— Поганый чар! — взорвался Первый, устав сдерживать эмоции, и стукнул кулаком по столу. Тарелка с нехитрым обедом жалобно звякнула. — Да пусть бы они все перегрызли друг друга! Не зря символы их домов псы да кошки, они не могут жить в мире. То ли дело великий дом ночи. Он парит надо всеми как птица.

— Мэди любит того чареныша. Без него ее свет погаснет, — упрямо напомнил Шрам.

— Ну, насколько-то ее хватит, — возразил Первый, пробуя жаркое. Хорошо, что Рут не убили твари ночи — готовила она отменно. — Зарядим все артефакты по максимуму. А дальше видно будет. Было бы неплохо заполучить на свою сторону высшего чара.

— Он не предаст свой дом.

— Как знать, на что чар пойдет ради любви. Один раз он чуть не выжег себя дотла, помнишь? А если нет, что ж… Будут встречаться тайком, под нашим присмотром. Вряд ли он сможет забыть ее.

— Тут ты прав. Тот чар, отец Мэди, отдал жизнь за любимую даже после долгих лет разлуки.

Первый поморщился как от зубной боли и буркнул:

— Сперва надо привезти Мэди сюда и убедить поделиться тьмой.

А уж он умеет быть очень убедительным.

— Понятно, — кивнул Шрам. — Когда поедем?

Раньше его лояльность не вызывала вопросов, но в последнее время Первый сомневался — стоит ли ему доверять. Он бы назвал это чутьем зверя, на которого уже много лет велась охота. Поэтому он и не взял Шрама на вылазку в город Рав. Поэтому и старался задвинуть его в сторону. Да, Шрам — один из сильнейших бойцов, вот пусть бы и махал кулакам, а не лез не в свое дело. Но Мэди он нравится. Так может, она быстрей согласится.

— Скоро, — ответил Первый. — Надо кое-что подготовить. Пойдешь со мной.

Пусть это будет его решением.

— Ей и правда опасно оставаться с чарами, — проворчал Шрам. — А уж после этой провокации в городе Рав и подавно. Все же зря ты это сделал!

Первый отпил чай, облизнул губы и пристально посмотрел на Шрама. Люди частенько терялись под его взглядом, и Первый знал, что его глаза — светлые, почти белые — их пугают. Это что-то на уровне инстинктов. Небось, напоминают глаза чара.

— Сейчас мы с тобой вдвоем, — неспешно произнес он. — И я прощаю твое недоверие. Но если ты начнешь выражать сомнение в моих действиях публично, то пожалеешь об этом.

Шрам хлопнул его пятерней по плечу, и если бы Первый не сидел, то едва ли удержался бы на ногах.

— Я не стану подрывать твой авторитет, — пообещал Шрам и вышел из комнатушки.

Первый потер плечо и задумчиво посмотрел ему вслед. Эта лысая образина куда умней, чем кажется. Надо будет поразмыслить над этим. Но потом. Сейчас есть дела поважнее. Пора вернуть птичку в гнездышко.

***

— Нам надо расстаться, — сказала я, но Бас лишь вздернул темные брови, продолжая невозмутимо намазывать хлеб творожным сыром. — На время, — торопливо пояснила я. — Бас, это лучший выход. Я не хочу ставить тебя перед выбором: я или твой дом. А так и будет. Это моя вина — то, что случилось в городе Рав. Я должна была крикнуть, когда Первый схватил меня, сопротивляться. Сейчас-то Элма научила меня приемам…

Бастиан поставил передо мной чашку с кофе и тарелку с бутербродами. Взяв один, откусил чуть не половину.

— Мы сделаем вид, что поссорились, — продолжила я. — Никто не удивится. Я только и слышу, какой это ужасный мезальянс: наследник Альваро и сумеречная тень. Я перееду в общежитие, а Элма за мной приглядит.

Бас доел бутерброд и, отпив кофе, облизнул губы, и я, как завороженная, прилипла к ним взглядом.

— Мы можем встречаться тайком, — предложила я. — Только чтобы никто не заметил.

Потому что я без него не смогу. Просто умру без его губ, глаз, смугло-золотистой кожи, всех этих мышц, которые он и не думал прятать под одеждой. Он снова в одних лишь трусах, а я ведь просила!

Бастиан допил кофе и оперся на барную стойку обеими руками, задумчиво меня разглядывая.

— Что? — с вызовом спросила я.

— Ничего, — миролюбиво ответил он, улыбнувшись. — Я ничуть не удивлен. Чего-то такого я, в общем, и ждал.

