— Ну, я тоже кое-чему обучен, — сказал Алеф. — Пусть приходит.

Поднявшись, он подошел к окну, высунулся по пояс, свел ладони, и в небо шарахнул луч света, яркий и мощный, точно с зеркальной башни солнечного рубежа.

— Что это? — ахнула Ронда и, позабыв о ране, встала и подскочила к окну.

— Я подал знак Серому, — пояснил Алеф. — Пусть возвращается. Уж я его встречу.

— Да нет, — отмахнулась она. — Там, в небе, будто что-то светилось.

— Тебе показалось, — сердито сказал Ларг. — Вот чего ты встала? А ну, быстро ложись! Давай помогу. Снаружи, может, и зажило, а внутри — мало ли.

Он помог ей устроиться поудобнее, а сам вернулся к окну и уставился в небо: темень, звезды, прикрытые шалью облаков. Чаросвет Алефа рассеялся, но Серый наверняка увидит вспышку, даже если ушел далеко.

Ларг сжал зубы, раздираемый противоречиями. Он бы хотел помочь Мэди и Басу, и уж точно не желал никому из них смерти, даже Монтеге. Но если серый убийца вернется сюда, к Ронде… Что ж, сделанного не воротишь. И если придется, он будет драться. Ларг тайком свел пальцы в боевые знаки, припоминая руны. Боевка не очень ему давалась. Вот если бы усадить его с Серым в лаборатории и посмотреть, кто первым закрепит чаросвет в материал, или, допустим, соорудит простейший измеритель чар, — Ларг бы уделал его даже левой рукой.

— Странно это все, — вздохнул Алеф, усаживаясь на край одеяла к Ронде. — Я только и делаю, что шатаюсь по ночи и собираю раненых. Сперва Фалько с этой крепкой блондинкой, потом Найрин, теперь вы…

— Найрин? — изумилась Ронда.

Алеф кивнул.

— После того, как вы ушли с шахт, там начался бунт. Я встретил Найрин и переправил ее с приятелем-тенью на тренировочную базу.

— У Найрин нет друзей среди теней, — заметил Ларг.

— У нее вообще нет друзей, — исправила Ронда.

— Я без понятия, что это было и как она там оказалась, — признался Алеф. — Ноль идей. Вернемся — разберемся. А пока, — он вновь поднялся и подошел к двери, — Ларг, давай пройдемся вокруг этих развалин, расставим маячки. Чтобы если вдруг Серый сунется ближе, мы об этом знали.

Ларг покосился на Ронду, и та кивнула.

— Иди уже, — сказала она. — Ничего со мной не станется.

— Тем более ты поставил защиту на всех окнах и проемах, — заметил Алеф, хлопнув его по плечу и увлекая за собой. — Уверен, что хочешь заниматься артефакторикой? Я прямо вижу нереализованный боевой потенциал!

Ларг укоризненно посмотрел на Алефа, и тот, сверкнув зубами, добавил уже серьезнее:

— Ставим обычный маячок, чтобы не пальнуть по своим. Двойное плетение. Иди за мной и повторяй.

***

Позади полыхнуло, и длинная тень легла под ноги Иту. Он обернулся на миг, но вскоре выбросил вспышку из головы. Там и так теснилось непривычно много мыслей. Чем дальше в ночь, тем больше сомнений. В какой-то момент Ит и вовсе поймал себя на том, что хочет вернуться. Он словно боролся с течением, и каждый шаг давался с трудом.

Но стрела, выпущенная в цель, не разворачивается на лету.

И вот теперь он стоял на краю обрыва, по другую сторону которого высился древний город. Ит втайне гордился своим рациональным видением мира, но сейчас едва не задыхался от эмоций.

Седьмой дом лежал перед ним и светился тепло и уютно. Как окно матери, которая ждала его в Сумерках.

Ровные черные стены казались отшлифованными руками богов. Дозорные башни высились тонкими стрелами. Мысленно Ит достроил мосты, заделал дыры от осадных орудий. Выходило, что седьмой дом ничуть не отставал в развитии от шести прочих. А может, и превосходил их на порядок.

Обнаружив узкую насыпь, покрытую льдом, Ит осторожно пошел вперед. На середине поскользнулся и съехал вниз, срывая ногти об острые камни, но сумел забраться наверх и, отдышавшись, пошел дальше. Сердце колотилось как проклятое.

Подумаешь, поскользнулся.

Потерял равновесие.

У входа в город Ит остановился как вкопанный.

