Она не знала, сможет ли выдержать еще больше взглядов, не поставив кого-нибудь на место.

— Я задал Расин тот же вопрос.

— И каков был ее ответ?

— Да, ненадолго.

Эстер надулась, как разочарованный ребенок.

Он не смог сдержать смешка.

— Я разделяю твои чувства, малышка, но… — Он пожал плечами.

Пока она размышляла, он подошел и встал перед ней.

— Как тебе такой компромисс? Может, нам поехать домой, как только закончится бал?

Глаза Эстер засияли.

— Ты серьезно?

— Я хочу домой.

Она поднялась на ноги и наградила его поцелуем. Она тоже хотела домой.

За час до бала пришли горничные, чтобы помочь Эстер одеться, поэтому Гален извинился и ушел. Он собирался переодеться в комнате, которую делили Рэймонд и Андре.

Когда горничные показали ей вечернее платье, глаза Эстер расширились от восхищения его красотой. Она никогда раньше не видела этого платья.

— Это сюрприз. Его сшили по особому заказу мистера Вашона, — сказала Эстер, одна из молодых женщин, пока та очаровано смотрела на темно-зеленое шелковое платье. Цвет был настолько глубоким, что напоминал ей зелень темного леса. Рукава с закругленными краями были слегка плиссированы и оставляли руки обнаженными ниже уровня плеч. Даже на вешалке декольте выглядело вызывающе, в то время как все остальное шелковым облаком струилось по полу. Горничные принесли маленькие туфельки на каблучках в тон зеленому платью и пару длинных перчаток для завершения ансамбля.

Одетая, с уложенными в прическу волосами, Эстер разглядывала себя в большом зеркале. Ее поразило, как выбор одежды Галена смог превратить ее из простой Эстер Уайатт в миниатюрную Индиго Вашон. В этом красивом платье она выглядела так, словно ей действительно было место рядом с ним.

В этот момент он вошел в комнату, и она улыбнулась, увидев, каким красивым он был в своем официальном белоснежном наряде. Единственным ярким пятном была темная роза на лацкане его пиджака. Цветок был того же насыщенного цвета, что и тот, который он оставил у нее под подушкой в ту ночь, несколько месяцев назад. Он казался выше и еще красивее, если это было возможно. Ей позавидует каждая женщина, которая будет присутствовать сегодня вечером.

— Ты выглядишь восхитительно, — сказал он.

— А твоя жена превратится в камень из-за твоей красоты.

Гален замер. Это был первый раз, когда она назвала себя его женой, и ему очень понравилось, как это прозвучало в ее устах.

— Что-то не так?

— Нет. Я просто наслаждаюсь твоим видом и голосом.

Эстер не знала, что сказать в ответ, но удовольствие, прозвучавшее в его голосе, заставило ее внезапно смутиться.

— Не пора ли нам уходить?

— Минутку. Сначала мы должны кое-что исправить.

— Что?

Он достал из-за пазухи тонкую коробочку.

— Закрой глаза.

Эстер подозрительно посмотрела на него.

— Закрой глаза.

Она подчинилась.

Прошло несколько мгновений тишины, затем она почувствовала, что он стоит у нее за спиной. Она слегка вздрогнула, почувствовав, как ожерелье обхватывает ее шею. Не открывая глаз, она подняла руку и нежно провела пальцами по украшению, пока он застегивал застежку.

— Теперь ты можешь открыть глаза, — сказал он ей.

Эстер увидела в зеркале красивое ожерелье из изумрудов. Они были окружены бриллиантами, из-за чего каждый зеленый камень казался сверкающей снежинкой с изумрудным центром. Прежде чем она успела прийти в себя от изумления от подарка, он протянул ей серьги в тон. Трясущимися пальцами она вставила их в уши. Она посмотрела на себя в зеркало и вынуждена была признать, что изумруды были самым эффектным украшением.

Гален тоже так думал. Жаль, что им нужно было присутствовать на приеме в честь Вады. Он не хотел, чтобы этим вечером ее красоту видел кто-либо, кроме него.

— Теперь… последний штрих.

Когда она увидела, как он полез в карман и достал маленький флакон с ванилью, который подарил ей тем вечером на веранде, ее сердце учащенно забилось. Оно забилось еще быстрее, когда он протянул руку и медленно провел пробкой за каждым из ее ушей. Затем последовало нежное прикосновение к затылку, а затем восхитительно ленивое скольжение по мягким трепещущим вершинкам каждой груди. Он оставил там мимолетный поцелуй, и она покачнулась, закрыв глаза.

