— А три дня ему хватит?
— Может и меньше… — Ратмир снова взглянул на меня. — А почему именно три?
— Седьмого числа в ликеуме будет бал. И приедет много высокопоставленных гостей…
Здоровяк перестал шатать доску, продолжая внимательно смотреть на меня:
— Семибоярщина?
— Ага.
Он недовольно поморщился, посмотрел в серое небо и тяжело вздохнул:
— Ну вот тебе и семь крыс…
— Они там все с каким-то бешеным количеством охраны должны быть, конечно. Что просто так даже не подойдёшь.
Ветеран глянул на меня с каким-то пренебрежительным выражением. И покачал головой:
— Их охрана даже не поймёт, что произошло.
— Вот поэтому я не хочу ждать, пока объявится этот «белый зверь»! Как прогнать эту тварь? Кто, кроме тебя знать-то должен, раз твоя секта уже чуть ли не вечность с такими борется! Иллюминаторы, блин…
Ратмир усмехнулся и снова покачал головой. Но потом глянул на меня с интересом в глазах:
— Тот человек, в которого вселился хаос… Какой-нибудь красавчик-аристо? Силён?
— Скорее нет, чем да…
— Тогда хаос, скорее всего, захочет сменить тело. Не будет рисковать.
— Что-то такое они говорили, да… — Я припомнил, как Фродрик смотрел на спортивного Тига. — Но…
— Но пока он ещё не сориентировался в трёх измерениях, для этого понадобится проводник. — Ратмир продолжал смотреть на меня.
— И… И в этот момент можно нанести удар?
— Можно. Только именно у тебя ничего не получится.
— Так… Я начинаю думать, что ты болеешь за другую команду.
Ветеран снова усмехнулся:
— Ты же и есть проводник. Они видят твои мысли, когда ты рядом. Так?
— Угу…
— Ну и вот. — Ратмир оторвал свой край доски. И вместе Хадидом они аккуратно сняли её с двери.
— А если… — Я посторонился. — А если в этот момент я буду специально думать о чём-то другом?
— Подкрадываясь к нему с взведённым аккумулятором за спиной? — Ветеран и зекистанец принялись за следующую доску.
— Ну типа того…
— Попробуй сейчас не думать о белом слоне. Хотя бы несколько секунд.
Я попробовал. Но проклятый белый слон так лез в мои мысли. И при этом он посмеивался сквозь свои бивни так же ехидно, как бритоголовый здоровяк рядом со мной.
Видимо, поняв по лицу, что попытка закончилась неудачей, Ратмир отвернулся. И чуть мрачно резюмировал:
— Придётся убить твоего однокашника. Иначе семь крыс погибнут…
— Не надо. — Я постарался придать голосу немного стали. Но вышло не очень.
— Да я не про себя… — Обернувшись ко мне, ветеран опять угрюмо усмехнулся. — Мне-то в ваш детский сад вход теперь заказан. Тебе придётся. Таков путь.
Убить Фродрика? Даже не говоря о том, что парень не заслужил такой судьбы, для меня это тоже будет концом — как под личиной князя Шубского, так и под своей собственной… Хотя осталось всего три дня… И семь крыс погибнут, какое-то багровое солнце взойдёт… Вроде бы я там дальше по тексту должен обрести после этого какую-то силу. Но если всё вокруг меня превратится в войну всех против всех — какой от этой силы толк? В партизаны с ней идти что ли? А с мелким тогда что будет? И со всеми остальными…
— Слушай. — Я снова привлёк внимание Ратмира, когда тот отвернулся к двери. Скажи хотя бы, как это треклятое пророчество полностью звучит. Что там в самом конце?
— Ты же сам говорил. — Ветеран лишь раздражённо дёрнул плечом. — Проклятая мать и семь сестёр обретут свободу, от которой погибнут. И конец. Всему.
— Да нет же! — Я шагнул ближе. — Там же ещё потом что-то было! Просто в это время гайдуки прискакали. И я не расслышал.
— Гайдуки? — Ратмир всё-таки оглянулся.
— Ну партизаны какие-то бесаратские, не знаю… Их местный дед так назвал. За ними пацан на коне метнулся. И успел вернуться до того, как всех перестреляли.
— То есть… В тот раз Ханга не погибла?
— Не знаю… Но скорее всего нет. Спасли, наверное, как и остальных селян. Гайдуков лава целая была. А туранских кавалеристов мы и сами основательно проредили.
— И она продолжала что-то говорить разными голосами после… После слов о гибели Империи?
