— Я подумал, что каждому доктору нужна своя заначка. — Он засовывает руки в черные брюки, его рубашка тянется по мускулистой груди, а пуговицы практически умоляют меня расстегнуть их. — Ты помогла мне больше, чем ты думаешь. Я хотел сделать что-то в знак благодарности.

— Это потрясающе. Спасибо, — шепчу я, застегивая молнию на сумке, пока мой взгляд находит его, не в силах и не желая отпускать. — Ты так добр ко мне.

Его глаза ищут мои, его челюсть дергается, дыхание вырывается из его легких, борясь за место с моим.

— Мне нужно идти, — говорит он грубо, разрывая искру связи, которая была здесь несколько секунд назад. — Я буду на работе всю ночь. Чертовы зарубежные клиенты.

— Хорошо. — Я не знаю, что еще сказать из-за изменения его поведения.

Он начинает уходить, но вдруг застывает на месте.

— Не жди, — бросает он через плечо. — Иди спать без меня. Здесь ты в безопасности.

Я уже чувствую себя такой одинокой. Этот дом слишком велик для меня одной.

— Как я смогу связаться с тобой, если ты мне понадобишься?

Как я выживу без телефона? Я отрезана от всех.

— Если я тебе понадоблюсь, попроси кого-нибудь из моих людей позвонить мне. Я всегда буду доступен для тебя.

— Спасибо. — Я бы хотела, чтобы он остался еще немного, но он уже отворачивается.

— Увидимся позже, милая.

ДАНТЕ

— Сэр, мы на месте, — оповещает Роджер по рации Дому, когда наш фургон останавливается. — Мы видим какое-то движение внутри. Пока что двое мужчин. Оба вооружены.

Роджер — один из тех парней, которые днем кажутся самыми милыми людьми на свете, и, наверное, так и должно быть, учитывая, что он руководит школой боевых искусств, но никто не знает, что он — настоящий убийца и бывший армейский снайпер.

— Мы идем через заднюю дверь, — говорит Дом мне, Энцо и другим мужчинам, которые едут с нами в фургоне. — Не снимайте маски и перчатки. Убейте каждого человека внутри.

Я надеваю черную маску и натягиваю черные перчатки. Пистолет в моей руке пригодится сегодня вечером, когда мы будем расстреливать врагов в Tips & Tricks.

Еще одно предприятие Бьянки озарит ночь, как красочный фейерверк. Уничтожение всего, чем они владеют, было частью нашего плана с самого начала. Постепенно мы заберем все: их источники дохода, их власть, их дочерей и, наконец, их жизни.

Мои братья и мужчины выпрыгивают один за другим, еще больше парней выходят из фургона позади нас. Осторожными шагами мы проходим четверть квартала до черного входа в клуб. Здесь тихо, сверчки поют наш гимн, пока мы добираемся до места назначения.

Помогло то, что один из наших техников вырубил все камеры в радиусе трех миль. Каждая гребаная камера спит уже несколько часов, скрывая нас.

Когда мы доходим до клуба, Дом незаметно заглядывает внутрь, затем поднимает два пальца, показывая, что видит две цели. Схватив ключи, которые он взял у Киары, когда похитил ее, он отпирает дверь, кивает один раз, прежде чем толкнуть ее.

Затем начинается настоящий ад.

Пули летят со всех сторон. Двое мужчин бросаются на меня, их пистолеты направлены на меня, и они стреляют. Я пригибаюсь, бью одного по лодыжкам, прежде чем выстрелить в ответ, затем поднимаю пистолет, чтобы убить второго, прежде чем у него появится шанс убить меня.

Двое других выбегают из задней части бара, стреляя в меня. Что-то пронзает меня возле плеча, жжет, но я не обращаю на это внимания. Адреналин помогает мне оставаться в сознании.

Выстрел.

Я уворачиваюсь, когда пуля пролетает мимо моего лица.

Выстрел.

На этот раз стреляю я, прострелив одному парню бедро, а затем всадив еще одну пулю в другого ублюдка. Человек с ранением в ногу стонет в агонии, прежде чем я выпускаю пулю в его грудь.

В комнате воцаряется тишина, и, сосредоточившись, я понимаю, что все наши враги мертвы.

— Блять! — ворчу я, цепляясь за левую руку и шипя от боли, которая стала еще острее, чем раньше.

