Пригладив редкую рыжеватую шевелюру, щёголь вытянул за собой из салона небольшой портфель. И после того, как нашёл свою немного уставшую и грустную физиономию в боковом зеркале заднего вида, вдруг совершенно преобразился. Превратившись из убитого жизнью унылого конторщика в сияющего оптимизмом весельчака, улыбнувшись во все свои отбеленные зубы. Хотя умные глаза у него так и остались немного усталыми.
И я был уже достаточно близко, чтобы услышать ответ динамиков, встроенных в мрачные ворота «Шашек», когда пассажир туда позвонил:
— К кому?
Отпустив кнопку вызова, человек в попугайском костюме нашёл глазами объектив камеры. И снова приветливо улыбнулся:
— В том числе и к вам, молодой человек! — В слегка хрипловатом голосе незнакомца тоже слышалась усталость. Хоть тот и старался произносить слова бодро и чётко, словно актёр на сцене. — Спешу напомнить о том, что соблюдение гражданских прав моего подзащитного всё ещё является вашей профессиональной обязанностью!
Динамик ответил лишь спустя пару секунд напряжённых размышлений:
— Чего-о?
— Ваших коллег, как нетрудно понять, это тоже касается! — Человек в попугайском костюме продолжал театрально разводить руками перед камерой. — А именно тех попрателей прав и свобод, что заключили моего клиента в эту крайне дискомфортную обстановку безо всяких на то оснований! После того, как пренебрегли своими обязанностями и не провели дополнительную проверку улик, уже имеющихся на руках следователей!
— Мужик, ты чё… Бухой, что ли? — Динамик снова неуверенно пробасил после недолгой паузы. — Я ща наряд вызову!
— О, будьте добры! Только вызовите сразу тех, кто недавно привёз сюда Евгория Всеславовича Шубского-Приаральского. Сразу вместе с ним, желательно! И пусть они поторопятся — пока я не дал ход встречному иску о злоупотреблении служебным положением! — На этих словах собеседник привратника поднял перед объективом свой портфель. — Все документы уже тут.
— Шубского? — Похоже, фамилия всё-таки аукнулась в памяти привратника. И он закономерно удивился тому, что аристо вдруг разместили в одной тюрьме вместе с обычными уголовниками. — А он разве у нас?
— Не совсем… — Я как раз добрался до ворот. И в ответ на удивлённый взгляд бодрящегося мужичка, учтиво кивнул. — Мне не понравились условия моего заключения. И я решил решить эту ошибку самостоятельно… Но, полагаю, в этом уже нет нужды?
Человек в попугайном костюме перевёл взгляд с моего лица на вышивку с орлами и обратно:
— Евгорий Всеславович⁈
— Можно просто Евгорий. А вы, полагаю…
— Соломон Либерман! — Немедленно склонившись передо мной в учтивом, хоть и излишне театральном поклоне, мужичок немедленно извлёк откуда-то визитку. — К вашим услугам!
«Лучше звоните Соломону!», гласила самая крупная надпись на протянутой мне карточке — чуть выше адреса конторы и номера мобилки. И чуть правее улыбчивого изображения самого владельца. Хотя на фото он был гораздо моложе.
— … адвокат от ликеума. — Я закончил свою мысль, пряча визитку в карман. И протянул руку. — Рад знакомству.
— Аналогично, ваше сиятельство! — Соломон с готовностью пожал мою ладонь и улыбнулся во все свои отбеленные зубы.
Этот парень был совсем не похож на тех защитников, которых государство предоставляло таким, как я. Хотя те тоже были вечно усталыми. И тоже слегка попахивали алкоголем. Но в их внешнем виде не было и толики той уверенности в своей правоте, которой этот человек просто-таки сиял. Не говоря уж о не менее сияющем костюме, который уже начал привлекать посторонние взгляды…
— Полагаю, мы уже может ехать? — Я постарался напустить на себя скучающий вид и оглянулся на машину. — Или остались какие-то формальности?
Но, едва лишь адвокат открыл рот, динамик на воротах вдруг снова заголосил:
— В смысле «ехать»⁈ — Голос привратника звучал уже куда более возбуждённо, чем раньше. — Ну-ка стоять!
