Эстер заметила, что продавщица за прилавком наблюдает за ними. Эстер улыбнулась ей, и женщина улыбнулась в ответ. Эстер повернулась к Галену и предостерегающе прошептала:

— Нет, ты этого не сделаешь.

— Почему нет? Считай, что это мой способ поблагодарить тебя за то, что ты так хорошо заботилась обо мне в октябре.

— Ты и так уже сделал мне достаточно подарков.

— Тогда позволь мне купить тебе несколько платьев. Не пройтись ли нам по магазинам?

— Нет!

— Тогда позволь мне угостить тебя обедом.

— Гален?!

Ему нравились ее попытки держать его на расстоянии вытянутой руки. Это делало поцелуи, которые он получал от нее, еще более волнующими.

— Либо обед, либо я целую тебя прямо здесь и сейчас. Ты же не хочешь быть ответственой за то, что эта бедная женщина упадет со стула, не так ли?

Она не смогла сдержать улыбку.

— Ты возмутительный, неисправимый и…

— И тот мужчина, который научил тебя делать куличики из грязи, не забывай об этом.

Она сдалась, как они оба и ожидали.

— Хорошо, куда пойдем?

— Сюда, пожалуйста.

Они пообедали в небольшом заведении неподалеку от магазина.

После этого он предложил:

— Пойдем, прокатись со мной.

— Гален, я должна встретиться с Эбигейл через час.

— Я верну тебя вовремя. Не волнуйся.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она согласилась.

Это был первый раз, когда они оказались в карете вдвоем, и Эстер почувствовала себя совершенно безрассудной, когда он сел на бархатное сиденье напротив нее. Его присутствие постоянно напоминало ей о растущем влечении, которое становилось все труднее и труднее игнорировать.

Как только карета тронулась, она спросила:

— Ты приехал в Детройт только за сахаром для Макси?

— За этим и по делам. Мне нужно было просмотреть декларацию с одного из моих судов, прежде чем оно отплыло этим утром.

— Сколько у тебя судов?

— По последним подсчетам, около пятнадцати.

— А в какой сфере ты занимаешься бизнесом?

— Импорт, экспорт, лесозаготовки. Мои суда курсируют по всему миру.

— Звучит очень захватывающе.

Хотя разговор вращался вокруг довольно обыденной темы, Эстер почувствовала, как в карете накаляется атмосфера. Весь день он вел себя как нельзя лучше, но, глядя на него сейчас, она была уверена, что это ненадолго.

Он спросил:

— О чем ты думаешь?

— Что ты был настоящим джентльменом.

— Я приму это как комплимент, но должен признать, что мои нынешние помыслы не так уж чисты.

Он протянул ей руку и сказал:

— Иди сюда, я не могу поцеловать тебя, если ты так далеко…

Сердце Эстер бешено заколотилось.

Когда она села рядом с ним, ей стало жарко. Он заглянул ей в глаза.

— Весь день мне так хотелось ванили…

Эстер прерывисто вздохнула. Они были так близко, что она чувствовала тепло его тела, окутывавшее ее, как зной августовского дня. Когда он очень медленно провел пальцем по контуру ее нижней губы, она закрыла глаза от вспыхнувшей страсти.

Он наклонился и нежно поцеловал ее, затем отстранился.

— Твои поцелуи как вино, Индиго. Если я выпью слишком много, я забуду о своем обещании вернуть тебя вовремя…

Он снова поцеловал ее, на этот раз более страстно, и она наслаждалась им с не меньшей отдачей.

— Я не должна опаздывать… — удалось прошептать ей, но все остальные мысли о времени и месте потонули в усиливающемся жаре.

Одарив ее губы короткими, умопомрачительными поцелуями, Гален усадил ее к себе на колени и притянул ближе. Он чувствовал жар ее бедер, обжигавший его сквозь дорогую серую шерсть брюк, и его мужское естество встрепенулось в чувственном ответе. Он целовал ее губы, подбородок, мочки ушей, в то время как его руки властно скользили по ее спине. Он старался не забывать, что у них осталось совсем немного времени. Щедрой, продолжительной ласки, которую она так заслуживала, придется подождать, но он был доволен; ещё будут другие возможности и другие украденные мгновения.