— Что случилось? — подбегает Дом.

— Я ранен.

Он задирает рукав моей толстовки, и я вижу кровь, сочащуюся из верхней части моей руки, прямо под плечом.

— Черт. Мы должны отвезти тебя к Ракель. Она ближе всех. — Дом звучит встревоженно, когда он срывает свой балахон и затягивает его вокруг раны, оказывая давление.

Обычно мы используем Рикки для такого рода вещей. Он ветеринар, которого знал Томас, но он намного дальше отсюда, а так как Ракель ближе, то логичнее попросить ее подлечить меня. Не знаю, как я объясню пулевое ранение, но лучше что-нибудь придумать побыстрее.

Как раз когда мы собираемся уходить, Дом и Энцо поддерживают меня в вертикальном положении, мы слышим звук женского плача.

Что за черт? Здесь никого не должно было быть. Мы убили кого-то невинного? Я никогда не прощу себе, что мы так облажались.

— Ты это слышал? — шипит Энцо.

Дом кивает, наклонив голову, жестом показывает в сторону бара.

— Иди, — произносит он.

Энцо позволяет другому мужчине занять место рядом со мной, чтобы он мог провести расследование.

Боль в моем плече усиливается. Я закрываю глаза и делаю длинные вдохи, слушая, как Энцо разговаривает с женщиной и просит ее выйти из-за барной стойки. Но она отказывается и, похоже, направляет на него оружие.

Он сказал Джоэлль?

Но я больше не слушаю. Я просто хочу убраться отсюда на хрен.

— Давай, мужик! — кричит Дом. — Данте нужна помощь!

Я открываю глаза и вижу Джоэлль, стриптизершу из клуба, в руках Энцо. Она та самая, с которой любят играть Карлито и остальные мужчины Палермо. Похоже, мой брат хочет забрать у них девочку. Неудивительно, зная, как сильно она ему нравится, даже когда он делает вид, что она ничего не значит.

От спортсменов до знаменитостей, Джоэлль привлекает самых дорогих клиентов. Бьянки собираются потерять не только свой клуб, но и любимую девочку.

Как только мы оказываемся в фургоне, они укладывают меня поперек сиденья на заднем сиденье. Через минуту мы уже едем по улице, а я все еще не знаю, что скажу Ракель.

ГЛАВА 8

РАКЕЛЬ

— Мэм, проснитесь, — зовет меня кто-то откуда-то издалека.

Это похоже на сон, за который я никак не могу ухватиться.

— Нам нужна ваша помощь. Проснитесь, — повторяет тот же голос.

Я открываю глаза и вижу, что надо мной стоят два человека Данте. По крайней мере, я надеюсь, что это именно они, иначе у меня будут серьезные проблемы.

— Что… — Я сижу, мои глаза перебегают с одного на другого. — Что происходит?

— Вы нужны боссу, мэм. Он был ранен сегодня ночью. Ограбление.

— О чем вы говорите? Где он?

Я вскакиваю на ноги, поблагодарив себя за то, что не надела в постель короткие шорты, а вместо них надела свободные черные пижамные штаны и черную майку.

— Он на кухне. Он работал допоздна, — сообщил мне высокий мужчина. — Он шел к своей машине, когда в него выстрелили.

— Выстрелили? Что?! — Я бегу по ступенькам, удивляясь, почему, черт возьми, он не в чертовой больнице.

— Да, — продолжает мужчина, легко поспевая за мной. — Они забрали все наличные, которые были в его бумажнике, а потом всадили пулю ему в руку, когда он попытался за ними погнаться.

— Чертов идиот! — разочарованно говорю я, когда мы спускаемся по последней ступеньке. — Все знают, что не надо гнаться за преступником.

— Прости меня, моя прекрасная жена, — говорит Данте издалека. — Я запомню это на следующий раз.

В этот момент я вижу его, свет в его глазах потух, когда он опускается на стул возле стола, белая рубашка, покрытая небольшим красным пятном, охватывает его руку.

— Серьезно, Данте? — Я вскидываю руки вверх, когда подхожу. — Первая ночь нашего брака, а ты уже умудрился чуть не умереть?

— Я же сказал, прости. — Он ухмыляется, но слабо, как будто ему очень больно.

Черт. Какая же я идиотка, говорю с ним об этом, пока ему больно.