаюсь с ноги на ногу, с боку на бок, как огромная ожиревшая утка. Радует только то, что угрозы сейчас для беременности почти нет.

Срок уже приличный, волнений практически никаких нет. Остался месяц и все. И у меня на руках будет ребенок. Крошечный маленький человечек — результат нашей с Рустамом… хотелось подумать любви, но учитывая, что Рустам не любил вовсе, то это вряд ли. Скорее, желания, совместного проживания? Брака, вот! Результат нашего брака.

— Боже, — только и могу выдохнуть я, когда вижу Амину.

Точнее, то, в каком состоянии она ко мне пришла. В уголке губы справа кровоточащая рана и, как мне кажется, скоро будет синяк, а брюки по колено в болоте. И да, погода сейчас на улице не самая радужная, но такое ощущение, что она шла ко мне несколько километров пешком или же от кого-то бежала, что так измазалась.

— Что случилось?

Я заглядываю за спину подруги в надежде увидеть там ее водителя или охранника и все узнать, но там никого нет.

— Гриша где? Внизу остался?

— Нет…

Она как-то так выдыхает это «нет», что я непроизвольно отхожу от двери и впускаю подругу в квартиру. Она в нее буквально вваливается, а затем, прислонившись к стене, съезжает по ней вниз.

— Ами…

Я кое-как приседаю на корточки и затем на колени.

— Что такое, м? Что случилось? Скажи мне.

Она обнимает себя руками и мотает головой. С трудом позволяет мне поднять ее с пола и отвезти в гостиную, где я укладываю Амину на кровать. Окна моей квартиры выходят во двор, так что, уложив подругу, я подхожу к ним и выглядываю на улицу. Ни машины Ами, на которой она обычно ездит, ни водителя я там не вижу. Значит, и правда то ли пешком пришла, то ли… непонятно вообще, как добиралась.