Мерцающая чаросветом дорога стелилась ему под ноги и уводила куда-то вдаль. Как нить волшебного клубка, показывающая выход из лабиринта сомнений. А может, наоборот — ведущая к чудовищу.

Ит ступил на дорогу и пошел вперед.

Тень за его спиной металась, как плащ на ветру.

***

Фелиция спала в кресле-качалке, но вдруг распахнула глаза. Все вокруг словно застыло: смолкли деревья, шепчущиеся на ветру, стихли колокольчики под крышей террасы. Даже ее сердце замерло и подождало пару мгновений, чтобы после забиться втрое быстрее.

Фелиция прижала руку к груди, выдохнула и прикрыла глаза, пылающие чаросветом.

Скоро все решится.

***

— Великие дома будут сражаться за какую-то тень? — Стерх, глава черных котов, спокойный и выдержанный, и заслуживший репутацию «себе на уме», не скрывал эмоций. Темные волосы торчали дыбом, глаза горели, и даже его лохматая тень на белом песке напоминала сердитую кошку. — Договор был другим, Тибальд! Ты сказал, все пойдут против Альваро! Все! Но вступать в войну с белыми псами я не собираюсь! Наши дома граничат. Мне это потом аукнется на пару поколений вперед!

— Тебе и так это аукнется! — рявкнул Тибальд. — В девчонке кровь твоего дома, не забывай. Тот слепой дурень, ее папаша, что сидит в тюрьме, из черных котов. Так что закрой свою пасть!

Стерх и правда заткнулся и, прищурив глаза, отошел. А Тибальд сцепил зубы, оглядывая выстроившиеся перед стенами Альваро войска белых псов. Поначалу он даже обрадовался. Решил, что Освальд, выбравшись из маразма, сообразил прийти на войну. Кто ж думал, что старый пень встанет на другую сторону?

— Плевать, — бросил Грай Равий, гарцуя на рыжем коне, и на щеку Тибальда брызнули капли слюны. — Побьем и этих шакалов. Тем хуже для них. Да? Приказывать наступать?

— Погоди, — вздохнул он, вытерев щеку рукавом.

Грай только и мог, что трясти алым плюмажем на шлеме да тявкать как мелкая шавка, а Стерх привел лишь два когтя. С другой стороны, Тибальд готовился к сложностям и сейчас похвалил себя за предусмотрительность. Ни на кого нельзя положиться — только лишь на себя. Но теперь, когда условия поменялись, предстояло взвесить все еще раз. Черные и белые псы — мощная сила. Но, видимо, Альваро не ждал подкрепления и не спешил впускать Освальда под защиту своих стен. Пока они там договорятся, можно напасть и разметать белых собак, отправив их грешные души во тьму.

— Тибальд! Тибальд! — взвизгнул Грай Равий, указывая вдаль рукой, и конь под ним зафыркал, кусая удила. — Золотые флаги Монтега! Они что… Они тоже???

А вот это удар под дых. Тибальд грязно выругался и, отобрав у слуги подзорную трубу, уставился в запотевшее стеклышко.

— Может, переговоры? — вкрадчиво предложил Стерх, вновь оказавшийся рядом. — Мы все разумные люди. Мы всегда умели договариваться. В самом деле, столько лет в мире и согласии. Сядем за стол, обсудим…

Тибальд скрежетал зубами, и даже Равий притих, и красный плюмаж на его шлеме повис облезлым хвостом.

А потом все и случилось. Как позже болтали — из-за тени. Сумеречное сопротивление еще до битвы успело изрядно попортить кровь красным псам: то провиант вдруг испортится, то мечи заржавеют. Но совсем без теней не обойтись. Кто-то должен выполнять грязную работу, которой в войсках хватает с избытком. Каждую тень чаровали на преданность, но кое-кто наплевал на запрет, карающийся смертью, и умудрился спрятать зеркальник, отразивший чарослова. А потом подобраться к капитану из красных псов и пустить стрелу ему в горло.

Обычная совершенно стрела, без всякого чаросвета, пробила кожу и плоть. Капитан захрипел и упал на горячий песок, заливая его кровью. А красные псы решили, что сражение уже началось, и стрела прилетела с высоких стен Альваро.

Боевой рев трубы прозвучал протяжно и громко, и рой стрел взмыл в сторону белых псов смертоносной тучей. Вспыхнул щит чаросвета, укрывая войска, и Тибальд, ругнувшись, убрал подзорную трубу от ослепшего глаза.

Стрелы сгорели, осыпавшись на белые латы псов серым пеплом. Ответный рев труб, и со стен Альваро взмыли горящие чаросветом камни.