Мои пальцы впиваются в глаза, мои плечи теперь опущены на стол, когда я продолжаю.

— Я знаю, что ты никогда не ненавидел фамилию Бьянки так, как мы сейчас, но я думал, что испытывать к ней чувства — это предательство того, что они сделали с тобой и Маттео. Она совсем не похожа на них, пап, — объясняю я, вздыхая, когда мои глаза снова поднимаются к потолку. — Я не хотел, чтобы она мне нравилась. Это просто случилось, и я не хочу ее отпускать. Я хочу того, что было у вас с мамой. Та сильная любовь. Та связь, которую вы разделяли, которую я помню сейчас, глазами человека, которым я являюсь сегодня.

Я провожу рукой по лицу, хватаясь за шею.

— Она может стать такой для меня. Если она простит меня за всю эту ложь и чушь, естественно. — Я смеюсь, как будто слышу, как он говорит мне, чтобы я перестал быть дураком и сказал ей правду, пока не стало слишком поздно. — Я расскажу ей, папа. Мне просто нужно больше времени. Как только мы разберемся с Бьянки и Карлито, я все ей расскажу.

И тут меня осенило: я не могу оставить ее. Только если она сама не выберет меня. Как только она будет в безопасности, я аннулирую брак. Это будет правильно. Так поступил бы мой отец. В конце концов, я хочу быть лучшей его частью, хотя, возможно, никогда ею не стану.

— Прости меня за то, что я такой, какой я есть, папа. Я знаю, что ты никогда бы этого не захотел. Я убил слишком многих во имя мести, но я еще не закончил. Я не закончу, пока каждый сукин сын не заплатит за твою и Маттео смерть. Ты слышишь меня, папа? Они будут чертовски жалеть, что не перерезали себе глотки, когда я закончу.

Раздается громкий стук в дверь — или скорее удар. Я сразу же понимаю, что это Энцо.

— Да? — говорю я, прежде чем дверь распахивается.

— Мне нужно поговорить с тобой. Позвони Дому. Сейчас же. Это важно.

Сузив глаза, я достаю свой сотовый.

— Что происходит?

— Это насчет Джоэлль и Бьянки.

Телефон звонит дважды, прежде чем Дом отвечает.

— Что случилось? — спрашивает он, его голос звучит жестко.

— Как Киара? — спрашиваю я.

Вероятно, он все еще беспокоится о ней после того, как Каин, наш поставщик оружия, напал на нее во время благотворительного мероприятия, которое Дом проводил у себя дома три дня назад.

— Она в порядке. Она сильная. Обо всем позаботились.

Я сразу понимаю, что он имеет в виду, что уборщики избавились от мертвого тела Каина. Его никогда не найдут.

— Я рад, что с ней все хорошо, — бросает Энцо.

— Спасибо. Почему ты звонишь? Что-то случилось?

Никто из нас не любит разговаривать по телефону. Если кто-то из нас звонит, это значит, что случилось какое-то дерьмо.

Энцо делает длинный вдох.

— Бьянки хуже, чем мы думали.

Я еще глубже откинулся в кресле, с трудом веря в это.

— Что ты знаешь? — нетерпеливо спрашивает Дом.

Челюсть Энцо напрягается.

— Они торгуют женщинами и детьми, брат. Маленькими, блять, детьми.

— Что? — Я встаю, мои ладони грубо приземляются на стол. — Откуда ты знаешь?

Он сжимает кулак на бедре, и гнев на его лице может напугать любого ублюдка.

— Потому что они сделали это с ней. И с другими, которых она видела работающими в каком-то частном секс-клубе, который основали Бьянки. Дети, мужик. У них там работали дети.

— Ты, блять, серьезно? — В словах Дома есть что-то угрожающее.

— Это еще не все. У них ее сын. Ему всего восемь. Ребенок, как и Маттео. Они забрали его у нее, как только он родился.

— Черт! — Я хлопнул кулаком по столу, отчего зазвенел держатель для ручки.

От одной мысли о том, что пришлось пережить этим детям и женщинам, у меня спирает крышу.

— Кто отец ребенка? — спрашивает Дом.

— Она говорит, что не знает, но я в это не верю. Я думаю, она знает, но боится мне сказать.

— Она знает, где они держат ее сына? — Теперь вопрос задаю я. — Мы должны найти его.