Практичная Эстер исчезла в тот момент, когда наткнулась на него в магазине; теперь у него на коленях, тая в его умелых руках, сидела женщина, которая отказывалась быть похороненной вновь. Она трепетала от прикосновения его губ к своей шее и от того, как его золотистые руки скользили по ее бедрам. Эстер хотелось, чтобы он прикасался к ней везде, и ей хотелось отвечать ему взаимностью. Она позволила его страсти разжечь ее собственную. Его руки и плечи были сильными и упругими под ее медленно блуждающими ладонями. Когда он начал расстегивать пуговицы на ее высоком воротничке, она не протестовала. Когда было расстегнуто еще больше пуговиц и его губы начали быстро скользить по обнаженной коже ее шеи, она откинула голову на его сильную руку, поддерживающую ее, и застонала.

Жар наполнил ее, заставив затрепетать. Он с обожанием провел пальцем по двум вершинкам ее грудей, затем прижался губами к шелковистым вершинкам. Ее соски уже молили о пощаде, предвкушая его смелые ласки, и он не заставил ее ждать. Он спустил вниз ее простую муслиновую сорочку, затем медленно, с наслаждением коснулся каждого темного бутона. Из ее горла вырвался стон. Ее тело выгнулось в ответ. Его руки томно блуждали по ее бедрам, и они были горячими, как огонь.

Гален не торопился. Ее вкус разжигал в нем возбуждение, требовавшее от него взять все, что она могла предложить. Ее груди были такими спелыми, такими пышными, что потребовалась бы целая армия, чтобы заставить его отказаться от их темной сладости. Запах ванили, исходивший от ее теплой кожи, наполнил его ноздри и одурманил чувства, как хороший коньяк. К черту временные ограничения; она была слишком хороша, чтобы позволить ей уйти.

Но он знал, что должен отвезти ее обратно, и, как человек с большим опытом, он должен был остановить все это.

Он прижался губами к ее губам и неохотно произнес:

— Ты опоздаешь, дорогая…

Она провела кончиком языка по его приоткрытым губам и прошептала:

— Мне все равно…

Он тихо усмехнулся. Снова поцеловав ее, он ответил:

— А будет не все равно, когда тебе придется пройти пешком тридцать миль до дома.

Она коснулась губами его уха.

— Ты бы отвез меня домой.

— Я бы отвез, но, скорее всего не домой…

Провокационная игра слов взбудоражила ее.

— Ты слишком соблазнителен… и чертовски красив для своего же блага, Гален Вашон.

— А ты слишком красива и пышнотела для своего, Эстер Уайатт…

Он медленно провел пальцем по ее влажным от поцелуев соскам, и ее веки медленно опустились.

— Выходи за меня замуж, и у нас будут прекрасные дети.

Она хотела рассмеяться, но жар, поднимавшийся от его умелых прикосновений, пересилил все.

Он наклонился и нежно прикусил оба соска.

— Ты никогда не выйдешь из этой кареты, если не застегнешь платье…

Интенсивность его прикосновений возросла, и она застонала от удовольствия.

— Ты должен остановиться, Гален…

— Я знаю…

Но он этого не сделал, и на какое-то время Эстер замерла, когда его руки скользнули ей под платье.

Она выгнулась навстречу теплу его ладоней. Он поцеловал ее в губы.

— Это для того, чтобы я приснился тебе сегодня ночью…

Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы довести ее до пика, и когда он это сделал, она приглушила свой дрожащий крик, уткнувшись в его плечо, которое было таким надежным.

В наступившей тишине Эстер открыла глаза и встретилась с его веселым взглядом. Он спросил:

— Ну, теперь ты готова

Она ответила мягко и дерзко:

— Я готова, но для чего, вот в чем вопрос?

Он ухмыльнулся.

— Соблазнительница. Давай-ка приведем тебя в порядок, иначе ты опоздаешь.

Эстер позволила ему поправить на ней одежду, но поцелуи продолжились.

Когда она была снова прилично одета, Гален велел кучеру разворачиваться и ехать обратно в центр города. В нескольких кварталах от места встречи с Гейл карета остановилась. Внутри Эстер и Гален обменялись коротким, но страстным поцелуем на прощание, после чего она оставила его, чтобы встретиться с Гейл.