— Не так хорошо, как с тобой. — Его хриплый голос сменяется глубоким эротическим ворчанием.

Его свободная рука перебирается на мое бедро и находит мой клитор, щиплет и шлепает его, пока я не теряю сознание от вырывающихся из меня стонов.

— Да, вот так. Возьми каждый дюйм моего члена.

С очередным безумным толчком его бедер я кончаю, мои стены сжимаются вокруг него, а мои крики становятся истошными.

Он держит в кулаке мои волосы, пытаясь освободиться, а его член проникает в меня еще глубже. Мне не нужно просить его выйти. Он делает это сам, выскальзывает из меня и поглаживает свой член ладонью, а я наблюдаю за ним, возбуждаясь снова и снова.

Эти глаза прикованы к моим, не отпуская их, пока его стоны становятся все отчетливее. Затем он извергается на мою спину. Я чувствую тепло, прежде чем оно стекает в мою задницу.

— Мм, — вздыхает он. — Ты выглядишь чертовски сексуально со своей задницей, покрытой моей спермой.

Тяжелые вздохи — мой единственный ответ, пока я пытаюсь успокоить свое неровное дыхание. Он поднимает меня за волосы, поправляя меня так, что я оказываюсь вровень с ним, его рот прижимается к моему.

Но на этот раз поцелуй нежный, медленный, но в то же время пылкий. Перерастает в то, чего я боюсь.

Я поклялась, что никогда не отдам ему свое сердце, но теперь понимаю, что оно больше не принадлежит мне. Он собирается украсть его, так или иначе.

ГЛАВА 17

ДАНТЕ

Две недели пролетели быстрее, чем мне хотелось бы. Время, проведенное с Ракель, постепенно подходит к концу. Я узнал ее лучше и узнал то, что не мог узнать из простого наблюдения, то, что лежит в ее сердце.

Наши дни вместе сделали нас еще ближе, чем прежде, каждый миг укрепляя будущее, которого у нас никогда не будет.

Теперь, когда я решил не удерживать ее против ее воли, рассказать ей все, когда придет время, я знаю, что она захочет быть подальше от меня. Подальше от того места, где я смогу убедить ее, что я не враг ей.

Когда она узнает, как жестоко я лгал ей, она не захочет меня слушать, и я не буду держать на нее зла. Это не то, чего я хотел, но это монстр, которого я создал.

Две недели назад, на следующий день после того, как мы трахались в душе, она подписала контракт, в реальность которого я заставил ее поверить. Я ненавидел обманывать ее, но я должен был продолжать действовать. Она пока не может уйти. Пока мы не разберемся с Карлито и Бьянки.

Вчера мы узнали их местонахождение от Винченцо, одного из капитанов Бьянки, и все благодаря Дому, который неплохо управлялся с факелом. Наши люди сейчас выясняют, говорил ли их парень нам правду.

После убийства Джареда и Виктора мы жаждали информации и в процессе убили многих людей из Палермо. Никто не хотел выдать местонахождение детей или братьев Бьянки… пока Винченцо не пришел на помощь.

Нам нужно найти частный клуб, в котором они держат женщин и детей. Мы должны спасти их, чтобы они не закончили, как Маттео.

Когда Дом узнал, что наша мать была убита, он чуть не сошел с ума. Мы не сказали ему сразу. У него было много дел: на Киару напал Каин, а потом ее похитил человек ее отца, Майлз, который был одним из наших охранников. Этот человек был всего лишь кротом, поставленным сюда Фаро, и мы на это купились. Доверять остальным членам нашей команды стало намного сложнее, но мы делаем все, что можем.

Дом поклялся, что остальные Бьянки познают смерть более мучительную, чем Фаро, когда Киара застрелила его. Я с радостью приму в этом участие.

Выглянув через стеклянную дверь, я наблюдаю за Ракель изнутри дома, когда она разговаривает с Киарой на одном из шезлонгов у бассейна. Когда Киара позвонила на телефон Ракель, я не смог отказать им в разговоре. Я знаю, насколько они близки.

Она уже знает, почему находится Ракель у меня. Она была недовольна мной, но я попросил ее ничего не говорить. Я не хочу, чтобы Ракель была разбита до того, как она сможет покинуть меня.

Сама эта мысль разрывает мое чертово сердце. Я сжимаю кулак, пытаясь успокоить учащенный пульс.

Я не могу потерять ее.