За тяжёлыми створками послышалась какая-то возня, резкие возгласы и топот тяжёлых ботинок. И через пару секунд дверь, встроенная в ворота, резко распахнулась:
— А ну стоять! — На улицу перед нами высыпал уже знакомый мне жандармский наряд во главе всё с тем же здоровым лейтенантом. — Не двигаться!
— Значит, так… — Соломон, обернулся к наряду, встав между ними и мной, не смотря на приказ и нацеленные на нас стволы. Подняв перед собой портфель, он лишь снова белозубо улыбнулся. — Вот тут приказ от вашего начальства о немедленном освобождении моего под… — Адвокат вдруг показательно безразлично зевнул. — Ауф…защитного… Можете ознакомиться, можете проигнорировать. Для него это ничего не меняет. А к вашему сроку может добавить пару лет… — Соломон присмотрелся к погонам командира. И процедил с деланным пренебрежением. — Лейтенант…
— Чего-о⁈ — Вопрос командира жандармов прозвучал совсем как недавнее удивление привратника. И лейтенант немедленно указал на меня стволом оружия. — Да он же сбежал! Да его за побег ваще…
— А-та-та-та-тат! — Резко подняв перед собой палец, адвокат покачал им перед разъярённым лицом жандарма. — Кому-нибудь сейчас могло показаться, что вы, офицер, признались в неисполнении своих прямых обязанностей по удержанию подозреваемых под охраной… — Соломон скосил взгляд на ворота. — Прямо под этой камерой…
— Да каких обязанностей, ёпт… — Разъярённый командир звучал уже не так грозно, как секундами ранее. — Он же…
— Он, как выяснилось… — Вытащив из портфеля пачку бумаг, адвокат протянул их жандарму. — Совершенно невиновен. И вы бы уже давно узнали об этом самостоятельно, если бы не подошли к изучению улик столь непрофессионально, халатно и предвзято! — Соломон оглянулся на меня. — Подумать только! И это надежда и опора Империи! Хватает и помещает наследника благородного рода в кутузку вместе с простолюдинами всего лишь из-за каких-то анонимных показаний и пары размытых кадров с дешёвой камеры⁈ Куда катится этот мир, ваше сиятельство? Да тут всего пара шагов до антиимперского заговора, не думаете?
В ответ на эти вопросы я только лениво пожал плечами, продолжая строить из себя аристо, уставшего от общения с чернью:
— Я готов удовлетвориться простыми извинениями, Соломон. Все мы люди… Все мы ошибаемся…
Адвокат тут же снова обернулся к жандармам:
— Похоже, сегодня ваш день, судари! — Он ткнул бумагами вгрудь лейтенанта и тот машинально прижал их к себе. — Вот! Изучите на досуге, офицер. И хотя бы представьте, от каких проблем вашу шею только что избавило истинное благородство моего клиента! — Соломон снова оглянулся. — Вы точно не желаете подавать встречный иск, ваше сиятельство? У меня для этого всё готово!
При этом он снова потряс портфелем перед жандармами.
А я снова устало вздохнул:
— Если мы успеем вернуться в ликеум к ужину, то, как и сказал, извинений будет достаточно.
Командир жандармов, тем временем, напряжённо изучал содержимое всученных ему документов. И, по мере того, как он, шевеля губами, вчитывался в мелкий шрифт, подписи и печати, выражение возмущенной уверенности на его лице постепенно менялось на удивление и тревогу. Как и у остальных конвоиров, которые, вытянув шеи, тоже пытались разглядеть текст на бумагах.
— Ну? — Соломон упёр руки в боки, выразив нетерпеливость. — Понимаю, что скорочтение — не ваш, конёк, судари… Однако хоть какие-то познания в юриспруденции у вас должны были остаться после жандармского училища?
Лейтенант поднял от бумаг уже откровенно напуганный взгляд. И тут же спрятал его в пол:
— Прошу… Прошу прощения…
— «Прошу прощения» кто-о-о? — Адвокат требовательно помотал перед ним ладонью.
— Ваше сиятельство… — Пробубнил жандарм. — Это… Это была ошибка…
Соломон вопросительно глянул в мою сторону. И я ответил ему тем же:
— Мы можем ехать?
— Немедленно! — Подскочив к автомобилю, адвокат учтиво открыл передо мной дверь. — Прошу, князь!
— Благодарю, друг мой. — Скользнув по жандармам взглядом, словно по пустому месту, я протиснулся в салон. Те и не думали возражать.