— Ну да! Только мы почти ничего не успели расслышать… Там было что-то типа «только если не…». Или как-то так. Какое-то примечание в самом конце.
Ветеран окончательно отвлёкся от возни с досками, развернулся и внимательно вгляделся мне в глаза:
— Ты абсолютно уверен, что тебе не послышалось?
От работы отвлёкся и Хадид. До того он, конечно, тоже постоянно грел уши на нашем с Ратмиром диалоге, делая вид, что вроде как не особо заинтересован. И вот теперь был, наверное, донельзя заинтригован. Если, конечно, хоть что-то понял…
А я ещё раз припомнил обстоятельства, при которых услышал пророчество. Точнее, его перевод… Может, Фродрик ошибся? И это просто была какая-то ворожейная призказка? Что-то типа «да будет так»?
Но по интонациям самой ворожеи совсем не было на это похоже. Она явно собиралась кричать что-то ещё…
Ладно… Кивну.
— Ну да…
— «Ну да» или уверен?
Я подумал ещё раз. И снова кивнул:
— Уверен. Повторю — дословно, может, и не прямо так сказала. Но смысл был такой. Не только по словам, но и по её поведению. Ханги, в смысле… — Наблюдая за реакцией Ратмира, я заметил, как на его лице за пару секунд сменилось сразу несколько настроений. От недоверчиво-угрюмого до азартно-заинтересованного. — А что?
— А то, что это всё меняет… — Ветеран отвёл взгляд и энергично потёр покрытый шрамами подбородок. — И всё ещё может быть по-другому…
Шагнув в сторону, Ратмир продолжал сжимать себя за лицо. И, наморщив лоб, задумчиво шарить вокруг взглядом.
— Слющ, Тима-джян… — Хадид в это время чуть слышно привлёк моё внимание. — Я в этих ариста-шмариста не особ секу… Но, так понял, крыс какой-то мочкануть нада?
— Да не… — Я в свою очередь продолжал внимательно наблюдать за поведением здоровяка. — Не крысу… Там сложнее…
— Но я так понял, щито она в башка мозга читаит, дэ? Паэтому ни падайдёщ дажи?
— Правильно. — Теперь уже я глянул на него с интересом.
— Ну так ты тагада думай не пара белый слон. А пара чёрный слон, э!
— В смысле?
— Щито бы не думать пара белый! — Зекистанец лукаво ухмыльнулся, заметив моё непонимание. — Панимаищ? Как на дытэкторе в акалотык. Когда опир допрашиваит, э! Ври када надо правда говорить. И говори правда, када нада врат. Тогда настройк собъёт. Эта… как ё… Калыбровк, во! И никито ничё нэ дакажит!
— Хм… Ну да…
— И ещо… — В чёрных глазах бородача продолжала блестеть хитринка. — Акумулятыр нада если — могу падагнат лубой ваще! Тэбэ падищевле сдэлаэм, э!
— Да это не от машины…
— Ай, Тима-джян! — Хадид вскинул перед собой руку. — Абижаищ, да! Я щито тэбэ, учера радылс? — Притворное оскорбление на смуглом лице быстро сменилось обратно на коммерческий азарт, когда зекистанец коротко тайком глянул на ветерана. — Для таких, как он, камещик тож дастать могу. Бэз дакумэнт, канещ… Но рабочий!
И я тоже вполголоса уточнил:
— Аккумулятор для имплантов? Бирюзовый такой, да?
— Угу! — Закивал бородач, продолжая широко улыбаться. И указал пальцев вверх. — Как нэбо!
Вечные ротенбургские тучи, конечно, были далеки от бирюзового оттенка аккумулятора потусторонней энергии. Но за спрос денег пока никто не берёт…
— Мне надо до седьмого числа. Успеешь найти?
— Парищаю, Тима-джян. Туруба у тебя эта жи будет? — Хадид указал на карман с раскладушкой.
— Эта. Если Искра не заблочит, конечно… И вряд ли там у твоих корешей её номер отобразился.
— Ну тада, еси щито, через северянк тэбэ и набиру — как варыантик какой паявытся.
— А ты ж, наверное, уже завтра у себя там в горах ховаться будешь… Разве нет?
— Очщинь надэюсь! — Ухмыльнулся зекистанец. — Но наколочка усё равно дам, братуха! В горах тож мобил звонит! Хоть и плох…
— Пацан! — Ратмир неожиданно вышел из своей глубокой задумчивости. И резко повернувшись ко мне, рявкнул так, что и я и Хадид даже невольно вздрогнули. — Мобила у тебя эта же самая до седьмого на руках будет?