Я рассказал Киаре, как сильно я забочусь о ее кузине, практически умоляя ее молчать. Она поклялась, что не скажет ни слова, но только если подтвердит, что Ракель тоже счастлива и что я обращаюсь с ней гораздо лучше, чем Дом обращался с Киарой вначале.

Я чертовски надеюсь, что Ракель говорит ей именно это.

Хотя я не знал Ракель в детстве, Киара была рядом всегда, когда ей удавалось сбежать от Фаро, ее отца-психопата. Она приходила в пекарню, которой мои родители владели еще до нашего рождения, и мы все тусовались, набивая свои лица знаменитым шоколадным тортом моего отца и кексами Oreo. Черт, это дерьмо было вкусным.

У него были рецепты, записанные в блокноте, но мы потеряли его, когда сбежали и оставили все. Я часто думаю, не повторить ли мне эти рецепты, чтобы сохранить память о родителях, но боюсь, что это снова вызовет боль утраты.

Как только я вижу, что Ракель положила мобильник рядом с собой, я открываю дверь и подхожу к ней.

— Спасибо. — Она искренне улыбается и со вздохом возвращает мне телефон. — Было так приятно поговорить с ней. Мы как родные сестры. Я очень по ней скучала.

— Ты скоро ее увидишь, — говорю я ей, надеясь, что это правда.

— Нет, не увижу. — Ее губы изгибаются в хмурой гримасе. — Я не могу увидеться с ней до того, как уеду из страны. Это слишком рискованно.

— Тогда она может приехать в гости, — бросаю я, не зная, что еще сказать.

— Думаю, я смогу придумать, как связаться с ней тайно, или, может быть… — Ее глаза загораются, расширяясь в лучезарной улыбке. — Я могу позвонить тебе, и ты сможешь связаться с ней для меня. Как в нашем собственном шпионском фильме.

Ее тело вытягивается, белое бикини кажется еще ярче на ее загорелой коже, и мой член становится твердым в ответ на это зрелище.

С тех пор, как я впервые оказался внутри нее, мы не могли остановиться. Мы трахались так много, что я думаю, что измотал ее. На ее теле нет ни сантиметра места, с которым бы я не был знаком.

— А чем еще мы занимаемся в этом шпионском фильме? — Я вздергиваю брови, вызывая еще одну улыбку на ее золотистых чертах лица.

Она выставляет ногу, но прежде чем она успевает приземлить ее на мое бедро, я хватаю ее за лодыжку, мой взгляд окутывает одеяло чувств, которые слишком трудно признать.

— Попробуй еще раз, и я перекину тебя через колено и раздвину эту киску своими пальцами, чтобы все мои мужчины увидели.

Она втягивает длинный, резкий вдох, сжимая бедра и резко сглатывая с насупленными бровями.

— Я думала, ты никогда не позволишь им увидеть меня голой. — Ее голос ломается.

— Может быть, я передумал. — Я хватаю ее за другую лодыжку, дергаю ее бедра вверх и развожу ноги в стороны, пока ее киска не оказывается на моем стояке. — Может быть, они должны увидеть, что именно ты делаешь со мной и почему. — Я перекатываю свой член по ней. — У тебя самая красивая маленькая киска, которую я когда-либо видел.

— Данте, — хнычет она, не протестуя, а желая, крутя бедрами, как будто отчаянно хочет этого, не заботясь о том, кто смотрит.

Мои люди уже достаточно близко и стоят спиной к нам, в ярдах от нас. Они не оборачиваются. Им это лучше знать.

— Вставай, — приказываю я, осторожно опуская ее на ноги.

— Что ты собираешься делать? — Она вздрагивает, когда встает на ноги.

Я сажусь на шезлонг, на котором она только что сидела, и тяну ее вниз через свои колени, так что ее задница оказывается в воздухе и в направлении двух моих мужчин. Хорошо, что на их затылках нет глаз.

Она смотрит на спину другого мужчины перед ней, ее глаза расширяются, когда я рукой раздвигаю ее бедра.

— Шире, — требую я.

Я смотрю, как она раздвигает бедра еще шире, и хватаюсь рукой за ее ягодицы. Нижняя часть ее купальника поднимается к центру и теперь больше похожа на стринги.

— Такую попку можно отшлепать. — Мои пальцы исследуют круглые, полные склоны, прежде чем я провожу жесткой ладонью по одной из них. — Как ты думаешь, они это слышали?