Есть одна вещь, которую я не выношу, и это тот, кто причиняет боль детям. Каждый виновный будет жалеть, что вообще родился на свет.

— Она понятия не имеет. Но каждый месяц они разрешают ей видеться с ним в течение десяти минут. Они делают это с тех пор, как ребенок родился.

— Ублюдки! — разъяренный голос Дома прорывается через линию.

— Мы должны пойти и найти их всех, — говорю я. — И я не имею в виду через несколько дней. Я имею в виду завтра.

— Ты прав, — соглашается Дом.

— Позволь нам позаботиться об этом, — говорю я ему. — Киара нуждается в тебе. Оставайся с ней.

Если Ракель переживает то же, что и Киара, то я никак не смогу жить с собой, если мне придется оставить ее одну. Я достаточно хорошо знаю своего брата, чтобы понимать, что он разрывается на две части: долг перед этими детьми и долг перед женщиной, которая ему дорога. Я хочу снять это бремя с его плеч.

— Да, чувак. Я согласен с Данте, — добавляет Энцо. — Мы будем держать тебя в курсе, но ты останешься на своем месте.

Проходит долгое молчаливое мгновение, прежде чем он заговорил.

— Я должен быть там с вами двумя. Что если что-то…

— С нами все будет в порядке, — успокаиваю я его. — Ты должен перестать пытаться защитить нас, Дом. Это больше не твоя работа.

Но он не может. Защита нас стала его генетической особенностью с того момента, как мы убежали. Он носит в себе страх потерять еще одного брата. Между нами это не обсуждается, но мы все знаем, что это мучает его.

Не хочу сказать, что я не думаю о потере одного из братьев, потому что я думаю, но с Домом все по-другому. Он никогда не справлялся с последствиями того, что Маттео умер, и я не думаю, что когда-нибудь справится.

— Вам обоим лучше быть в порядке, или я буду преследовать ваши задницы, — бросает он.

— Значит, решено, — говорю я им. — Давайте позвоним команде и соберем информацию. Если мы найдем кого-то из их людей, кто может что-то знать, то есть шанс, что мы найдем, где они прячут жертв.

— Я точно знаю с чего мы можем начать, — предлагает Энцо. — Джоэлль сказала мне, что у них есть адвокат, Джои Руссо. Этот парень знает все, включая то, где находится ее ребенок. Она уверена в этом.

— Тогда мы начнем с него, — решаю я.

Дикая ухмылка расползается по моему рту, ярость поднимается из каждой унции моей крови, как невидимый слой дыма, наполняя меня потребностью.

ГЛАВА 15

ДАНТЕ

Мы не тратили время на дорогу на работу. После встречи с нашей командой через несколько часов мы зашли в офис адвоката, но он был в длительном отпуске, по словам его секретаря, что в основном означает, что Фаро приказал ему исчезнуть. Это было все, что нам нужно было знать. Этот ублюдок что-то знает.

Но мы не собирались сдаваться. Мы взяли Джареда, бухгалтера Палермо, и Виктора, одного из их помощников. Сейчас они стоят на коленях в нашем фургоне. Плетеный мешок закрывает лицо каждого из них с завязанными глазами и кляпом во рту. Их руки крепко связаны за спиной, а наше оружие направлено в их сторону.

— Одно неверное движение, и я лишу вас ноги, — предупреждаю я их обоих.

Мы не можем их убить, пока не получим то, что нам нужно.

Мы решаем привезти их ко мне, а не к Энцо. Он не хотел, чтобы Джоэлль их видела. Многие из этих мужчин были ее клиентами не только в стриптиз-баре, но и за его пределами. Она рассказала Энцо, как они издевались над ней, били ее, насиловали в частном секс-клубе. Если она отказывалась от работы, Бьянки угрожали причинить вред ее сыну.

Так что мы выбрали мой дом. У меня есть хороший подвал, как раз для таких особых случаев. Практически пустой, без ковровых покрытий, легко убираемый и, что самое главное, звуконепроницаемый.

Не то чтобы это имело значение. Все дома в моем районе находятся в акрах друг от друга. Ближайшие дома — Дома напротив меня и Энцо слева. Я не знаю, что, черт возьми, я скажу Ракель.

Фургон резко останавливается, толкая двух мужчин вперед и заставляя их упасть на лицо.

— Вставай, — требую я, упирая ствол пистолета в затылок бухгалтера, а Энцо делает то же самое с Виктором.