— Выглядит миролюбиво, — с надеждой произнес молодой.

— Зубы вон торчат, — угрюмо добавил третий с заметной проплешиной на седой голове. — Такого только тронь.

— С ними все понятно, но что там делает рыжий кот? — удивленно заметил старый.

Он подошел к ковру ближе, подслеповато прищурился, но рисунок никуда не делся: из-за лапы черного пса выглядывал рыжий кот, и морда у него была наглая, точно тут ему самое место.

— Эти рыжие коты везде пролезут и разрешения не спросят, — проворчал плешивый.

— Остается надеяться, что и про нас не забудут, — хмуро сказал молодой.

— Лучше б забыли, — вздохнул плешивый. — Впрочем… Если удастся договориться с птичкой…

Они спорили и обсуждали будущее, а на великом полотне тем временем переплетались нити множества судеб, завязывались крепкие узлы, появлялись новые жизни. Краски стали ярче, словно с ковра хорошенько выбили пыль, и орнамент по краям горел золотом.

— Фатаруг… — произнес старик, усмехнувшись в белоснежную бороду. — Ну надо же…

***

— Получилось! У них получилось!

Алеф повернулся к старой таверне, но тут же деликатно отвел взгляд.

Свет заливал развалины древнего поселения, и те обрели краски: большей частью серые, но густой мягкий мох, укутывающий каменную ограду пушистым шарфом, оказался светло-зеленым, совсем как глаза Фелиции.

— Вы все пропустите, — сказал он строго. — Хватит уже целоваться!

Ронда с Ларгом наконец изволили оторваться друг от друга и выглянули в окно.

— Светло, — констатировал Ларг.

— Ага, — сказала Ронда. — Там наверху что-то вроде зеркала?

— Очень ярко, — ответил Ларг. — Не разглядеть. Но судя по тому, что свет отражается и заливает всю округу, там очень крутое зеркало. А знаешь, кто еще крутой?

— Ты? — хихикнув, предположила Ронда.

— Нет, ты…

— Вы опять за свое? — страдальчески воскликнул Алеф. — У нас здесь историческое событие! Ларг! Ты же заучка! Ботан! Должен понимать важность… Тьфу!

Он отвернулся, но злиться не получалось, и губы сами расплывались в улыбке.

Поморгав, Алеф прищурился, пытаясь разглядеть, что же там, в небе.

***

— Свет во мраке! Пророчество! Сбылось!

Пацан проорал это все как ошалевший и сбежал, оставив дверь нараспашку. Рут выскочила на крыльцо, чтобы расспросить, узнать… Да так и застыла.

Зеркало на башне как будто потухло. Потому что все Правые Порожки, и даже Левые, оставшиеся на другом берегу, теперь заливало светом прямо с неба.

Ноги вдруг ослабели, и Рут опустилась на крыльцо, стащила платок, подставляя изрядно поседевшую голову теплым лучам.

— Ты плачешь? — удивился старый Пайк, присев рядом. — Рут, ты чего!

— Я от счастья, болван, — отмахнулась она.

— Свет для каждого… Это… Может, и настойки для каждого? — предложил он. — Такое событие…

Сумерки ликовали, отовсюду слышались радостные крики и смех, и обычно черная река празднично блестела серебром.

Свет — это хорошо. Тепло как, аж разморило. Выходит, у Мэди все получилось. Скоро, небось, заедет навестить тетушку. А значит, дел невпроворот.

Рут поднялась, строго глянула на Пайка сверху вниз и проворчала:

— Ладно, плесну немного. Только сперва выкати мне с подвала бочонок огурцов. Мэдин жених их крепко уважает.

***

Расмус приник к прутьям решетки, закрывающей крохотное окошко темницы. Он не жаловался на недостаток света — слепому привычно жить в темноте. Но сейчас жадно вдыхал ароматы, которые принес свежий ветер.

Пахло ночным лесом и ягодами, и этот аромат сказал ему куда больше, чем крики постовых.

Свет вспыхнул во мраке.

Наконец-то.

***

Пророчество исполнилось, и с моего сердца словно камень упал. Все вдруг сделалось легче и проще, словно свет, озаривший ночь, осветил заодно мою душу.

Я люблю Баса, а он любит меня. И не важно, кто там чье отражение. Мы вместе, навсегда.

