Только если горцы промышляли в основном кражами и всякими мутными схемами с контрабандой, то ветераны зарекомендовали себя как одни из лучших исполнителей разных «силовых» акций. Наподобие той, что потерпела неудачу внутри стен ликеума пару дней назад.

Может поэтому они до сих пор не уничтожили друг друга, оставаясь разведёнными в разные сектора теневой экономики. Ведь тот сектор, в котором они могли бы схлестнуться в полный рост, всегда был плотно занят гораздо более влиятельной бандой, не пускавшей в него никого. Крышеванием, вымогательством и рэкетом, по крупному занимались только аристо. А закон называл это «податями». И поэтому на их стороне была не только личная охрана и наёмные боевики, но и полиция с жандармами.

Но, не смотря на это, холодные взгляды плечистых ребят в тельняшках тоидело скользили мимо кучки посмеивающихся бородачей на трибунах. С одной стороны — это выглядело так, словно те были для ветеранов пустым местом. Но, судя по ехидным и наглым ответным уколам тёмных глаз горцев, те прекрасно понимали, что расслабляться ни в коем случае нельзя. И нейтралитет тут существовал весьма условно. А напряжение между этими двумя группами арестантов чувствовал даже я. Словно электричество, вдруг наполнило собой не провода и всякие там конденсаторы, а сам воздух, повисший над свободной частью тюремной спортплощадки.

Хотя свободной она, конечно, не была — ни в переносном, ни в прямом смысле. Прочие сидельцы либо развлекались бросанием и пинанием мячей, либо, скучая, наблюдали за чужой игрой, смоля куцые окурки. Да и кто-то из двух банд тоже время от времени участвовал в игре или присоединялся к болельщикам, прикуривая куда более солидные сигареты. Именно от них потом остальные курильщики довольствовались остатками.

Охраны видно не было — вместо живых вертухаев за такими скоплениями арестантов наблюдали только камеры и различные скрытые датчики на высоких оградах. Видимо, наличие здесь экипированного охранника могло спровоцировать беспорядки куда легче, чем отсутствие.

Однако все арестанты были в курсе, что если нарушение режима будет касаться не только внешнего вида, но и чего-то посерьёзнее, уже через считанные минуты нарушителей разложит в пыль тюремный спецназ. Мочить из огнестрела те, конечно, сразу никого не будут — ведь у этой тюрьмы, как и у прочих производств и каторжных лагерей, тоже есть план по выпуску готовой продукции. Который ни за что не выполнить, если класть контингент налево направо за каждый неправомерный чих.

Но для некоторых бунтарей это будет последней попыткой к непослушанию перед получением тяжёлой степени инвалидности от бойца спецназа. Или перед визитом в пресс-хату в сопровождении рядовых вертухаев. Вне зависимости от степени вины в беспорядках, выбор между этими «двумя стульями» администрация никому не давала, полностью оставляя его на усмотрение спецназа и надзирателей. А уцелевших ждал карцер.

Поэтому Искра и предупредила о том, что спровоцировать беспорядки будет непросто. Но если получится… То и дальше будем действовать по её плану.

— Похоже, мы вовремя… — Ратмир оглядел спортплощадку и, поправив повязку, кивнул в сторону группы арестантов, пинавших мяч в одни ворота на ближней половине поля. — Я туда.

— Хадид? — Прежде чем ветеран двинулся к ногомячистам, я привлёк внимание горца.

— А?

— Ну не делай вид, что забыл. Как вылезем, она тебе больше не понадобится.

— Хе… — Стянув с себя верхнюю половину оранжево-голубой робы, бородач протянул её Ратмиру. — Ну на…

Рубаха оказалась размера на два меньше. Но, в принципе, администрация редко заморачивалась точным подбором экипировки сидельцев. Поэтому арестантская форма смотрелась на плечистом здоровяке вполне органично даже в обтяжку. В любом случае — заляпанная кровью повязка была до поры надёжно прикрыта.

Оставшись в одной меланжевой футболке, зекистанец зябко поёжился:

— Я тагада вон, в карзинк мячик покидаю… — Хадид указал на другую половину поля, отведённую для тех, кто предпочитал играть руками. — Напомни ток, джян, какое плечо? Левое?

— Левое. — Кивнул Ратмир, не оборачиваясь. И обратился уже к ближайшему игроку, вводившему мяч в игру с края поля. — Чё, за кого я?