— Подними платье…

Эстер, не имея ни малейшего представления о том, что он сделает дальше, скромно приподняла платье чуть ниже колен.

— Выше, Индиго…

Не сводя с него глаз, она медленно обнажила верх своих шелковых чулок и прелестные маленькие подвязки, которые их скрепляли.

Глаза Галена засияли. Он прикоснулся губами к ее губам — награда за то, что она была такой послушной.

Наслаждение усилилось, когда он наклонился и оставил легкий след на ее обнаженной коже над верхушками чулок.

— Повернись для меня…

Она была пленницей его чар и подчинилась, не задумываясь.

— Это все, о чем я хочу, чтобы ты думала сегодня вечером… — прошептал Гален, томно проводя пробкой по задней поверхности каждого бедра. Он провел длинную линию чуть ниже мягкого изгиба ее обтянутых шелком ягодиц, затем, когда она задрожала, провел по внутренней стороне одного бедра и соблазнительно — вниз по другой.

— Не думай о гарпиях, которых ты встретишь сегодня вечером, или о сплетнях, которые услышишь… Думай только о том, что я буду искать эти скрытые ароматы позже… когда мы останемся одни.

Эстер прерывисто вздохнула.

— Теперь ты можешь опустить платье… — мягко проинструктировал он.

Туман нарастающего желания затуманил ее зрение и мысли. Платье с тихим шелестом опустилось на пол.

Он приподнял бровь и улыбнулся.

— Ты готова?

Ей каким-то образом удалось сказать да.

Он нежно поцеловал ее, затем неохотно отстранился.

На балу некоторые люди, с которыми познакомилась Эстер, были на удивление дружелюбны, в то время как другие были по-январски холодны. Эстер не обращала на них никакого внимания. Все, что ей нужно было сделать, это поймать взгляд мужа, почувствовать тепло, отражающееся в нем, и согреться его любовью.

Но через некоторое время ей захотелось уединиться и подышать свежим воздухом на веранде. Внутри было так много людей, что давка и жара стали невыносимыми. Она заметила, что на улице было довольно много людей, которые наслаждались поздним августовским вечером. Как и всегда с момента ее приезда, некоторые из гостей вежливо кивали в ответ, в то время как другие этого не делали.

— Я так и думала, что найду тебя здесь.

Эстер обернулась и увидела рядом с собой Жинетт.

— Привет, Жинетт, хорошо проводишь время?

На Жинетт было красивое платье кремового цвета, которое подчеркивалось сапфирами на шее и золотыми серьгами в ушах. Жинетт улыбнулась.

— Да, а ты?

— Полагаю, да. Некоторые люди были очень милы, в то время как другие…

Эстер пожала плечами.

— Ну, мне не следует это говорить, но, если бы Галено хоть раз посмотрел на меня так, как он смотрел на тебя весь вечер, я бы вышла за него замуж, и с радостью. Ты и он — это все, о чем люди говорят внутри.

Эстер на самом деле не хотела этого знать.

— В последнее время мне кажется, что я подпитываю сплетни, куда бы я ни пошла.

— Сплетники могут говорить все, что им заблагорассудится, но любовь Галено к тебе очевидна.

Это заявление обрадовало Эстер.

— И не беспокойся о сплетнях. Галено убьет первого, кто тебя оскорбит, и, с благословения святых, первой умрет эта женщина, которая сейчас приближается к нам.

Эстер уставилась на Жинетт, затем перевела взгляд на мужчину и женщину, пересекавших веранду. В свете расставленных вокруг факелов женщина, казалось, искренне улыбалась, когда приближалась.

Жинетт сказала:

— У нее улыбка крокодила, не так ли? Надеюсь, когда-нибудь с нее снимут шкуру и превратят в абажур.

— Жинетт?!

Эстер рассмеялась.

— Тссс. А вот и они.

Мужчина представился как Лиланд Уинтерс. Женщина, которую он держал под руку, Белль Моне, выглядела примерно ровесницей Расин. В юности ее бледное лицо, вероятно, было очень красивым, но теперь густая пудра, покрывавшая его, казалось, старила ее гораздо больше, чем она хотела скрыть. Она была высокой и стройной. Ее платье было таким прозрачным, что Эстер пришлось заставить себя не смотреть в шоке на румяна, так явно нанесенные на ее соски!