Отделаться бы еще от Монтеги…

— Вот, значит, как выглядит пройденный фатаруг, — болтал он, пялясь в небо, пока мы шли назад к поселению, где оставили Ларга и Ронду. — Эпично, что еще скажешь. — Он умолк, но вскоре вопреки собственным рассуждениям разразился очередной тирадой: — Значит, седьмой дом возродился, и план такой: вы улыбаетесь и машете, я занимаюсь настоящими делами.

— Ты о чем? — спросил Бас, мимоходом погладив Веника, и искры чаросвета деликатно замерцали на черной чешуе, исцеляя то, что не успела залечить тьма.

Пес бодро трусил рядом с хозяином. Поначалу Веник явно страдал от непривычного света: падал, пытался укрыть морду лапами, и я соорудила из тьмы что-то вроде козырька, спрятав чувствительные глаза собаки.

— Дел будет невпроворот, — заверил Монтега.

Он расстегнул тулуп, из-под которого выглянул замшевый пиджачок, расслабил уродский шарф, и из заросшего щетиной и изрядно изгвазданного парня снова проклюнулся светский щеголь. Забыв о шапке, Кей даже попытался привычно тряхнуть головой, отбрасывая золотые локоны.

— Связи с другими домами, разделение территорий, людские ресурсы… — перечислял он.

— Надо будет организовать армию из сумеречного ополчения, — подал голос Бас. — Может, получится сколотить пару отрядов из чаров. Пока еще все уляжется, надо быть готовыми.

— Даже хорошо, что великие дома передрались, — сказал Кей. — Теперь они не выступят против седьмого единой силой.

— А тебе-то что с этого? — поинтересовалась я.

— Вот ты недогадливая, маленькая тень, — снисходительно усмехнулся он.

Но, странное дело, мне даже не захотелось его стукнуть. Пора признать: да, Монтега наглый, самовлюбленный и изворотливый хорек, но раз он на нашей стороне — пусть себе ерничает, сколько влезет.

— Ты видела моего отца. Он довольно молод, — продолжил он. — Пока еще мне перейдут бразды правления… И чем заниматься до тех пор, скажи? Ходить по вечеринкам? Выбирать невесту? А тут, — он взмахнул рукой, обводя бесплодную каменную пустошь, — перспективы как раз моего масштаба. Так что я хочу кресло главного советника. Более того, я считаю, оно уже мое. Я заслужил.

— Идет, — согласился Бас. — Но последнее слово за нами. Ты не против, Мэди?

Я кивнула и прильнула к нему теснее. Вообще-то я и не задумывалась о том, что будет дальше. А теперь перед нами словно пролегла новая дорога. Но подвигов с меня хватит. Теперь мне хотелось чего-то обычного, вроде: сходить на свидание с моим парнем, или, может, поболеть за него на чаркроссе. Я даже согласна на магазины одежды. И на уроки.

— Как думаете, меня уже отчислили из академии? — спросила я.

— Как отчислят, так и зачислят, — с угрозой бросил Бастиан. — К тому же у тебя теперь такой бонус по баллам, что ты можешь с ноги открывать дверь в кабинет ректорши.

— Можешь искупаться голой в ее любимом фонтанчике с рыбками, — подхватил Монтега. — Сбрить брови Гильденсторму. Устроить мордобой.

— Спасибо, обойдусь.

— Ты глава дома, — сказал Бас, ласково на меня глянув. — Разумеется, ты можешь учиться в академии чаросвет и дальше. Но, думаю, стоит подобрать тебе индивидуальную программу. После того, как мы поженимся.

— Церемонию лучше провести как можно скорее, — согласился Монтега. — Я буду другом жениха. Можешь взять в подружки Ронду. Мы хорошо смотримся вместе. У остальных домов будет повод выразить свое отношение к седьмому дому. Посмотрим, кто и как вас поздравит — и от этого можно плясать и выстраивать дальнейшую стратегию.

Пожалуй, назначить Монтегу советником было отличным решением. Пусть думает о политике, а я в день своей свадьбы хочу думать только о моем любимом. Кажется, Бас тоже думал примерно так. Я поймала на себе его теплый взгляд и ответила улыбкой.

Однако вскоре нам пришлось пережить крайне неприятный момент, когда свет начал гаснуть. Сперва я решила, мне мерещится. Но тени стали гуще, и небо наливалось синевой. Монтега принялся истерить, что мы с Басом плохо целовались, и предложил вернуться и сделать все по-взрослому — уж он проследит.