— Мне кажется, это подходящий вариант, — пробубнила я, опустив ресницы, чтобы не видеть безжалостный чаросвет в серых глазах, который будто пронизывал меня насквозь. — Пока все не уляжется.

Да, это было бы разумно. Мы могли бы скрывать наши отношения, сделать вид, что расстались. Это бы спасло дом Альваро, дало время выяснить больше о седьмом доме — со всех сторон правильно, как ни посмотри. Но как же мне хотелось, чтобы Бас отказался!

Он обошел стойку и развернул меня к себе так легко, что я пикнуть не успела. Его ладони легли на мои колени, нежно, но настойчиво разводя их в стороны, погладили мои бедра, забираясь выше, под юбку. Предательский чаросвет вспыхнул под кожей теплыми дорожками.

— Значит, ты согласен? — прошептала я, заглядывая ему в глаза и страшась услышать ответ.

— Нет, — ответил Бастиан и накрыл мои губы своими.

А я выгнулась ему навстречу, задыхаясь от тягучего жара, растекшегося по моему телу. Бас целовал меня так упоительно и сладко, что я почти забыла, о чем мы там говорили. Все становилось неважным, когда его губы нежно терзали мой рот, когда его руки гладили меня, ловко справляясь с пуговками, застежками, ремнями… Как я могу отказаться от Бастиана даже на миг, даже понарошку, если он словно пробрался под мою кожу, если он — часть меня, если мое сердце рвется ему навстречу?

Я обняла его за шею, запустила пальцы в жесткие темные волосы. Обхватила ногами его бедра, непроизвольно притягивая ближе.

— Нам… на уроки надо, — выдохнула я, когда Бас прервал поцелуй. Он приник губами к моей шее, и я тихо застонала, тая от сладости ощущений.

— А что у тебя первым уроком? — хрипло спросил он, лизнув горящую кожу.

— История, — едва вспомнила я. — Гильденсторм.

— Да и пошел он, — бросил Бастиан, а потом подхватил меня под бедра и, подняв, понес в свою спальню.

Все слова закончились, и остались лишь вздохи, стоны, прикосновения. Язык любви был куда понятнее, и на нем я не умела врать. Я встретила своего мужчину и по-настоящему жила только с ним рядом. И свет в моем теле, и тьма моей души — вся я целиком хотела быть с ним, вместе, всегда.

Уже позже, когда я лежала, вытянувшись вдоль сильного смуглого тела Себастиана, тщетно пытаясь выровнять дыхание, он приподнялся на локте и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть в глаза.

— Наверное, твое предложение разумное, — сказал Бас, проведя подушечкой пальца по моим губам. — Но выбора никакого нет, Мэдерли. Я не смогу предать то, что чувствую к тебе.

Я поджала губы, чтобы Бас не заметил, как они задрожали. А чувство облегчения, накрывшее меня, было таким сильным, что я словно воспарила в кровати, и лишь рука Баса удержала меня на месте.

— Ты будто часть меня, — тихо признался он. — Пустила корни в мое сердце.

На его груди остался шрам от ожога, и я провела по нему пальцем, а после накрыла ладонью, чувствуя под ней быстрое биение.

— Я забыла рассказать тебе про кольцо! — спохватилась я, взяв его за руку. — Гляди, тут чары ночи.

Я повернула кольцо на его пальце, погладила перышко, которое было темней остальных, и ночь окружила нас, отрезая от всего мира. Чаросвет вспыхнул звездами на черной изнанке, потек золотистыми ручейками. Наш собственный космос, на двоих.

— Если вдруг… Мало ли что… — сбивчиво пояснила я. — Мне хочется верить, что тьма тебя защитит.

Бас притянул меня к себе и поцеловал. И вопреки всем разумным доводам, рассуждениям, аргументам это было так правильно. Мы созданы друг для друга. Выбора нет.

Но к третьему уроку мне все же удалось выскользнуть из объятий Бастиана.

— Если я не приду на законы чар, с меня снимут по максимуму, — объяснила я, бегая по комнате и собирая разбросанную одежду. — А у меня не так много баллов, как у сиятельного Альваро.

Бас сперва с насмешкой наблюдал за моими сборами, то и дело притягивая к себе и сбивая с толку поцелуями и горячими ласками, но после и сам начал одеваться. Так что спустились мы вместе. Элма опять была на посту, как и Крон, и в глубине души я порадовалась, что дом Альваро не лишил меня защиты. Сейчас она мне точно не помешает.