— О, ништяк, за нас пойдёшь, братан! Нас как раз ток пятеро! — Игрок с уважением оглядел фигуру ветерана и кивнул на поле, задержав ввод мяча. — Вон Муха, Крест, Макарыч и Сов ещё с нами. А я Карась! Тя как звать?

— Меченый. — Лапища Ратмира протянулась к грязному мячу. — Давай я швырну. Беги наперёд.

— Ага! — Карась, который и правда был немного похож на какую-то лупоглазую рыбу, с готовностью побежал ближе к воротам. Заодно указывая остальным на новичка. — Вон Меченый, короч, за нас!

— Херасе! Да он один за двоих считается! — Кто-то из команды противников пытался возразить. Но, встретив взгляд нового игрока, тут же спрятал свой в землю. — Но мне так-то пох…

Ещё до того, как Ратмир ввёл мяч в игру, Хадид уже подскочил к такому же смуглому бородачу, как он сам, разминавшемуся на краю второй половины поля. И после того, как они быстро обменялись парой фраз на зекистанском, влился в игру, присоединившись к одной из команд, которая как раз играла без верхней части арестантской формы.

Я, в свою очередь, постарался смешаться с толпой болельщиков. И, делая вид, что наблюдаю за игрой, начал сканировать толпу на предмет знакомого лица.

Но знакомое лицо нашло меня раньше:

— Атлет?

Этот невзрачный тихий голос с ленцой я узнал ещё до того, как обернуться:

— Мик?

— Для тебя Миколай Стефанович. — Сонный взгляд из-под приподопухших век превратился в ироничный прищур почти сразу после того, как знакомый «север» заметил моё замешательство. Приветливо улыбнувшись, он слегка ткнул меня кулаком в плечо. — Да ладно, расслабься, парень. Шучу. Зови, как душа просит.

— Искра передала новости?

Мик снова состроил усталое лицо:

— Передала…Ток я кой-чего не понял… — «Север» сунул руки в карманы робы и кивнул на игровое поле. — Хадида я знаю, с ним всё ясно… А вон тот громила, вроде как, по твою душу давеча мастырился. Разве нет?

— Было дело.

— И ты его теперь отсюда вытащить хочешь? Может, наоборот — засадить на подольше? Не напутала Искорка?

— Нет, не напутала. Обстоятельства изменились. Его тоже надо вытащить.

— Ну как скажешь… Хотя наоборот было бы проще, конечно… — Мик глянул куда-то вверх и по сторонам. — Моё дело, в принципе, небольшое. Дорогу вам показать, пока суета начнётся. Да чтоб ты, братишка, под раздачу не попал. На счёт друзей гарантий дать не могу. Они в самом замесе по факту окажутся.

— Ничего, вылезут. Куда, кстати, вылезать?

— Да вон туда, за ворота глянь. — Сам Мик по-прежнему лениво наблюдал за игрой. — Там в полу решётку видишь?

— Угу.

— Как тревогу поднимут, Искорка сливы по сети перекроет. И там ненадолго сухо будет… Не совсем, конечно… Но пролезть можно.

— Там что, канализация?

— Братишка, более удобный выход ты сам только что отменил… — Вытащив из-за уха сигарету, Мик жестом поманил одного из курильщиков. — Когда ещё двоих с собой потащил. Там же только за одного уплачено…

— Понял… — Я пригляделся к решётке. Ратмир, конечно, протиснется еле-еле. Но зато легко справится с её подъёмом. — А если кто заметит?

— Не боись, смотреть все будут в другую сторону… — Прикурив, байкер сквозь дым указал в противополодную от ворот сторону одними глазами. — Во-он туда…

За щитом с корзиной висело небольшое табло. На котором, очевидно, когда-то вёлся счёт официальных встреч. Но сейчас оно не работало.

— Точно?

— Точно… — Мик усмехнулся, выпустив новые клубы дыма. — Ты, главное, сам не засмотрись…

— Ладно… — Я присмотрелся к табло получше. Но никаких признаков жизни оно не обнаруживало.

Байкер лениво понаблюдал за мячом, затянулся поглубже и, наконец-то, снова посмотрел мне в глаза. Уже совсем без иронии:

— И ещё… Плата за услугу растёт пропорционально количеству пассажиров, братишка. — Мик выпустил дым в сторону. — Будь в курсе.